Вера Камша - Башня Ярости. Книга 1. Чёрные маки

Базиль вспомнил, как милейший лейтенант пообещал въехать в Мунт в трауре по погибшему во имя короля графу Мо. Нельзя сказать, чтоб Базиля расстроила эта шутка, но увидеть посеревшее лицо лейтенанта было приятно и вместе с тем противно. Базиль всегда смеялся над Артуром Бэрротом, носившимся с рыцарскими добродетелями, как курица с яйцом, но смотреть на перетрусившего арцийского лейтенанта было не менее мерзко, чем… на обгадившегося претендента на арцийскую корону. Воистину, Пьер подбирал офицеров по себе.

К помосту осужденных подвели одновременно, и Базиль, поравнявшись с Эсташем, прошипел: «Возьмите себя в руки. Вы – арцийский нобиль, а не подыхающая крыса!» Если б он дал трусу по морде, может, это и возымело бы действие, но слова до Эсташа не доходили. Зато их услышали «полосатики», и Базиль был готов поклясться, что в их глазах промелькнуло нечто очень похожее на одобрение. Лось еще раз поднял руку, хрипло протрубил старинный рог, ему откликнулся барабан и несколько волынок. Затем все стихло, от строя воинов отделилось двенадцать человек, все, как на подбор, высокие и плечистые. Откуда-то вышла девушка лет пятнадцати с толстыми льняными косами, неся в обеих руках нечто, покрытое полосатым полотнищем. Двенадцать воинов по очереди просовывали руку под покрывало, вытаскивая какие-то небольшие предметы. Девушка ушла, ее место занял глубокий старик, к нему протянулось двенадцать раскрытых ладоней, на которых лежало что-то похожее на монеты.

– Имре Ра-Борне, Дьердь Ра-Мелэ, Ласло Ра-Данн, – тонким срывающимся голоском провозгласил старец. Трое воинов разом преклонили колени, повернувшись к Рорику. Властитель Гвары и Набота грузно поднялся, поднял забрало и проревел:

– Вы – рука судьбы. Помните: один удар – одна смерть.

И тут Базиль вспомнил. В Гваре придерживались старых эскотских обычаев и не держали палачей. Осужденных казнили воины, кто именно – определял жребий. Граф Мо проследил глазами за избранниками судьбы. Который же его? Высокий желтоволосый воин, вроде бы Ласло Ра-Данн, подошел и стал рядом. Гризье с отстраненным любопытством рассматривал своего будущего убийцу. Похоже, эскотец и впрямь в состоянии отрубить голову одним ударом, и слава Проклятому! Смерти Базиль все еще не боялся, но вот боли… Граф не сомневался, что пыток ему не вынести, но удар меча как-нибудь переживет. «Переживет?» Гризье невольно улыбнулся пришедшему в голову словечку.

– Жись, – громыхнул Рорик Ра-Гвар, – твоя подлая жизнь кончается. Можешь что сказать нам або Творцу?

– А пишов ты, Лось скаженный, – огрызнулся фронтерец, – як бы не был я в кандалах, я б тоби рога б повыдергал.

– То не будь бы ты в оковах, – не растерялся эскотец, – я б тебя напополам разорвал, шкура продажная! Тебя б не честной сталью казнить, а собакам отдать, да псов жалко. Потравятся еще от такой змеюки подколодной!

– Тоби добре гавкать, як шо вас на мене одного, як тих псов на кабана.

– Был бы ты кабаном, а не крысой, тебя б тут не было. По-перше, ты б слово не нарушил и короля б не продал. По-друге, тебя б не заловили. Вояки, Проклятый вас побрав бы, только сзаду да ночью да с кривым копьем!

– То ваши скаженные на нас ночью накинулися, да ще зверюг понатравили! Як бы не то…

– Як бы, як бы, – передразнил Рорик, – як бы в свиньи рога росли, была б она корова!

– И ростуть, тилькы та свыня лосем прозывается.

Базиль с непонятным восторгом слушал этот дикий разговор, он уже ничего не понимал. Гварский господарь и скованный пленник на глазах огромной толпы лаялись, как пьяные возчики в придорожной таверне, и, похоже, получали от взаимных оскорблений удовольствие. Пленника еще можно понять, но Рорик?!

– Ты, крысюга вонючая, – орал эскотец, – да за Александра ты еще не такое заслужил, я за него всех передавлю, а тебя первого.

– Да видел я того короля… – начал Жись, но договорить ему не позволили.

Рев Лося «Молчать!» накрыл притихшую площадь снежной лавиной, Гризье показалось, что даже лошади и те присели на задние ноги. Пленник вскинулся что-то сказать, но два «полосатика» его умело скрутили и швырнули на колени.

– Ты не короля продал, ты все Благодатные земли загубил! – резко произнес Лось совсем другим голосом и, повернувшись к невозмутимо следившему за перебранкой и дракой Имре, добавил:

– Делай свое дело, воин. А мы, с помощью Святого Эрасти, весной сделаем свое.

Избранный жребием выхватил меч. Жись забился в цепях – не от страха, от ярости, но держали его крепко. Сверкнула сталь, что-то круглое покатилось в сторону, подпрыгивая, как кочан капусты. На утоптанный снег хлынула нестерпимо красная кровь, а обезглавленное туловище обмякло и повисло в своих цепях.

– Помни о смерти, – невольно прошептал Базиль и, столкнувшись с непонимающим взглядом своего палача, пояснил:

– Был такой мудрец, он сказал: «Помни о смерти в радости, тогда ты сможешь взглянуть ей в лицо».

Эскотец торжественно наклонил голову, явно запоминая понравившиеся слова. Тело Жися унесли, чтобы, как понял Базиль, таки скормить собакам, а голову подняли с окровавленного снега и положили в простую ивовую корзинку с крышкой. Следующим будет весельчак Эсташ, а затем настанет его черед…

– Он неплохо умер, – бросил Рорик, принимая из рук сигуранта кубок с вином, – жаль, не годом раньше.

Да, Жись умер, и это было только началом. Умереть должны все предатели. Это не вернет ни Сандера, ни Рито, ни Ювера, ни Эжена, но это справедливо, и это нужно Арции. Раньше Луи Трюэль терпеть не мог разговоров о святом мщении и прочей чепухе – теперь он не успокоится, пока не увидит Тартю и Рогге на плахе. Хотя, говоря по чести, шансов на это немного, сила явно на стороне ублюдка и «паучат». Но первый из предавших уже поплатился… Граф Трюэль проследил взглядом, как воины в полосатых плащах за ноги волокли тело фронтерского вожака.

– Да, умер он сносно… Но я по-прежнему против казни Гризье, – негромко произнес сидевший рядом с гварским властителем граф Лидда, – Рорик, вы совершаете ошибку.

Лось не ответил, и Луи счел своим долгом вмешаться:

– Я ненавижу эту породу, монсигнор, но Тартю ненавижу еще больше, а он хочет, чтобы посла казнили.

– Я тоже думаю, что Пьеру Тартю нужна смерть Гризье. – Граф Лидда задумчиво тронул цепь на груди. – Но чего хочет сам Гризье?

– Он не боится, – хмуро бросил Лось, – я такого от сукиного сына не ожидал, но надеяться ему не на что.

– Он и не надеется. Я был у него вчера, – заговорил кардинал, и Луи подумал, что Жоржу Мальвани не по себе. Вряд ли от вида крови, у Беток брат покойного маршала видел и не такое. Лицо Его Высокопреосвященства оставалось невозмутимым, но Луи слишком хорошо знал Сезара, а мужчины рода Мальвани похожи не только внешне. Ювер еще шутил, что на самом деле они все-таки разные, просто для людей все «тигры» на одно лицо. Жорж, почувствовав взгляд, обернулся. – Луи, вам не кажется, что иногда нарушить данное слово почетнее, чем сдержать? Ваш дед ничего на сей счет не говорил?