Вера Камша - Башня Ярости. Книга 1. Чёрные маки

– Попробуем на шпагах?

Еще бы! Странный крик был забыт, продержаться против графа Рунского хотя бы десятинку – уже победа! Шарло весь отдался бою и понял, что что-то не так, лишь когда Филипп резко отступил назад, повернулся и опустил вниз шпагу, прекращая сражение. Виконт Тагрэ убрал клинок в ножны и, обернувшись, увидел лейтенанта Паже, замещавшего Артура Бэррота, когда тот отсутствовал.

– Мои сигноры, – обычно веселый офицер выглядел прямо-таки убитым, – я должен вам сообщить… Случилось несчастье. Монсигнор Артур умер.

– Когда? – Шарло сам не понял, как у него вырвались эти слова, тем более ответ он уже знал.

– Около двух ор назад.

Так и есть! Но почему кричала женщина?

– Сигнор Паже, – Филипп уже справился с собой, – как это произошло?

– Неизвестно, – отрезал лейтенант и с явным отвращением добавил:

– Там медикусы, городская стража и синяки…

– Убийство? – предположил всезнайка Леон.

– Ерунда… Не знаю… Да, Проклятый меня побери! – рявкнул дипломатичный вояка. – Все умерли.,. Капитан, его сигнора и канцлер в придачу… Короче, плохо дело. Так что до возвращения Его Величества и с завтрашнего дня с вами заниматься буду я, а сегодня не получится, да и гроза собирается…

Гроза и вправду собиралась. Небо стало черным, низким и хмурым, зато стены дворца сверкали прямо-таки ядовитой белизной. Сочетание клубящейся, давящей тьмы и нестерпимого света пугало, а может, дело было в жутком известии. Артур Бэррот мертв. Убит, как сказал лейтенант Паже, но у Артура не было собственных врагов. Только враги короля и королевства. Шарло растерянно посмотрел на Филиппа.

– Плохо, – кузен был не на шутку расстроен, – мне это не нравится…

Закончить ему не дали. На оружейном дворе появилась Элеонора Вилльо со старшим сыном, и мальчику захотелось оказаться где-то в другом месте. Нет, робким виконт Тагрэ не был, но в присутствии этой женщины ему было мучительно неловко, причем не за себя, а за нее. Бывшая королева была лживой во всем, начиная с краски на лице и кончая улыбкой. Говорят, когда-то она была красавицей. Наверное, если ее дочери похожи на нее; но если они через сорок лет станут такими, как мать, лучше бы им походить на кого-то другого. Элеонора медово улыбалась, она была даже более ласкова, чем обычно.

– Мои дорогие, как я рада видеть вас всех! Филипп, Алек, я приехала за вами. Его Величество разрешил мне провести оставшиеся до его возвращения дни вместе с вами в летней резиденции.

– Но, матушка, – Филипп отнюдь не казался обрадованным, – дядя Александр нам ничего не сказал, а у нас занятия…

– Ваш брат Жорес поможет вам овладеть рыцарской наукой не хуже, чем Артур Бэррот, – возразила Элеонора, – а мое письмо Его Величество получил, уже покинув Мунт. Я могу показать ответ, но если сын не верит матери…

– Я верю вам, матушка, просто это несколько неожиданно. Может быть, мы с братом приедем к вам завтра или послезавтра?

– Неужели мое общество вам в тягость?

На это мог быть лишь один ответ. Бедный Филипп свято исполнял данное отцу обещание уважать и поддерживать мать, хотя давалось это ему непросто, а единоутробных братьев он откровенно ненавидел, особенно Жореса Аганнского. Кузен хмуро кивнул и вместе с Алеком последовал за Элеонорой, но с полдороги вернулся.

– Шарло, знал бы ты, как мне ехать не хочется, но я должен. Ты… Ты проводишь Артура?

– Если меня пустят, но до приезда отца его не похоронят, ты же знаешь. Они были друзьями, а сигнора – сестра Рафаэля.

– Знаю. Скажи, ну почему я должен врать?! Я не хочу ехать к матери, а братцев Гризье терпеть не могу. Хорошо тебе…

– Филипп! – Бывшая королева с нетерпением смотрела на сына, тот вздохнул и сжал плечо Шарля:

– Когда я вернусь, закончим наш поединок.

– Конечно.

Кузены ушли, лейтенант Паже тоже. Леон задирал Этьена, тот, не обращая на младшего братца никакого внимания, продолжал читать, а Шарло никак не мог оторвать взгляда от обитой медью калитки, за которой скрылся Филипп. На душе было мерзко, и он сам не понимал почему. Сверкнуло, оглушительно ударил гром. Виконт Тагрэ поднял голову. Небо стало совсем жутким, солнце скрылось, ветер взметнул тучи пыли и листьев, чуть ли не вдвое согнув молодой тополек, но дождя, дождя еще не было.

Пестрая птица с длинным хвостом и горбатым черным носом громко заорала над самой головой. Отвратительная птица, большая, сварливая и нелепая, так не похожая на арцийских соловьев. Хотя дело не в птице, а в ожидании и в месте, насквозь пропитанном древней бедой…

Пущенный меткой рукой орех угодил черноносой в бок, и та, напоследок испустив особенно мерзкий вопль, соизволила улететь. Рене Аррой проводил разобиженный комок перьев взглядом и повернулся к спутнику.

– Ждать больше нечего. Я пошел.

– Это слишком большой риск. Мы знаем, что здесь что-то не так.

– Мы знали об этом и раньше, – пожал плечами Скиталец, – потому и пришли. Другое дело, стоит ли тебе меня ждать; в таких норах может быть все, что угодно, в том числе и нелады со временем. Я бы не хотел, чтобы ты надолго оставлял Арцию.

– Я буду ждать кварту, потом уйду, – не стал спорить эльф.

– В Арцию? – В голубых глазах Рене Арроя мелькнуло подозрение. – Обещай, что внутрь не пойдешь, что бы ни случилось.

– Обещаю.

– Вот и хорошо. Гиб, не позволяй этому эльфу делать глупости. – Рене мимоходом потрепал своего скакуна по шее и, не оглядываясь, пошел вперед.

Клэр, держа стрелу на тетиве, смотрел, как Счастливчик, легко ступая, пересекает пустошь, направляясь к развалинам. Эльф был готов поклясться, что Аррой полез в старый храм не только по необходимости, но и из-за своего неуемного любопытства, от которого бывшего маринера не излечило ничто.

Рене нынешнего, по крайней мере на первый взгляд, не отличить от сумасшедшего императора-адмирала, с которым рыцарь Осени познакомился много весен назад. Если не знать, что случилось, ничего не заподозришь. Тот же смех, та же манера встряхивать головой, решаясь на очередное безумство, та же отвага и то же умение видеть недоступное другим. О том, что творится у Скитальца на душе, Клэр не знал – они были соратниками, и не более того, да и нет у него права читать в чужом сердце. У каждого своя боль и свои тайны, а тайны Рене не из тех, что можно перекладывать на чужие плечи.

Адмирал был уже у самых руин. Причудливая колонна казалась высеченной из порфировой глыбы совсем недавно, но подпирала она не своды храма, а равнодушное ядовито-синее небо. Рене остановился, тронул узкой, как у эльфа, рукой багровый камень – то ли задумался о чем-то, то ли готовился к последнему шагу.

Они провели у здешних развалин не меньше кварты. И за это время оттуда никто не появился и туда, кроме удиравшего от хищника «кабана», никто не вошел. Скиталец еще немного помедлил, словно бы прислушиваясь, выхватил отточенным жестом шпагу и бросился в темный проход. Эльф напрягся, как струна, ожидая сам не зная чего, но со стороны храма не донеслось ни звука. Жаркий липкий зной заливал и сами развалины, и окрестный лес, было тихо, пока не вернулась черноносая птица и, словно издеваясь, не повисла на цветущей ветке вниз головой, щелкая клювом и время от времени испуская хриплые вопли.