Василий Купцов - Крутен, которого не было

Младояр помогал Иггельду, он уже давно наловчился перевязывать раны, научился вправлять вывихи. Сегодня даже немножко поработал иголкой, аккуратно зашив ненароком порванную щеку молодому парню.

Вот и первые поединки. Сначала — стенка на стенку, кровь подогреть. Бились во всю, носы друг дружке разбиваючи, но аккуратно, ни разу ни одного упавшего не пнули, ножей не обнажили. Затем начались и сходки один на один, вот тут-то и поднялся крик — у каждого свои любимцы, да земляки. Все шло своим чередом, как и каждый год. Но неожиданно народ заволновался — что за диво дивное?

Сквозь толпу протискивался к Дидомыслу иностранный гость, в шубе соболиной, с золотой цепью на шее. Крутенские парни пропускали надменного иноземца, шествовавшего с таким видом, будто сейчас объявит войну Крутену, вооружит десяток слуг тюками с кружевами, да всех оными и задолбают!

Князь, как раз, беседовал с Иггельдом, ожидая выхода следующей пары кулачных бойцов. Младояр стоял рядом, слушал. Как и отец, несколько удивился появлению здесь, среди веселья, такого мрачного человека. Разумеется, в Крутене вход иноземцам не заказан, можно и кулаками помахаться — одно условие — не до смерти. И кияне, и свены частенько развлекались бок о бок с местными, наезжали и с Древних Земель, и с Бел-моря. Но этот купец притащился сюда явно не для развлечения. Шуба расстегнута, из-под нее выглядывает платье иноземное, как у племени его положено — льняной хитон до ног, поверх — шерстяной, а еще и белая хланида. Разгорячен купец, воняет за версту миррой.

— Здоров будешь, великий князь! — поклонился иноземный гость Дидомыслу, — Пусть боги всегда смотрят в твою сторону.

— И тебе здоровья, да благополучия, и благославления Неба и Богов, — откликнулся князь, — что не весел, Пиштим?

— Я к тебе с жалобой, владыка! — снова поклонился купец, — Уж не первый раз привожу товары в Крутен-град, никогда раньше мне помех или обид не чинили…

— Пятый раз я вижу твои корабли, Пиштим, у причалов нашего города, — кивнул Дидомысл.

— И довольны бывали каждый год — твои люди — товарами, я — серебром да покупками… — этот плотный муж ухитрялся держать горбатый нос выше затылка. Горд!

— Никак, обидел тебя кто? — удивился князь, — У нас гостей беречь принято… Никто и пальцем прикоснуться не посмеет. Или посмел?

— Нет, такого не было, — признал Пиштим, — да и меч у меня на поясе, как-нибудь себя уберегу. Потому и по нраву мне Крутен, что здесь всякому, своему и гостю, всем вооруженным ходить не возбраняется.

— Так в чем же дело?

— От меня сбежал «не поднимающий глаз». Его люди твоего города укрывают, моим слугам не выдают!

— В Крутене рабов нет, — напомнил князь, — мои люди — свободны.

— Так то — твои, но Алуш — моя собственность, вещь!

— Человек не вещь… — повел плечами князь.

— Но это мой человек, прибыл из моей страны, он живет по нашим законам. Не вашей крови мой раб! Нет обычая в Крутене мешать жить гостям промеж своих как заведено. Ты ведь молиться мне нашим богам не запрещаешь? Вот я и прошу помощи — беглого раба вернуть!

— Не будут мои дружинники чужих рабов ловить, — отмахнулся князь.

— А я и не прошу ловить, лишь бы не мешали! — объяснил Пиштим.

— Мешать твоим людям разбираться с твоим же человеком я не стану, — согласился князь, — кабы твой беглый слуга родом из Крутена был — под защиту бы взял, а так — разбирайтесь меж собой.

— Но твои мешают! Они все здесь, на гульбище — и мой раб, и защитники…

— Пусть приведут сюда всех! — распорядился князь.

Еще через несколько мгновений группа из княжьей охраны и шести слуг Пиштим начала протискиваться сквозь толпу.

— Ничего у этой шубы соболиной не выйдет! — шепнул Иггельд княжичу, — Увидишь, в дураках останется.

— Отец под защиту возьмет?

— Князь рассудит, — ухмыльнулся старый лекарь.

— Ты чего-то крутишь, Игг, что-то знаешь! — Младояр в шутку начал осыпать грудь старого воина легкими кулачными ударами.

— Само собой, знаю, — так же, шутливо, но умело, ткнул в подростка кулаком Иггальд. Пронаблюдав, как княжич, неожиданно для самого себе, оказался лежащим на снегу, добавил, — знаю, да не скажу, чувствует мое сердце — не просто все будет, но кончится хорошо!

Вот группа вернулась обратно. Алуша вели княжьи дружки, не подпуская слуг иноземного гостя. Беглым рабом оказался молодой статный парень, черноволосый и казавшийся загорелым даже сейчас, в зимнюю пору. Вслед за воинами бежали трое крутенцев — двое парней и девушка. Дружинники, заметив бегущих, чуть умерили шаг, позволяя себя обогнать. Бои остановились, люди начали скапливаться вокруг князя. Одно зрелище остановилось ради другого.

Девушка прибежала первой, попыталась что-то сказать князю, но ей не дали, отвели чуть в сторону, но оставили на виду. Равно как и двух парней, ее сопровождавших. Наконец, привели и беглого раба, парень не сопротивлялся, встал перед князем, не склоняя, подобно многим иноземцам, лица к земле. Пиштим порывался выхватить меч, но его быстро утихомирили.

— Тебя зовут Алуш, ты приплыл в наш город слугой этого человека? — спросил князь парня.

— Да.

— Не слугой, а рабом, не смеющим поднять глаза! — выкрикнул купец, — Я отдал за него много денег…

— Ты был куплен? — спросил князь.

— Да.

— Ты родился свободным или от других купленных? — на мгновение князь растерялся, сам не зная зачем задав этот вопрос.

— Я родился свободным, в моей стране никто не делал других людей рабами, — ответил смуглокожий, — я еще не стал мужчиной, когда на нашу деревню напали чужие. Многих убили, а меня увели в плен.

— Ты не плохо владеешь речью сынов Сварога, — отметил князь, — где научился?

— Уже третий раз, как я на этой земле…

— Все равно, быстро выучился, — кивнул Дидомысл, — тебя увели в полон соплеменники Пиштима?

— Нет, меня долго везли морем, вместе с другими, был большой, очень большой город, там людей продавали из одних рук в другие, меня передавали несколько раз…

— За тебя заплатил Пиштим, ты служил ему, и не первый раз на нашей земле?

— Да, это так, владыка!

— Почему же ты не ушел от него раньше, — допытывался князь, — или только что узнал законы крутенские?

— Я полюбил девушку вашего рода, она полюбила меня, мы решили пожениться, — ответил беглый раб.

— Это — она? — князь указал на девушку, пришедшую с ним.

— Да, это она.

— Что на мужском игрище делает девица? — вмешался купец.

— Так здесь не Эль-Лада, вход на игрища девицам не заказан, может и сама кулачком помахать, — выкрикнули из толпы. Иноземный гость отступил.

— Подойди ко мне, — позвал Дидомысл девушку, — как звать тебя, девица, кто твой отец?

К князю смело подошла, не потупив взора, девушка лет шестнадцати, боги не обидели девицу красотой, вот только одежды — так себе, не то что обноски, просто — бедноваты.