Вера Камша - Башня ярости. Книга 2. Всходы Ветра

Слегка скошенные ступени вели вглубь. Говорили, что рабы Майхуба, владевшие тайной хранилища, были убиты сразу же по окончании работ, и святой Иоахиммиус не смог их защитить, а может (думать об этом было неприятно), и не защищал. Мысленно попросив у Творца милости к убиенным язычникам, Иоанн прижал руку к стене, и она отошла в сторону, открыв сводчатый проход. Внутри было светло. Несколько серебристых шаров вот уже шестьсот лет светились мягким светом. Иоанн не знал, откуда они взялись, это было частью тайны, которую он стерег и ради которой князь Церкви и величайший калиф атэвоф пошли на беспримерный сговор.

Владыка отвел в сторону белый шелк, закрывавший картины. Циала по-прежнему улыбалась высокомерно и вызывающе, а на ее обнаженных плечах тревожным блеском горели огромные рубины. Все так же уносилась к недоступной звезде женская фигурка, простиравшая руки к обреченному кораблю, а святой Эрасти снимал с пальца черное кольцо. Иоанн, досадуя на свои ночные страхи, собрался возвращаться, но раздавшийся за спиной негромкий голос заставил клирика прирасти к полу.

– Обернись...

– Кто здесь? – Иоанн повернулся и столкнулся взглядом с портретом Эрасти. Нет, не с портретом. Святой стоял у стены, на которой висела картина, но на полотне осталось лишь открытое окно, за которым гас осенний день и стена комнаты, обитая золотистым шелком. Потрясенный настоятель сделал запоздалую попытку опуститься на колени, но горячая (он почувствовал ее жар сквозь тонкую холстину) рука Эрасти легла ему на плечо.

– Не нужно становиться на колени. Ты не раб, я не господин. Настоятель построенной в мою честь обители, выслушай меня и начинай действовать. Это, – Эрасти обвел рукой висящие на стене картины, – должно вернуться в Кантиску в ночь перед Светлым Рассветом. Даже если тебе придется пожертвовать душой, даже если понадобится сжечь половину Святого Города, в Светлый Рассвет, не раньше и не позже, они должны быть в Центральном Храме. Пока это не будет исполнено, никто не должен знать, ЧТО и КУДА ты везешь. Если ты ошибешься, то, что ты видишь на одной из картин, может стать правдой, а теперь ступай, и да пребудет с тобой то, что даст тебе силы!

На негнущихся ногах Иоанн направился к выходу и... проснулся. Он лежал в собственной постели, и за окном занимался рассвет. Голова клирика была удивительно ясной, он слово в слово помнил свой сон и ничего не понимал. Что это было? Безумие? Происки Антипода? Или с ним действительно говорил святой Эрасти? После утренней службы он спустится вниз, нужно убедиться, что там все, как всегда.

Владыка торопливо оделся и лишь потом бросил взгляд на Вечноцветущий посох. К двенадцати дивным серебристым цветам добавился еще один, выросший и распустившийся за ночь. И был этот цветок ярко-алого цвета, цвета крови, бегущей от сердца...

Облегчения, отразившегося на лице Норгэреля, с лихвой хватило бы на сотню морячек, дождавшихся застегнутых хъелой мужей. Отчего-то эта мысль ужасно рассмешила Нэо, но вместо смеха с губ сорвался кашель. Нэо кое-как утер черную кровь, и ему от этого опять стало смешно. Вот так и сходят с ума...

– Теперь твой черед со мной возиться, Норгэрель... Погоди... Ройгу! Где он?!

– Ройгу больше нет, но... Как мы и думали... Лебеди погибли...

Нэо рывком сел, пытаясь вопреки зверской боли привести в порядок мысли. Разорванное защитное Кольцо, сила Бездны, прыжок со спины лльямы на спину Ройгу, скачки сквозь пылающий лес, огненные птицы... Кем он был? Что с ним сталось? Как он попал в покои Эмзара?!

– Норгэрель, я помню только Ройгу, если это был он, и бой... Он не мог прийти один. Звездный Лебедь, я совсем забыл... – Нэо торопливо закрыл глаза ладонями.

– Не надо, – голос бывшего сородича дрогнул, – ты вернулся из Бездны, ты опять один из нас.

Нэо не поверил, потому что себя прежним не чувствовал, хотя, может быть, Ройгу потушил в нем Пламя Бездны... Потушил?! Волчонка! Узнав о гибели своего клана, пристало ли горевать о маленьком чудище, только вот сердцу не прикажешь, по ком плакать. Гадать было еще хуже, и Роман торопливо спросил:

– Где лльяма?

– Отлеживается на пожаре. Ей здорово досталось, но, кажется, обошлось. Она снова такого роста, как всегда, и все время вертится.

– Пожар далеко?

– Близко, но идет в другую сторону. Возле Вархи вы все уже сожгли. Лес горит, но снега много, он скоро остановит огонь. Ты можешь встать?

– Это нужно? Тогда могу. Где... все?

– Ларрэн и Аддари с мертвыми. Мы перенесли всех, кого нашли, в Зал Совета.

– Сколько же я пролежал?!

– С конца ночи до середины следующей.

Нэо торопливо вскочил, острая боль пронзила колено, но он удержался и от крика, и от падения. Попытался вспомнить исцеляющее заклятие, но память словно бы выжгло. Ничего, можно и потерпеть, Рене терпит и не такую боль. Как давно он не был в этой серебристой комнате, с тех самых пор, как повез Норгэреля на Седое поле.

Вот ты и дома, Нэо Рамиэрль, бард Роман Ясный, исчадие Бездны...

– Мы странно вернулись, – шепнул Норгэрель, помогая Нэо удержаться на ногах, – странно и страшно.

– Странно, что здесь все уцелело.

– Разрыв был с другой стороны, ты приказал нам развернуть пламя... Там были... – сын Ларрэна запнулся, не зная, как назвать адептов Ройгу, но людьми он их называть не хотел, – трое... Не ушел никто.

– Хоть бы ты не ошибся! Пусти меня, я пойду сам. Неужели вы не могли меня поднять раньше?!

– Мы боялись навредить тебе... Ты же...

– Ах да... Не знаю, что меня чуть не убило: Ройгу или Свет.

С лестницы ему удалось спуститься без посторонней помощи. На снегу лежали длинные тени, Гана мирно спала подо льдом, деревья тянули к изящным постройкам обнаженные ветви, было мучительно тихо и только вдалеке мерцало зарево пожара. Месяц Сирены или самое начало месяца Агнца какого-то года от Великого Исхода и первый день первого месяца первого года от гибели не предавших Тарру эльфов. Если б Эмзар знал что Варха взята, Гридэтара убит, а его заклятия уничтожены! Но он не знал и не мог знать.

Судьба посмеялась над всеми. Над ройгианцами и их богом, прорвавшимися сквозь смерть навстречу смерти, над эльфами, умиравшими, но не гасившими Кольца, сила которого могла их спасти, и над теми, кто ждал внутри крепости, не рискуя причинить зла стражам Вархи! И что теперь думать о том, что бы было, решись они разорвать Кольцо изнутри! Быть может, кто-то и уцелел, а так...

Рамиэрль был уверен, что последним погиб Эмзар, он всегда был упрям. Кто-то наверняка молил короля развернуть огонь и погнать на врагов или хотя бы ослабить барьеры, но Снежное Крыло выдержал. Он был бы прав, будь в Вархе все по-прежнему, и он смертельно ошибся...

Двери Зала Совета были распахнуты настежь, Аддари позаботился зажечь свет, показавшийся непривычно желтым. Солнечный принц с горечью развел руками – он понимал, что здесь все должно быть иначе, но янтарная магия Львов отличалась от сапфировой волшбы Лебедей. Теплое золотое сияние заливало просторную комнату. Мертвые лежали вдоль стен – каждый под символом своего Дома. Нэо знал всех, но видел только Эмзара. Если бы не длинные темные волосы и отсутствие бороды, можно было б поклясться, что это Рене, вернувшийся с Порога. Рядом привалился к стене Ларрэн, походивший на Ушедшего куда больше мертвого повелителя Лебедей. Нэо тихо подошел к ним и опустился на пол – долго стоять он еще не мог.