Вера Камша - Башня Ярости. Книга 1. Чёрные маки

– Ты не должен был бросать это ради призраков и крови.

Звездный Лебедь! Он так замечтался, что не заметил возвращения Рене.

– Прости, задумался.

– Не беда, пока рядом Гиб, по сторонам можно не смотреть. – Рене опустился на землю. – Красивый цветок. Не знаю, как зовут их здесь, но те, кто живет на западе Сура, дали им имя «Золото, окропленное кровью богов».

– Ты что-то нашел?

– Нашел. Надо было наведаться сюда раньше.

– Что там было?

– Древняя беда и еще кое-кто. Их я убил, впрочем, это было нетрудно. Ни разума, ни воли, только голод и злоба. Помнишь тварей, которые чуть не погубили Шандера Гардани? Они отсюда. Были.

– И что ты с ними сделал?

– Ничего, – пожал плечами Аррой, – просто позволил им заняться привычным делом. Да не смотри ты на меня так, для меня финусы опасности не представляли, а вот я для них, и не только для них, – смерть, если не хуже. Раньше это меня расстраивало, а теперь я сам себе оружие, чем и горжусь, хотя побеждать шпагой мне все равно нравится больше.

– «Нравится», – пробормотал словно бы про себя Клэр и повторил еще раз:

– «Нравится…»

– Да, – твердо сказал Скиталец, – я создан для того, чтобы идти вперед и побеждать. Ты – для того, чтобы рисовать. И я не хочу врать и делать вид, что «так вышло», а так бы я жил с любимой в хижине среди цветущих яблонь.

– Геро это знает?

– Думаю, да. Я ей никогда не лгал, она меня приняла таким, какой я есть, а я принял ее. Эстель Оскора и Скиталец… Мы отражение друг друга, до тихой гавани нам не добраться, да и не нужна нам тихая гавань. Но хватит об этом, пора возвращаться. Нужно заехать в Кер-Рене, вот уж учудили мои землячки с названием… Потом – в Мунт и в Варху.

– Да, конечно, – Клэр с сожалением взглянул на золотой цветок, – ты прав, мы слишком задержались. Но ты видел больше, чем рассказал.

– С чего ты взял? – поднял бровь Рене.

– Ты заговорил о вещах, никак не связанных с этими мерзкими развалинами, но ты был со мной слишком откровенен. Значит, что-то произошло.

– Вот и скрывай что-то от художника, – Рене тряхнул серебряными волосами и улыбнулся, – да, я там кое-что понял – вернее, кое о чем догадался, но эти догадки пока останутся при мне. А тебе лучше остаться с Эмзаром. Мы прогоним тех, кто точит зубы на Тарру, но мы не сможем вернуть ей красоту, а ты сможешь. Я следил за тобой довольно долго – заставлять тебя шпионить глупее, чем возить на Гибе дрова или колоть орехи об Жана-Флорентина.

– Когда мы победим, тогда я с радостью…

– Никакого «когда мы». Это твое последнее путешествие, Клэри. Дальше каждый будет делать то, для чего он родился. Я убивать, а ты спасать Красоту.

– Спасать Красоту?

– Ну, наш каменный друг как-то брякнул, что мир спасет Красота. Что-то в этом есть, но, чтобы Красота спасла нас, мы должны спасти Красоту…

– И все же, Рене, что ты там нашел?

– Я нашел то, что нашел, и большего не скажу ни тебе, ни Эмзару…

Дождь кончился, но похолодало. В такую погоду днем лучше всего сидеть у камина, попивая подогретое вино, а ночью спать под меховыми одеялами и видеть сны о лете. Только безумцам могло прийти в голову в такой холод ночевать на открытой террасе, довольствуясь лунным светом, но изнеженная Элеонора Вилльо упрямо дрожала в кресле у засыпанных листьями ступенек, наблюдая, как ее брат мечется по мраморному полу. Наконец сигнора не выдержала:

– Фернан, прекрати бегать.

– Если я сяду, ничего не изменится. Твой сын должен был объявиться еще прошлой ночью.

– Дождь, – подал голос Жорес, оседлавший балюстраду, – развезло дороги, ничего страшного.

– Ты сам не веришь в то, что говоришь.

– Если ты будешь бегать, а мать на всех бросаться, Базиль не появится. Мы в любом случае уже или выиграли, или проиграли. Нужно ждать.

– А больше ты ничего не посоветуешь? – огрызнулся граф.

– Больше? – Жорес засмеялся. – Могу и больше. Выпей вина с мяуном [19] Мяун – лекарственная трава, на людей оказывает успокоительное действие, но приводит в сильнейшее возбуждение кошек. и ложись спать. Даже если Тартю разбит, ну и что? Мы-то здесь при чем? Что мы сделали дурного? Приехали, не сказавшись, повидать мальчишек, так это еще не измена. Да, мать обманула Филиппа, но горбун знает, что без его драгоценного приказа племянники никуда не поедут, а бедная вдова надеялась, что, проведя с ней пару кварт, сыновья станут к ней добрее…

– Ага. Горбун прослезится, глядя на ее горести, а потом спросит о Бэрротах.

– Ну тут сам Проклятый ногу сломит, – огрызнулся Аганн, – хотя я за них рад, хорошо, что сдохли! Жаль, не раньше, но я тут ни при чем, чтоб вы это знали. Может, Рогге постарался или святые сестрицы… С них станется.

– Рано, они не могли получить никаких известий.

– А я мог?! Почему я, а не какая-нибудь дура, от несчастной любви траванувшая красавчика Артура и его жену? Бывают же совпадения…

Ответить Реви не успел: послышались торопливые шаги и голос Базиля. Граф Мо никогда не умел разговаривать тихо, особенно если был взволнован или пьян.

– Можете возрадоваться, – вместо приветствия прокричал младший из братьев Гризье, – Тартю будет здесь дня через четыре, я заезжал в Мунт, потому и задержался! Что у вас тут, Проклятый побери, творится?! Пожары, похищения, убийства…

– Сначала расскажи, что в Гразе! – прикрикнул Жорес. – Мы его ждем, а он…

– А он выполняет приказы Их Величеств. Новых, разумеется. Да и не мог я позволить Трюэлю себя опередить, если его понесло в Мунт.

– Трюэль жив? – быстро переспросила королева. – Который? И кто еще?

– Больше, чем вам хотелось бы, матушка. – Базиль поцеловал Элеоноре руку, взял из рук дядюшки кубок с вином и залпом выпил. – Устал… Холод, грязь, спать хочу, пропадаю.

– Хватит паясничать, – велел Аганн, – говори.

– Все получилось, хотя был момент, когда Тартю небо с овчинку показалось. Фронтерцы не довели дело до конца и бросились грабить обоз из Гартажа, Рогге колебался, а король собрал всех, кого мог, и бросился в атаку. Клянусь, Тартю обгадился! Вообще-то наша Нора заслуживает супруга покрасивее; я уж не говорю о том, что сомневаюсь в его мужественности, – борода у него почти не растет, и…

– Базиль!

– Оттого, что вы будете на меня орать, Тартю не перестанет вонять. Видели бы вы, что творили покойные «волчата», жаль, я не менестрель. Половины циалианцев как не бывало, да и ифранцев потрепали. Если б Рогге мог спокойно видеть чью-то спину и не ударить в нее, нам был бы конец.

– Значит, Стэнье…

– В последний момент вступился за пасынка.

– А что король?

– Узурпатор, матушка, узурпатор. Упаси вас святая Циала ошибиться, ваш будущий зять ужасно разгневаются. Ведь король – это они. По крайней мере, им хочется так думать…