Элизабет Кернер - Эхо драконьих крыл

— Тогда позвольте, госпожа, пожелать вам спокойной ночи, ибо завтра я намерен вас вновь увидеть, — ответил он ласково, словно промурлыкал. Он взял мою руку и поцеловал ее.

Мне показалась, что его поцелуй неукротимой молнией промчался по всем моим жилам. Почувствовав такую мощь, я восторженно выдохнула. Он вновь одарил меня своей восхитительной улыбкой, в глазах его я углядела веселые искорки. Мне стоило большого труда высвободиться — я заспешила вверх по лестнице, чувствуя на себе, его неотрывный взгляд.

Впервые с тех пор, как я покинула Хадронстед, я не грезила о драконах.

Придя на торговую площадь за час до рассвета, я увидела, что в лошадиных рядах царит хлопотливая суета. Оказалось, что Джеми и работники уже заняты приготовлениями, и я, невнятно пробормотав что-то вроде «доброго утра», взяла в руки скребницу и принялась им помогать. К тому времени, когда мы закончили, солнце уже поднялось довольно высоко, и вокруг собралось достаточно народу. Конечно, наши животные были не единственными выставленными на продажу; но когда посетители узнали, что это — хадронские лошади, они столпились вокруг, задавая нам кучу вопросов, восхищаясь нашими лошадьми, наблюдая, как работники заставляют каждую из них пройтись, чтобы немного разогреть их и показать покупателям в лучшем виде. Лошадиные крупы лоснились на солнце; торговые ряды были полны продавцов и покупателей.

Джеми оставил меня в окружении людей, а сам взобрался на высокую колоду возле островка травы — он приметил это место заранее, посчитав, что отсюда будет удобнее зазывать покупателей. Подмигнув мне, он принялся громко выкрикивать:

— Хадронские лошади! Хадронские лошади! Не упускайте случай, дамы и господа! Подходите, покупайте! Подходите, покупайте! Хадронские лошади!

Я не могла удержаться от смеха. Никогда не думала, что кто-нибудь способен так горланить, а тем более Джеми. Результат был просто потрясающим. Про себя я решила, что пропустила очень многое, когда, мечтая в детстве о странствиях, не имела возможности принять участие ни в одной из подобных поездок; именем Хадрона здесь можно было творить чудеса. В мгновение ока вокруг нас образовалась огромная толпа.

— Дамы и господа! Первой продается вот эта гнедая кобыла, — объявил Джеми немного потише. По его знаку один из наших работников повел кобылу по кругу, в то время как Джеми принялся расхваливать лошадь, делая упор на лучшие ее качества. Закончил он словами: — Это четырехлетка, лучшая из табуна Ладрона: прекрасно чувствует узду, обладает веселым нравом; если бремя ее не будет тяжким, она поскачет резвой рысцой прямиком в будущее! Итак, какую же мне предложат цену за хадронскую гнедую кобылу?

Прокатился гул множества голосов, и в конце концов кобыла была продана вдвое дороже своей настоящей цены, которую я, разумеется, знала. Следующая лошадь была продана с тем же успехом, а толпа па лишь еще больше увеличилась.

— Меняем план, девочка моя, — потихоньку сказал мне Джеми. — Мы сделаем себе состояние сегодня. Никогда еще не видел, чтобы народ так неистовствовал из-за хадронских коней, — глаза его блеснули. — Должно быть, они прослышали о смерти Хадрона и знают, что у него нет сына, который смог бы продолжить его дело.

Я была в замешательстве. Джеми рассмеялся.

— Я ведь не сказал, что у него нет дочери или племянника, сына сестры. Все это часть игры, девочка моя. Сейчас я пристрою еще нескольких, пока у меня хватит голосу, а потом ты меня сменишь. Только пусть предлагают свою цену до тех пор, пока не выдохнутся, и раззадоривай их, если рвение у них вдруг начнет ослабевать. Сегодня у нас дело пойдет!

И он вновь принялся кричать голосом настоящего коробейника:

— Смотрите хорошенько и выбирайте себе по нраву! Стыдно будет не взять самого лучшего, дамы и господа! Хадронские кони! Таких нет во всей Илсе, во всех четырех королевствах Колмара! Выбирайте себе по нраву!

С восторженным трепетом я смотрела, как еще две лошади были проданы по той же цене, что и две первые, изумляясь растущему на глазах состоянию. С вестью о смерти Хадрона цены на его лошадей взлетели неимоверно. Когда была продана четвертая лошадь, Джеми позвал меня.

— Я уже начинаю хрипеть, — сказал он, вызвав смех у тех, кто стоял поблизости. — Твой черед. Окажи мне честь, — он уселся и предоставил мне вести торг.

Даже если толпа и уменьшилась, я этого не заметила. Я стояла, собираясь с мыслями, заглядывая поверх людских голов: собравшиеся оценивали красивого мышастого мерина, стоявшего в центре кольца; вскоре я поймала себя на том, что рассматриваю все эти поглощенные общим занятием лица только для того, чтобы отыскать среди них одно-единственное, с ястребиным носом, светлыми волосами… «Ну все, хватит, дорогуша моя Ланен!» — сказала я себе. Я прокашлялась и взобралась на колоду.

— Внимание, дамы и господа! — выкрикнула я самым громким голосом, на который только была способна. Это оказалось гораздо труднее, чем я предполагала. — Следующим выставляется вот этот замечательный мышастый мерин! Четырехлетка, обучен ходить в упряжи и под седлом — какова будет цена?

Видимо, в связи со сменой зазывалы, кто-то в толпе выкрикнул смехотворно низкую цену, а все прочие расхохотались.

Ладно же!

— За такую сумму вы сможете купить только его левую переднюю ногу, сударь! А сколько вы предложите за все остальное?

Смех прокатился еще громче — горе-покупатель, предложивший свою цену, присоединился ко всеобщему веселью, — и начались настоящие торги.

Спустя полчаса голос у меня начал пропадать. Мы с Джеми сменяли друг друга по очереди, пока наконец у нас не осталась последняя лошадь. Вновь был мой черед; кошель Джеми был уже до такой степени набит монетами, что, казалось, вот-вот лопнет. Больше всего поражало то, что, помимо кучи серебряных монет, в нем теперь было и несколько золотых. Золото! Редчайший и самый драгоценный металл… и я держала его в собственных руках! Это казалось невероятным. Поглядев на меня, Джеми ухмыльнулся.

— Пойду-ка я припрячу все это куда-нибудь подальше. Продавай эту последнюю лошадушку и забирай выручку, а я вернусь раньше, чем ты успеешь ее пересчитать.

Последней была та самая каурая кобылка, которую я пообещала светловолосому незнакомцу. Я приберегла ее для него. Я пристально всматривалась в лица оставшихся покупателей. Многие уже разошлись; но, оглядев всех, я нигде не увидела его. Я сделала знак работнику, который неторопливо вел кобылу по кругу, и тот остановил ее.

— Это последняя лошадь, дамы и господа, — сказала я. Я пыталась говорить громко, но голос у меня почти совсем пропал. Я расписала качества кобылы, как только могла, и в заключение добавила: — Ей три с половиной года: сильная, покорная… лучшая кобыла, акую только можно сыскать для женщины! Легким прикосновением вы заставите ее следовать, куда пожелаете, доброе отношение будет вам служить лучше всяких шпор. Итак, какова цена?