Дмитрий Казаков - Солнце цвета меда

– Говори, – кивнул Ивар.

И звучал так громко

Спор секир средь шкуры

Ликовал конь ведьмы

Спины невесты Хрофта.

Многих лишил жизни

Смелых вязов битвы

Слава не замедлит

Даритель света моря.

– Сложено неплохо, – сдержанно одобрил Ивар, снимая с пальца золотое кольцо, добытое некогда в Валланде. Скальда следует одарить, хотя в искусстве составлять стихи Ингьяльду еще далеко до учителя. – А чем ты восславишь Сигфреда?..

Не бежал от смерти

Тополь вьюги лезвий

Слышим крики Скегуль.

В меде великанов скальд

Найдет отраду – равных

Нет под сводом черепа Имира!

И вновь Большой Руке едва удалось соблюсти размеры, а кеннинги он использовал не особенно интересные. Но даже скверно сложенная виса в честь погибшего лучше, чем совсем ничего.

– И это неплохо, – приободрил конунг Ингьяльда, который, судя по румянцу, залившему его щеки, сам осознавал недостатки своего творения, – хотя, видит Браги, тебе еще нужно совершенствоваться!

Глухой к красотам поэзии Нерейд уже храпел, растянувшись возле самого костра, голова Дата склонилась еще ниже. Ивар и сам ощущал, как рот раздирает зевота, тело наливается тяжестью.

– Ладно, спи, конунг, – сказал Эйрик, поднимаясь с места, – я сам расставлю стражу.

«Что бы я без него делал?» – успел подумать Ивар, прежде чем погрузиться в сон.

– Топоры готовьте, – Приказ Лычко звучал бы странно, если бы впереди не замаячили заросли, такие густые, что в них застряла бы и пчела, Ветви сплетались, будто стремились стать корзиной, и казалось, что впереди выросла стена из прутьев.

Ивар наклонил голову и помотал ею, вытряхивая из уха остатки воды. В сапог, судя по щекотке, заплыла маленькая рыбка, с одежды текло. Переправа через реку оказалась занятием довольно малоприятным.

– Луки держите наготове! – еще раз предупредил Лычко. Глаза его в лесном полумраке хищно светились. – Стреляйте в любую тень. В крайнем случае окажемся с дичью!

Викинги и тиверцы, вооруженные луками, дружно закивали. Взлетели тяжелые острые топоры, и в шорох, писк и прочие обыденные для леса звуки вплелся отчаянный стук и хищный хруст.

Ветви поддавались с неохотой, брызгали соком, но, даже почти срубленные, не желали ломаться. Они кое-как гнулись, когда их с усилием отводили, но тут же разгибались, стремясь угодить в лицо идущему позади. Густая и высокая трава цеплялась за сапоги. Первую сотню шагов прошли только к полудню. Дальше чаща поредела, но ненамного.

Ивар шагал в самом хвосте колонны, оглядывался на каждый шорох. Вздрогнул, увидев, как из пенька, оставшегося на месте срубленной только что елочки, выстрелил побег, потянулся вверх, словно тоненькое зеленое копье. В стороны полезли ветви с крохотными, как у новорожденного ежонка, иголочками. Еще дальше

распрямлялись сломанные ветви кустарника. Просека прорубленная дружинниками, затягивалась, словно след от удара мечом – на воде.

Кроны вверху смыкались плотно, не пуская вниз солнечный свет. В полумраке лица викингов казались мертвенно-зелеными, точно у нежити, воздух меж стволов лесных великанов колыхался густой, сырой и горячий, точно суп. Влага оседала на коже, смешивалась с потом.

Легко было поверить в то, что этому Лесу и вправду тысячи лет. Людей тут если и видели, то разве что в качестве еды. Из-за стволов на викингов глядели горящие злобой глаза, мелькали стремительные тени, издалека доносилось недоброе взревывание.

То у одного, то у другого лучника стрелы срывались с тетивы, исчезали в листве. Но ни у кого не хватало духу проверить, попали они в цель или нет. Продирались вперед, сбившись в тесную кучу: те, кто шагал впереди, орудовали топорами, прочие держали наготове оружие.

– Тут всегда так жутко? – спросил Ивар, ощущая, что его трясет, словно осину на ветру.

– Только на границе с остальным миром! – Волосы на затылке Лычко стояли дыбом, словно у почуявшего опасность зверя, но на лице читалось странное облегчение, почти восторг, – Глубже будет полегче…

Деревья перед отрядом затрещали, сминаемые словно трава, из-за них выдвинулась мохнатая, темная туша. Видимо, боги сотворили ее давно, когда пытались создать человека, но еще не знали, как это делается. Получилась тварь в два раза крупнее Кари. Плечи были шириной в дом, а над уродливо вывернутыми ноздрями горели злобой алые глаза.

Гигант остановился, взревел, кулаки размером с бочки гулко заколотили по груди.

– Назад!.. – заорал Лычко. – Это чугайстырь!.. Есть шанс уйти без драки!

Но лохматое чудовище выглядело разозленным. То ли не понравилась невесть откуда взявшаяся в лесу мелкота, то ли люди, сами того не ведая, перли на логовище, где прятались самка с детенышами. Громадная туша с кошачьим проворством скакнула вперед, лапищи вцепились в переднего воина.

Тот жалобно вскрикнул, его подбросило вверх. Вниз брызнула кровь…

Не дожидаясь команды, стрелки спустили тетивы. Стрелы большей частью запутались в густой шерсти, другие отскочили от прочной шкуры, лишь немногие вонзились в могучее тело. Из-под них потекла густая, темная жидкость.

От гневного рева заложило уши.

Сбоку к чугайстырю подскочил Кари и со всего размаха вонзил клинок под коленку гиганту. Потом отлетел, отброшенный огромной лапой, но тут же вскочил, а на его месте оказался Нерейд. Хищно сверкнуло лезвие его меча.

Сухожилие на ноге лесного монстра треснуло со звуком разорвавшейся веревки. Гигант зашатался, новые стрелы вонзились ему в ноздри, одна влетела прямо в глаз, там что-то лопнуло, запузырилось.

– Бей мохнатых! – азартно выкрикнул кто-то.

Подсекли и вторую коленку, чугайстырь упал тяжело, словно скала. Лапы молотили по сторонам – чудовище смело еще одного, третьему размозжило череп… Но гигант уже умирал, дергался, из пасти вылетали слабеющие хрипы.

– Ничего себе, – Ивар вытер со лба пот, – Всякое повидал, даже драконов и попугаев, а такую тварюгу встречаю впервые…

– Это еще что. – На щеке Лычко красовалась свежая царапина! – Чем дальше в лес, тем чугайстыри толще… Правда, и ленивее тоже. Жрут да спят, а драться не лезут… пока не разозлятся!

Не прошли и сотни шагов, как начались завалы. Толстые стволы лежали вповалку, образуя настоящие холмы, а меж них перла к небу свежая зелень. Умерших великанов бесцеремонно раздвигали молодые деревца, на трухлявой коре росла трава, кое-где виднелась, обнажившаяся древесина, источенная дырочками, розовая, похожая на разлагающуюся плоть.

Надо всем витал запах гнилого дерева.

– Тут что, великаны бесились? – спросил Ивар, перебираясь со ствола на ствол. Ноги предательски скользили, поваленные стволы потрескивали, под ними что-то шебуршало, скреблось.