Никос Зервас - Дети против волшебников

— Я согласна, — пискнул рюкзак.

— Слово генеральской внучки? — въедливо уточнил Царицын.

— Ага, — уныло ответила Надинька.

— Тогда пристегнитесь, мы взлетаем, — радостно кивнул Ваня и, вскочив на ноги, торопливо полез на другую сторону мачты, поближе к проводам.

Он забыл только об одном: если раньше провода спускались вниз, то теперь всё было иначе: мачта ЛЭП в конце перелёта была чуть выше, чем точка старта. А это значит, что… Так и получилось. Ваня доехал на своём крюке строго до середины отрезка, разделявшего две опоры, — и повис над пропастью.

— Мы ещё живы? — поинтересовался голосок из рюкзака.

— Угу, — буркнул Царицын, подтягивая ноги кверху и цепляясь ими за провода. — Мы-то ещё живы, но вот мои ладони скоро умрут.

И он не ошибся. Медвежья шкура была весьма плотной, но даже она вскоре прорвалась от трения о шершавую поверхность толстого провода. Когда до желанной мачты оставалось метров двадцать, Ваня понял, что из рук сочится кровь. Капало на лицо, как редкий дождик. Странно, но боли он не чувствовал…

Ненужный теперь зонтик, казалось, весил ужасно много. Ваня стащил с головы перевязь — и уронил «Моссберг» в пропасть. Вместе с тремя патронами. «Благодарю за службу, — пробормотал он. — Надеюсь, больше отстреливаться не придётся». Внутри вражьего замка всё равно необходимо соблюдать тишину, чтобы не привлекать внимания охраны…

Впрочем, до замка ещё надо добраться. Спиной вниз, перебирая по проводу не только руками, но и ногами, накрепко перекрещенными в лодыжках, Ваня двигался медленно. С замиранием сердца он чувствовал, что начинает уставать… Покосившись вниз, кадет Царицын осознал, что уже миновал стену: прямо под ним поблёскивал шпиль с обвисшим тёмным флагом, а рядом противно скрипел, мотаясь на ветру, уродливый флюгер в виде крадущейся кошки.

— Кыш, драная! — вполголоса цыкнул Царицын. Жестяная облупленная кошка вздрогнула и, надменно скрипя, повернулась задом.

Наконец руки натолкнулись на округлые, пузатые банки изоляторов. Ура, неужели мы почти у цели?! Царицын, радостно хихикая, перевалился пузом на крыло мачты, потом поднялся на дрожащие ноги — ну всё, всё. Можно расслабить стиснутые челюсти. Вот уже решетчатая платформа с поручнями…

Глянул вниз — и чуть не свалился! Ух, как страшно. Вцепившись в поручни, Ваня помотал головой: сумасшедший! Неужели он и вправду только что занимался тем, что переползал по тросу через пропасть, да не один, а с внучкой начальника родного училища на плечах?

По счастью, ранним утром на окраине квартала Саламандр почти не встретишь живой души: студенты младших курсов ещё спят, студенты старших курсов уже спят, а у преподавателей есть дела поважнее, чем шляться в ранний час по пустым улочкам близ дремлющих корпусов.

Никем не замеченный, драный и хромой медведь-шатун со станковым рюкзаком на спине спустился с мачты ЛЭП и болезненной трусцой, пригибаясь, перебежал к ближайшему зданию. Дверь в подвал, разумеется, оказалась заботливо запертой, однако сам по себе спуск к этой двери располагался ниже уровня тротуара, как бы под землёй. Здесь, под грязным сводом подвальной арки можно было присесть на ступени и перебинтовать окровавленные ладони.

Ваня, едва успев перетянуть бинтом левую руку, буквально на секундочку прислонился головой к холодной стене. Надинька вела себя на редкость тихо и глупыми вопросами спящего кадета не беспокоила. Может быть, её тоже сморило…

Царицын разодрал веки часа через три, когда снаружи погасли последние газовые фонари и застучали растворяемые ставни на окнах, а изнутри домов донеслись первые вопли будильников и сонных студентов, собиравшихся на занятия. По местному времени было около восьми часов, очередной пасмурный день в академии волшебства только-только начинался.

— Доброе утро, Иванушка, — заспанным голоском произнёс говорящий рюкзак.

— Надеюсь, оно будет добрым! — усмехнулся Ваня. Он поднялся на ноги, потянулся — и подумал, что сегодня впервые за многие годы не станет делать зарядку. «Всю ночь заряжался, хватит уже!» — подумал юный разведчик и, кряхтя, выкарабкался по ступеням на тротуар.

Ни души, только высокомерная жиреющая крыса куда-то спешит вдоль стеночки.

— Куда мы пойдём? — поинтересовался голос Надиньки из рюкзака.

— Пойдём рвать колдовскую нечисть на фашистские знаки, — невозмутимо доложил кадет. — Если через подвал не получилось, попробуем через чердак!

Ему не терпелось при свете дня оглядеть объект атаки с какой-нибудь высокой точки. Посмотреть, где расположены учебные корпуса и общежития студентов. Кроме того, молодой человек втайне надеялся, что на чердаке удастся поспать ещё пару часов — в чуть более комфортных условиях, чем на каменных ступеньках.

Царицын подошёл к ближайшему подъезду, подёргал бронзовое кольцо, постоял минуты полторы, ковыряя пальцем золочёное украшение на косяке в виде драконьего глаза. А потом хлопнул себя по лбу и радостно полез в боковой карман рюкзака. Прижал к вытаращенному драконьему оку полученную от Савенкова бляху с гербом факультета Моргнетиль.

Дверь возбуждённо запищала и открылась. Царицын скользнул внутрь. В комнате охраны было темно. «Видимо, вахтёр ещё спит», — удовлетворенно улыбнулся Ваня и, мысленно напевая «Колыбельную» Лермонтова, бесшумно прокрался к лифту.

Дверца на чердак была заперта на смешной висячий замок. Чтобы взломать его, совсем не нужно было обладать мощью Петруши Тихогромова. Царицын просто просунул лезвие ножа под скобу — и вытащил её вместе с винтами.

Дверь раздражённо скрипнула, и пронзительное эхо разнеслось по тёмному чердаку. Здесь откровенно пахло мертвяками и привидениями — даже Надинька в рюкзаке беспокойно завозилась. Ваня сразу решил, что спать он тут не станет точно. Кадет поспешно включил фонарик, бодро пробежал в дальний конец чердака и распахнул решетчатую дверку, которая вела на крышу, — чёрную, покатую и скользкую после дождя.

Вот это да! Таких крыш он ещё не видывал… Горбатые и вздыбленные, как кошачьи спины, они карабкались друг на друга, наваливаясь зубастыми карнизами, цепляясь костлявыми лапами узких и длинных, потемневших от копоти галерей. Крыши были многоярусные, со всевозможными башенками да шпилями, скрипящими фонарями и обрывками флагов. Настоящий рай для кошек и юных разведчиков.

— Сколько всего нагромоздили, и ведь не одно поколение зодчих трудилось! — с некоторой грустью подумал Ванька. — Даже жалко эдакую лепоту ломать. А что делать — другого выхода нет…