Орсон Кард - Краснокожий пророк

Такумсе запомнили не только краснокожие. Даже американские солдаты, стреляющие по его затянутой дымом фигуре, восхищались мужеством вождя. Он был мифическим героем, явившимся из древних времен. В душе все американцы были фермерами и лавочниками, тогда как Такумсе прожил жизнь, как Ахиллес и Одиссей, как Цезарь и Ганнибал, Давид [25]и Макавеи [26].

— Он бессмертен, — бормотали солдаты, видящие, как в его тело входят пули, а он все стоит.

Когда же он наконец упал, его тело долго искали, но так и не нашли.

— Шони утащили его с собой, — заявил Гикори, подводя итог.

Он даже не позволил солдатам поискать труп Мальчика-Ренегата, посчитав, что этот предатель наверняка струсил, как и французы, и давным-давно сбежал. «Пусть его», — сказал Гикори, и никто не посмел спорить с ним. Он ведь одержал славную победу. Ведь именно он сломал хребет краснокожему сопротивлению, сломал раз и навсегда. Это все сделал Гикори, Энди Джексон, — его даже хотели сделать королем, но потом, после долгих споров, сошлись на президенте. Однако Такумсе не забыли, и по стране продолжали распространяться слухи, что он еще жив, что его страшные раны отчасти излечились и что он теперь только ждет подходящего момента, чтобы вновь возглавить вторжение краснокожих, которые хлынут из-за Миззипи, из южных болот или из какой-то таинственной маленькой долинки посреди Аппалачей.

На протяжении всего сражения Элвин поддерживал в Такумсе жизнь. Каждый раз, когда новая пуля разрывала плоть вождя, Элвин тут же залечивал разорванные артерии, не давая Такумсе истечь кровью. У него не оставалось времени, чтобы справиться с болью, но Такумсе, казалось, не замечал страшных ран. Элвин заполз в небольшую пещерку среди корней, образовавшуюся, когда одно дерево упало рядом с другим, съежился там и, закрыв глаза, принялся наблюдать за Такумсе своим внутренним зрением, проникнув в его тело. Элвин не видел того великого, могучего человека, чей образ запечатлелся в легендах. Элвин не замечал, как пули свистят в нависшей над ним листве и осыпают его мелкими щепками, вонзаясь в деревья. Он практически не ощутил укол острого жала, когда одна из пуль попала ему в руку, — он был слишком занят тем, чтобы удержать Такумсе на ногах.

Но кое-что Элвин все-таки заметил. Где-то рядом, на границе зрения, прозрачной тенью маячил Рассоздатель, протягивая свои дрожащие щупальца сквозь лес. Такумсе Элвин излечить мог. Но кто излечит зелень леса? Кто излечит оторванные друг от друга племена, расставшихся друг с другом краснокожих? Все, что создал Такумсе, распалось на части в течение какого-то часа, а Элвин только и мог, что поддерживать жизнь в одном-единственном человеке. Да, этот человек был велик, он изменил мир, он построил нечто величественное, пусть даже это нечто в конце концов привело к еще большим страданиям. Такумсе был строителем, но, поддерживая в его теле жизнь, Элвин понимал, что дни, когда Такумсе занимался созиданием, остались позади. Скорее всего Разрушитель не отнимет жизнь друга Элвина. Кто такой Такумсе по сравнению с той тризной, которую сейчас справляет Рассоздатель? Как заметил когда-то давным-давно Сказитель, Рассоздатель способен разрушать, рассоздавать, расчленять, разъедать куда быстрее, чем человек умеет строить.

Элвин даже не следил за перемещениями Такумсе, больше беспокоясь о том, что происходит внутри тела великого краснокожего, но постепенно Такумсе подходил все ближе и ближе к тому месту, где прятался Элвин. Поэтому, когда пули посыпались настоящим смертоносным градом, когда из дюжины ран сплошным потоком хлынула кровь, которую Элвин уже не смог сдержать, Такумсе упал именно в ту небольшую пещерку, где нашел убежище Элвин. Обмякшее тело вождя, свалившееся на Элвина, чуть не вышибло из мальчика дух.

Вокруг долго ходили американские солдаты, ищущие тело Такумсе, но Элвин их не видел. Он залечивал раны, сращивал разорванную плоть, соединял сухожилия, излечивал сломанные кости. В конце концов им овладело отчаяние — жизнь Такумсе надо было как-то спасать. Тогда он открыл глаза и принялся вырезать из тела краснокожего засевшие там пули, тут же исцеляя раны. Все это время будто дымная завеса держалась над ними, не давая постороннему глазу разглядеть, что происходит в маленькой пещерке меж корнями, куда Рассоздатель загнал Элвина.

Элвин проснулся лишь к полудню следующего дня. Такумсе лежал рядом с ним — ослабевший, обессилевший, но живой. Элвин был с головы до ног покрыт грязью и кровью, кроме того, ему срочно требовалось облегчиться. Он осторожно выбрался из-под Такумсе, чье тело стало настолько легким, словно воин был наполовину сделан из воздуха. Дым рассеялся, но Элвин по-прежнему чувствовал себя невидимкой, хотя и бродил в одеждах краснокожего посреди бела дня. Со стороны американского лагеря, разбитого на руинах Детройта, доносилось пьяное пение. Изредка откуда-то тянуло дымком. И повсюду Элвин натыкался на тела краснокожих, разбросанные по лесной земле, словно намокшая солома. Пахло смертью.

Элвин набрел на ручеек и от души напился, стараясь не думать, что где-нибудь выше по течению может лежать чей-нибудь труп. Он вымыл лицо и руки, опустил голову в воду, чтобы остудить пылающий ум, — так он обычно поступал дома после тяжелого рабочего дня. А затем вернулся в пещерку, чтобы разбудить Такумсе и привести его к воде.

Такумсе уже проснулся. Он стоял над телом одного из павших на поле боя воинов. Его голова была запрокинута назад, а рот широко открыт, словно он кричал так громко, что человеческое ухо отказывалось воспринимать этот звук, лишь земля тряслась под ногами от громового вопля. Элвин подбежал к Такумсе и обнял его, приникнув к краснокожему, как испуганное малое дитя. Только это Элвин успокаивал Такумсе, а не наоборот, это Элвин шептал:

— Ты сделал все, что мог, ты сделал все возможное…

Но Такумсе не ответил ему, хотя его молчание могло послужить ответом, как будто он говорил: «Я жив, а значит, я сделал недостаточно».

Они ушли днем. Они даже не прятались. Позднее, проснувшись с чудовищным похмельем, некоторые американские солдаты клятвенно заверяли своих товарищей, что собственными глазами видели фигуры Такумсе и Мальчика-Ренегата, бредущие среди трупов павшей армии краснокожих, но солдатам этим никто не поверил. Даже если Такумсе и уцелел, что с того? Он теперь не представлял угрозы для бледнолицых. Он разбился о них, как огромная волна разбивается о мол, и они выстояли; он думал разнести их на кусочки, но вместо этого разбился сам, его огромное войско расплескалось каплями. Пусть некоторые брызги былой волны еще витают в воздухе, это ничего не изменит. Краснокожие лишились силы. Вся сила сгорела в одном мощном, гибельном ударе.