К. Миллс - Зимний мир

— Нашел! — Солдат подобрал мне что-то, хотя мне было все равно что, так как я все успела сделать.

Он принес плотную коробку с крышкой, открыл ее. Внутри она была тщательно размечена.

Возможно, в ней прислали что-то небольшое или очень ценное.

Я улыбнулась.

— О, это то, что мне нужно. Благодарю вас.

Солдат покраснел от удовольствия, поклонился и вернулся к своей работе.

Я взяла коробку и поторопилась в свою комнату. Энниса, слава богу, не было. Я должна быстро написать записку, пока Эннис не вернулся, а я не хотела показываться ему, и пока солдаты не заперли комнату с крейтами.

Когда я вернулась, комната уже была заперта, записка для Гильдии была засунута за манжеты. Более получаса я убеждала солдата-охранника, что мне нужно войти в комнату, так как коробка, которую для меня подобрали, оказалась слишком маленькой, а мне нужна коробка для очень ценной книги, доставшейся мне от моей любимой бабушки…

Я молола всякий вздор до тех пор, пока солдат не посчитал мои доводы убедительными, поверив в мою историю, и не открыл дверь.

Огромное количество крейтов было установлено в огромной клети, подготовленной для подъема на поверхность. Я обходила штабеля крейтов с краю, ища поврежденный крейт. Я чувствовала сзади напряженное дыхание охранника, который хотел убедиться в правдивости моей истории. Я должна найти кроме поврежденного крейта еще и другую, маленькую коробку. Я ее быстро подобрала, чуть меньших размеров; но еще около получаса, до тех пор, пока не нашла помеченный мною крейт, что было нелегко, и не бросила незаметно в щель крейта записку, когда солдат был далеко, я делала вид, что занимаюсь поиском нужной мне коробки.

— Я нашла! — крикнула я охраннику, размахивая коробкой над головой, не скрывая необычайную радость.

Любопытство солдата было удовлетворено. Он бросил на меня снисходительный взгляд, как на легкомысленную женщину, выпустил меня, слегка поклонившись.

Вечером, когда я сидела, потягивая успокоительное, я думала, что записка может опоздать. Архаст, курт, немб, керенстен, затем вердейн, затем Совет в тау и наконец рождение ребенка. Я обдумывала поводы, для которых могли прислать флайер. В это время года Гильдия не может забрать свой груз с поверхности, и, конечно, ни один флайер не вылетит отсюда.

Никто не прилетит в это время года. Даже Ник, бесстрашный и искусный пилот, никогда бы не полетел в архасте. Довольно опасны ветры с Фермы-3 в конце уля. Моя записка пролежит, по крайней мере, до керенстена.

Я согласна и на это, чтобы хотя бы спасти других наследников нашего Дома. Сначала я была в отчаянии, а потом под действием успокоительного я уснула с возобновившимся желанием найти возможность предупредить Халареков. Я должна уровень за уровнем освоить тщательно весь домик.

Я сказала Эннису, что мне нужно больше гулять и что я могу это делать и одна. Он отпустил меня без возражений. Я начала с верхнего уровня. На первом уровне не было ничего для меня полезного. Запасные ступеньки вели на поверхность, но сейчас был архаст, и люди на поверхности в архасте погибали в течение нескольких минут пребывания снаружи. Не было запасных реактивных снарядов, хотя они должны были быть, но даже если бы они и нашлись и я смогла бы запустить хоть один, не было в воздухе ни одного флайера, который мог бы заметить снаряд. Может быть, весной я воспользуюсь запасной лестницей или запущу ракету.

«Во всех приличных домах у выхода есть ракеты», — бормотала я, спускаясь на следующий уровень.

К полудню я уже исследовала четвертый уровень. Вдруг я услышала работу насоса. Впервые за несколько месяцев я обрадовалась. Здесь где-то есть вода. Я открывала дверь за дверью, пока наконец не вступила на ступеньки, ведущие в комнату, где работал насос. Живой поток подземной речки, которая обеспечивала водой домик, втекал с одной стороны комнаты и вытекал с другой стороны.

«Слава Богу!» — прошептала я.

На минуту я прислонила голову к косяку двери, чтобы избавиться от головокружения. Внизу был выход, по крайней мере, для записки. Это была надежда на спасение. Я внимательно осмотрела все кругом. Не было ни служащих, ни техников у насоса, ни уборщиков, ни контролеров воды в комнате. Я шагнула по ступенькам и остановилась, прислушиваясь, не появится ли кто-нибудь на звук моих шагов, чтобы узнать, что происходит. Никого.

Как можно тише я спускалась по железной лестнице. Я внимательно изучала все пространство в комнате. Я обнаружила, где вода поступает в домик, где была турбина, которая впускала воду, где из турбины вытекала вода, в каком месте вытекала из домика. Карн приказал закрыть все открытые водоемы в Онтаре для безопасности рабочих и детей, которым непременно захотелось бы поплавать. Такая предосторожность была введена недавно, и многие считали ее необязательной. Благодарение Богу и всем Святым, что река в домике Макниса была еще открыта. Я быстро вернулась в нашу комнату.

Ручку мне вернули. Бумаги нет, только ручка. Нигде не было во всей комнате ни кусочка бумаги, кроме чужих книг. Без бумаги и чернил у меня, по-видимому, ничего не получится. В конце концов вместо бумаги я взяла салфетку, жир, оставшийся от полдника Энниса, стал чернилами, а ручкой был мой палец. Я окунала мой палец в жир, натянула ткань, держа с одной стороны ее свободной рукой, а с другой придавив стопкой книг, и писала. Подходило время ужина, а я еще не закончила. Я писала быстро, насколько могли позволить мои орудия труда, и молила Бога, чтобы не застали меня за моим занятием. Когда я закончила, я перечитала записку и спрятала под кроватью.

Через несколько дней, когда жир подсох, я материю оставила на ночь в комнате гигиены (где Эннис вряд ли обратит на нее внимание), с целью покрасить в бурый цвет, чтобы легче было читать буквы. Рано утром, когда салфетка высохла, я ее сложила несколько раз, засунула ее в маленькую шкатулочку, вспорола большую шкатулку и вставила в нее меньшую, обвязала коробочку поясом от платья и отправилась в свое ежедневное путешествие по комнатам домика. Я накинула светлый плащ, так как рано утром было еще холодно. Кроме того, плащ скрывал мою секретную ношу.

Казалось абсурдным отключать на ночь отопление, домик остывал, как будто он находился на поверхности. В моем Доме были разные обычаи, отражающие прежнюю жизнь на поверхности других миров. Например, в Онтаре, и в городе, и в поместье было «дневное» и «ночное» освещение.

В городе даже был «лунный свет», а многие Халареки даже ходили в верхней одежде внутри, но, по крайней мере, они не морозили людей по утрам, как было заведено у предков или в других мирах.

С другой стороны, разговаривала я сама с собой, нет ничего необычного в том, что я накинула утром плащ. Мне не хотелось думать о том, что может случиться со мной, если меня схватят за отправлением сообщения «врагу». Я знала, что если моя тайна будет раскрыта, Эннису будет трудно помочь мне.