Сергей Крупенин - Акарат а Ра (или Исповедь военного летчика)

– Чем могу помочь?

С интересом спросила Мария Ивановна.

– Понимаете, я неожиданно стал обладателем очень интересной старинной книги. Но я полный профан в подобных вещах. Однако, она мне очень интересна, и я хотел бы узнать о ней побольше. Я уверен, что вы знаете специалистов в этой сфере. Такая вот просьба…

Михаил попытался сделать приличествующее ситуации праведное лицо, как ему представлялось. Бабуля это заметила и улыбнулась едва, однако взглядом таки потеплела.

– Сейчас таких уже нет. Остались просто собиратели старины с целью вложения денег.

Взор ее полыхнул негодованием от такого святотатства. При этом она пристально, не торопясь, осмотрела Михаила целиком. Тот был уже готов отвергать несправедливые подозрения и ретироваться и даже открыл, было, рот. Однако служительница вновь смягчилась. Уф… А непроста бабушка-то, хоть и телом тщедушна. Не делай выводов по внешности – старая истина.

– Впрочем, есть еще один, я надеюсь. Он давно уже к нам не заходит. Возраст уж почтенный. Но знаток! У нас был где-то его телефон. Я постараюсь вам помочь. Пойдемте.

Она повела его в следующий зал, где было еще одно помещение, обозначенное медной табличкой «Хранилище». Ниже на бумаге отпечатано, на пишущей машинке «Посторонним вход строго воспрещен». Бумага была желтой от времени висения на двери. Она остановилась перед дверью, и довольно строго взглянув, сделала ограничивающий жест, призывающий к ожиданию. Михаил всем видом постарался выразить полное согласие со священным правилом. «Строго» оно и есть «строго». Понимаем, все по взрослому.

Она отсутствовала около десяти минут. Он за это время рассмотрел все экспонаты зала, посвященные периоду гражданской войны. Шинели, буденовки, ордена того периода наводили на мысли о глупости и жестокости рода человеческого. Любая война – это гадко. Михаил знал это изнутри профессии. А гражданская война вообще не поддается оценке. Большей гадости в межчеловеческих отношениях и придумать невозможно. Сын на отца, брат на брата! Наконец Мария Ивановна появилась из Хранилища с бумажкой в руке.

– Вот его телефон. Его зовут Эдвин Михайлович. Пожалуй, только он и остался из знающих, способных вам помочь, если он согласится, конечно.

– Спасибо вам огромное.

Михаил взял бумажку, доставая сотовый телефон.

-Я могу сослаться на вас?

Она кивнула головой утвердительно.

– Передавайте ему поклон.

Сказала она, слегка смутившись, даже зардевшись но, не двинувшись с места.

Михаил набрал номер из бумажки. Ждать пришлось довольно долго. Наконец трубка ответила тихим старческим голосом «Алло».

– Здравствуйте, Эдвин Михайлович, я Михаил Тихомиров, звоню вам по рекомендации Марии Ивановны из краеведческого музея. Мне по случаю попала очень интересная и, как мне кажется, старинная книга. Я очень хотел бы узнать ее происхождение. Похоже, только вы сумеете мне помочь, если, конечно, вы не против?

– А, как Мария Ивановна? – Вопросом же ответил абонент.

– Вот она рядом стоит. Поклон вам от нее. Впрочем, я предаю ей трубку.

Запоздало сообразил он, протягивая мобильник. Ну, надо же – конспирация. Внутренне усмехнулся. Мария Ивановна некоторое время отвечала только одним словом «Да», всякий раз поглядывая при этом на него. Взгляд был снизу вверх в силу роста старушки. Было немного забавно от этого. В итоге тотального телефонного соглашательства она витиевато распрощавшись, как уже не говорят давно, вернула ему трубку.

– Запомните адрес.

Эдвин Михайлович назвал адрес в паре кварталов от музея.

– Я вас жду прямо сейчас.

После чего телефон загудел отбой. Михаил сердечно поблагодарил отзывчивую, но бдительную хранительницу мертвого времени и отправился в направлении, указанном Эдвином Михайловичем. Довольно быстро отыскав нужный адрес, он вошел в чистенький подъезд старого трехэтажного дома. Квартира оказалась на последнем этаже. Он покрутил рукоятку механического звонка, торчащую прямо из середины двери. «Филиал краеведческого», – подумалось. Звонок издал противный дробный звук без намека мелодичность. Довольно громкий, впрочем. За дверью раздались тихие шаги. «Кто там?» Михаил снова представился. Судя по щелчкам и лязганью задвижек, квартиру без длительной осады не взять. Звякнула последняя цепочка и дверь открылась. На пороге возник пожилой мужчина – копия двух музейных старушек только мужеского пола. Глаза, бесцветные уже, зорко и со знанием дела быстро осмотрели посетителя.

– Книга при вас?

Внимательный взгляд прямо в глаза. Фейс-контроль, усмехнулся Михаил про себя. Дедушка, да не играй ты в казаки – разбойники. Дверь-то отворена уже. Но вслух только коротко.

– Вот, пожалуйста.

Михаил протянул вынутую из внутреннего кармана книгу. Эдвин Михайлович книгу брать не стал, а, сделав приглашающий жест и пропустив посетителя, тут же сноровисто стал закрывать вход в жилище на все запоры.

– Проходите прямо.

Михаил, пройдя по прямому, темному и довольно длинному коридору с тремя боковыми дверьми попал в просторный кабинет хозяина. Изобилием книг на стоящих вдоль стен полках до потолка кабинет напоминал комнату Ари. Разница была в интерьере и облике Эдвина Михайловича. К своему удивлению Михаил заметил в углу кабинета компьютерный стол с компьютером, усугубленным различной компьютерной периферией. «Продвинутый старик», – подумалось с уважением.

– Позвольте взглянуть на ваш экземпляр, – попросил Эдвин Михайлович.

Михаил снова протянул книгу. На этот раз Эдвин Михайлович ее взял. И надо было видеть, как он это сделал! Эксперт взял ее бережно, как великую и очень хрупкую ценность. На носу у него были невообразимой оптики очки, сквозь которые он рассматривал переплет книги с тщанием. Затем он положил книгу на стол перед компьютером и открыл ее первую страницу. Глаза его, непотребно увеличенные очками, сделались еще больше. Казалось, он способен вобрать ее взглядом внутрь себя.

– Откуда она у вас, молодой человек?

Спросил строго с видом следователя милиции.

– Досталась по случаю. Но я ее точно не крал.

С нажимом уточнил Михаил.

– Этого я не утверждаю, – он углубился в рассмотрение первой страницы. – Но не исключаю, – тоном ниже закончил Эдвин Михайлович.

Михаила бросило в краску. «Какого черта я связался с этим расследованием. Если «Ангел» ее где-то спер, а все предшествующие события все-таки являются плодом моего воображения, то мне придется доказывать, что вор не я. Но еще никто и никогда не позволял себе заподозрить меня в подобной низости!» События принимали совершенно неприемлемый оборот.

– Я никогда не воровал и не позволю никому даже намекать на таковую возможность. Даже в принципе.