Лиланд Модезитт - Инженер магии

Лидрал поднимает брови, но молчит.

— Ну, веслами ты делаешь почти то же самое, хотя не совсем. Сначала, кстати, я хотел приделать к своей машине именно весла, но это было бы слишком сложно. Вот колесо с лопастями или что-то в этом роде... — он усмехается. — Теперь ты понимаешь, почему я мастерю игрушечные суденышки.

— По словам Рейсы, ты работаешь над ними чуть ли не с самого прибытия в Дью.

— Да, времени на это ушло немало. Но теперь двигатель почти построен.

— И все же я не понимаю, почему добротный шлюп...

— Прошу тебя, даже если я пока и не могу убедительно объяснить почему, доверься мне. А сейчас, — он встает, — я и вправду пойду. Как ни крути, а мне надо потолковать с Яррлом.

— Только не задерживайся, — с улыбкой говорит Лидрал. — По-моему, собирается дождь.

Седлая Меривен, он улавливает усиление ветра, но это его не тревожит. Ехать до Яррла недалеко, а лошадке не помешает размяться.

Ваос машет ему рукой с грядки, где он помогает Мерге и Рилле срезать для сушки последние травы.

Начинают падать первые капли, а к тому времени, когда юноша подъезжает ко двору Яррла, дождь уже льет как из ведра.

— Эка прорвало! — говорит ему оказавшаяся на пороге кузницы Рейса. — Да так неожиданно! Это часом не чародеи натворили?

Доррин тянется чувствами к низко нависшим облакам, но ощущает лишь чистые, холодные ветра.

— Нет. Обычное ненастье, никакой магии.

— Как Лидрал?

— Неплохо. Она вымоталась больше, чем сама понимала, но сейчас восстанавливает силы.

— А Яррлу приходится работать на Совет. Повинностями нынче обложили и тех, кто не входит в Гильдию.

Рейса делает жест в сторону светящегося огня горна, и Доррин замечает ушибы на ее руке.

Он тянется к ее запястью. Она сначала отстраняется, потом хрипло смеется:

— Что это я! Ты же целитель.

Доррин касается ее кожи: синяки не опасны, но пусть они сойдут поскорее.

— Вы с Петрой помогаете ему, — говорит он. — Ты работаешь левой рукой.

— А что нам остается делать? Ты ведь слышал про Элпарту.

Доррин кивает:

— Да. Но на зиму они этим и ограничатся.

— А весной продолжат наступление?

— Да. Скорее всего, двинутся реками, чтобы занять Клет и Спидларию.

Крыша кузницы содрогается под напором ветра.

— Ты пришел повидаться с Яррлом?

— Да. Хотел спросить, не согласиться ли он поменяться со мной заказами или повинностями.

— Это из-за того, что ты не можешь ковать оружие?

— А ты откуда знаешь?

— Так ведь ты целитель и если даже дерешься, то посохом, — смеется женщина. — Ладно, иди к Яррлу, а потом заходи перекусить. Я как раз хлеба напекла.

Вступив в отбрасываемый горном круг света, Доррин наблюдает за тем, как Рик управляется с мехами, в то время как Яррл, то выкладывая железный брус на наковальню, то возвращая его в горн, ловко и умело выковывает из него четырехконечную железную звезду с острыми лучами. Положив ее на кирпичи у горна, рядом примерно с полудюжиной таких же, кузнец опускает щипцы и молот.

— Хватит, Рик, — говорит он пареньку у горна. — Сходи попей воды.

Переводя взгляд с Яррла на Доррина, парнишка ковыляет к открытой двери.

— Славный малец, — говорит, кивая ему вслед, Яррл.

— Я рад, — отзывается Доррин. — А это, — он указывает на остроконечные звезды, — твоя повинность?

— Она самая. Ежи, против конницы. Шипы отгибаются в разные стороны, и эти штуковины разбрасываются на пути у конницы. В грязи они незаметны, так что для лошадей это сущая беда.

— Жестокое оружие, — говорит Доррин. — А как ты думаешь, Белые нападут этой зимой?

— Кто их поймет? А что говорит твоя рыжеволосая подруга?

— Ведь я ни ее, ни Брида давно не видел... Хочется верить, что они уцелели после падения Элпарты. Город все равно был обречен.

— Да, после падения Аксальта все этого ждали.

Доррин вспоминает знакомого Лидрал, аксальтского капитана, уверенного в несокрушимости своей твердыни.

— А это, — юноша указывает на ежи, — ты делаешь по просьбе Совета?

— Точнее сказать, по приказу. Всем кузнецам велено сдавать по сто штук каждые две восьмидневки.

— Знаю, — сухо отзывается Доррин, — как раз по этому поводу у меня и возникли кое-какие затруднения. Я не могу ковать ежи.

— Ты? Что за вздор! Это проще, чем делать дверные петли.

— Яррл, я же целитель!

— Ох... Тьма!

— То-то и оно! Я хотел узнать, не сможем ли мы с тобой обменяться работой или еще как договориться? Ваос еще не навострился делать такие вещи достаточно быстро.

— Его по-прежнему тянет к лошадям?

Доррин ухмыляется.

— Что я тебе и говорил. А вот Рик любит металл, даром что хромой. Ну, а касательно твоей просьбы... сейчас подумаем... Вот — Фентор заказал мне плужный лемех. Ты делаешь его из своего железа, а я кую... сколько на тебя навесили?

— Благодаря игрушкам я числюсь в Гильдии ремесленником, так что мне велено сделать шестьдесят штук за две ближайшие восьмидневки.

— А материал-то у тебя есть?

— Найдется. Тут ведь годны любые отходы.

— Ладно, договорились. Ты делаешь лемех за десять дней, а я беру на себя твои ежи.

— Спасибо, — говорит Доррин с легким поклоном. — Как сделаю плуг, привезу его тебе.

— Это мелочи, приятель, — откликается Яррл и поворачивается к двери: — Эй, Рик! Пора за работу.

— Иду, мастер Яррл.

Мальчик, прихрамывая, идет к мехам, а Доррин поворачивается к выходу.

— Всего доброго, мастер Доррин, — говорит Рик.

Яррл перебрасывает в горн заготовку для очередного ежа. Юноша выходит под ледяной дождь.

— Доррин! — окликает его Петра, жестом приглашая зайти на кухню.

— Возьми с собой! — она вручает ему покрытую навощенной парусиной корзинку. — Тут кое-что для твоей подружки, должно ей понравиться.

— Но... — пытается возразить Доррин.

— Возьми, отвези и отдай ей, — не терпящим возражений тоном заявляет Рейса.

Снаружи завывает ветер, дом содрогается под его напором. Потом слышится треск и глухой удар. Центральное из трех росших по краям луга деревьев сломалось. Крона упала на землю, оставив торчать высокий, неровно обломанный пень.

— Ну и ну! — качает головой Рейса. — Давненько я не видела такой бури. Не завидую тем, кого она застала в пути.

— Радости мало, — соглашается Доррин, принимая корзинку.

— Может, переждешь? — спрашивает Петра.

— Нет, со мной ничего не случится.

Конечно, по пути домой он промокнет до нитки, но ему не хочется в такое ненастье оставлять домашних без пригляду. Вроде бы погода все едино не в его власти, но у него такое чувство, что лучше ему быть дома.

— Ты доволен работой у Хеммила? — спрашивает Доррин, роясь в ларе с обрезками в поисках кусков красного дуба, годных для игрушек. Работа с деревом кажется ему более трудной по сравнению с работой в кузнице. Или — что более вероятно — работа по металлу дается ему все легче и легче, чего о столярном деле не скажешь.