Гай Гэвриел Кей - Самая темная дорога

В его голосе слышалось горе, боль незаслуженно обиженного человека в те давно прошедшие дни, когда он остро нуждался в руководстве и поддержке.

— Он покинул нас и заставил справляться, как можем, без него. Без короля, духовно связанного с озером, которое всегда было биением сердца для каждого гнома. Сорок лет я прожил здесь вместе с Блодом, моим братом, и старался править, по мере сил, с помощью Совета старейшин. Сорок лет Мэтт провел далеко отсюда, в поисках славы и стремлении удовлетворить собственные желания в широком мире за горами. А теперь, теперь, когда прошло столько времени, он вернулся. Теперь, потому что это устраивает его — его тщеславие, его гордость, — он вернулся и требует обратно Венец и скипетр, которые с таким презрением отшвырнул тогда.

Еще шаг вперед. Слова летели с его губ прямо в сердца слушателей.

— Не позволяйте ему, дети Калор Диман! Сорок лет назад вы решили, что поиски Котла — Котла Жизни — достойное для нас дело. Я служил вам, выполняя решение Совета, я трудился все эти годы здесь, среди вас. Не отворачивайтесь от меня теперь!

Медленно опустилась его протянутая рука, и Каэн закончил речь.

Высоко над головой, над полной, непоколебимой тишиной, алмазные птицы описывали сверкающие круги.

Сердце сжалось в груди Ким от напряжения и дурных предчувствий. Она вместе со всеми остальными в Зале Сейтра перевела взгляд на Мэтта Сорина, друга, который с самой первой их встречи всегда говорил точно отмеренными и простыми словами. Чьей силой были стойкость и зоркость и невысказанная глубина преданности. Слова никогда не были орудиями Мэтта: ни теперь, ни сорок лет назад, когда он потерпел горькое поражение в прошлом поединке с Каэном, а проиграв, отказался от Венца.

В своем воображении Ким видела его таким, каким он был в тот день: молодой, гордый король, только что сочетавшийся браком с Хрустальным озером, полный видений Света, ненавидящий Тьму так же, как и сейчас. Своим внутренним взором она видела его ярость, боль, чувство отверженности, которые вызвала в нем победа Каэна. Она представила себе, как он швырнул прочь Венец. И понимала, что он поступил неправильно.

В этот момент она подумала об Артуре Пендрагоне, еще одном молодом короле, только что получившем корону и полном новых планов и узнавшем о ребенке, кровосмесительном плоде его чресел, которому суждено разрушить все, что создаст Артур. И тогда, в тщетной попытке помешать этому, он приказал убить множество младенцев.

Грехи добрых людей оплакивала она.

Грехи и то, как снующий челнок Станка возвращал их к этим грехам. Как вернулся обратно в свои горы Мэтт после долгого отсутствия, в Зал Сейтра, чтобы стоять рядом с Каэном перед Советом старейшин.

Ким молилась за него и за всех живущих в поисках Света. Она знала, как много положено на чашу весов, и все еще ощущала магию последних слов Каэна, брошенных им в зал, и спрашивала себя, как Мэтт сможет сделать нечто подобное этому.

И она это узнала. Все узнали.

— Мы ничего не услышали о Ракоте Могриме, — сказал Мэтт Сорин, — совсем ничего. Ничего о войне. О зле. О друзьях, преданных в руки Тьмы. Мы ничего не услышали от Каэна о разбитом Сторожевом Камне Эриду. О Котле, переданном Могриму. Сейтр зарыдал бы и проклял нас сквозь слезы!

Прямые слова, резкие, прозаичные, без прикрас. Холодные и суровые, они пронеслись по залу, словно порыв ветра, и сдули прочь туманы колдовского красноречия Каэна. Упершись руками в бока, широко расставив ноги, словно он бросил якорь в эти камни, Мэтт даже не пытался заманить или соблазнить своих слушателей. Он бросил им вызов. И они слушали.

— Сорок лет назад я совершил ошибку, о которой не перестану сожалеть до конца своих дней. Я только что был коронован, ничем себя не проявил, был неизвестен и искал одобрения тому, что считал правильным, в поединке перед Советом старейшин в этом зале. Я был не прав. Король, когда он ясно видит свой путь, должен действовать, чтобы его народ мог следовать за ним. Мой путь был бы ясным, и так и случилось бы, если бы у меня хватило сил. Каэна и Блода, которые не выполнили моих приказов, следовало отвести на Утес Предателей на Банир Тал и сбросить в пропасть. Я был не прав. Я был недостаточно силен. Я признаю, как подобает королю, свою долю ответственности за все то зло, которое вершилось с тех пор.

Зло было велико, — произнес он непримиримым тоном. — Кто из вас, если только он не околдован и не запуган, может примириться с содеянным нами? Как низко пали гномы! Кто из вас может примириться с разбитым Сторожевым Камнем? С освобождением Ракота? С передачей в его руки Котла параико? А теперь я скажу о Котле.

Мэтт сменил тему резко, неуклюже, но ему казалось: все равно.

— Перед началом этого поединка Ясновидящая Бреннина сказала, что Котел приносит смерть, и один из вас — я помню тебя, Эдриг, ты был мудрым уже тогда, когда я стал королем, и я не знал в твоем сердце злобы, — Эдриг назвал Ясновидящую лгуньей и сказал, что Котел приносит жизнь.

Он скрестил руки на широкой груди.

— Это не так. Когда-то, может быть, когда его выковали в Кат Миголе, но не теперь, не в руках Разрушителя. Он использовал Котел, отданный ему гномами, чтобы сотворить зиму, которая только что закончилась, а потом — язык мой не поворачивается от горя произнести эти слова — для того, чтобы наслать дождь смерти на Эриду.

— Это ложь, — резко возразил Каэн. Раздался шепот потрясенных слушателей. Каэн не обратил на него внимания. — Ты не должен говорить неправду во время словесного поединка. Тебе это известно. Я заявляю, что выиграл этот поединок из-за нарушения правил соперником. Котел воскрешает мертвых. Он не убивает. Каждый из присутствующих здесь знает, что это правда.

— Так ли это? — рявкнул Мэтт, резко поворачиваясь к Каэну с такой яростью, что тот отшатнулся. — Ты смеешь обвинять меня во лжи? Так слушай! Все слушайте! Разве не приходил сюда маг Бреннина, который извратил мудрость и запретное знание? Разве Метран не являлся в эти залы, не давал советы и не помогал Каэну и Блоду?

Молчание было ответом. Молчание словесного поединка. Напряженное, сосредоточенное, сгустившееся вокруг его вопросов.

— Знайте же, что, когда Котел был найден и передан Могриму, его отдали в руки этого мага. И он увез его на Кадер Седат, остров, которого невозможно найти ни на одной карте, который Могрим превратил в место, где нет жизни, еще во времена Баэль Рангат. В этом ужасном месте Метран использовал Котел, чтобы сотворить зиму, а затем дождь. Он черпал свою противоестественную магическую силу для этих ужасных дел у целой армии цвергов. Он их убивал, выкачивая у них жизненную силу при помощи своей магии, а потом использовал Котел, чтобы оживлять их снова и снова. Вот что он сделал. И вот что, Дети Калор Диман, потомки Сейтра, мой возлюбленный народ, вот что мы натворили!