Джон Майерс - Серебряный Вихор

— Не обязательно досиживать до самой развязки, — заметил он, когда мы отползли подальше.

Я молчал, опустив голову. Обсуждать увиденное у меня просто язык не поворачивался.

— Нам дается шанс выбраться отсюда, — продолжал Голиас. — Если хочешь рискнуть — пожалуйста.

— На каноэ? Но как?

— Скоро они нажрутся до отвала и заснут. Но нам придется попотеть, — добавил он, заметив, как я просиял. — Дикари, как опытные моряки, будут ждать прилива. Каноэ не поплывут, пока не поднимется вода. Мы могли бы подтащить их к самому берегу, но возникнет переполох. Стоит разбудить этих парней… — Голиас поежился. — Если мы угодим в одно брюхо, я после чаши меда вытолкну тебя наружу.

Мы переглянулись. Я задумался.

— У нас не будет другой возможности, — пробормотал я.

— Будет, но именно такая же. Похоже, они частенько сюда заглядывают. Шансы будут примерно одинаковы.

Беглым взглядом я окинул берег и пустынную водную гладь.

— Вернемся за козленком, — предложил я, — и вырежем себе по костяной палице.

Торопиться было некуда, но действовали мы проворно. Когда мы возвратились с бивака, песок вокруг кострища был усеян обглоданными человеческими костями. Но дикари все еще продолжали пиршество. Мы невесело наблюдали, как они вгрызаются зубами в человеческое мясо. Животы их раздулись, но они ели, пока не прикончили все, кроме ступней и головы. Ее они надели на кол, и голова с опущенными веками наблюдала за их пиршеством.

Голиас оказался хорошим пророком. Разморенным жарой, объевшимся дикарям захотелось соснуть. Раздутые, будто черви, они повалились — кто под кустом, кто в тени валунов — и дружно захрапели. Один людоед остался на страже.

Надо было дождаться прилива, который уже приближался. Вода еще не достигла береговой полосы: она продвигалась на шаг, останавливалась и затем наступала снова. Спящие время от времени всхрапывали и переворачивались на другой бок.

Вода была уже на ярд от каноэ, и я тронул Голиаса за руку. Он поднял голову. Вода подступила еще на пол-ярда. Едва пена коснулась ближайшего каноэ, дикарь, оставленный за сторожа, зевнул и почесал грудь. Я был убежден, что мы теряем время. Голиас переводил взгляд с дикаря на лодки, будто кот, следящий за двумя мышиными норками.

Трое краснокожих проснулись и подошли к кострищу. Голиас пригнулся и сжался в комок. Он взглянул на меня — и, надеюсь, увидел в моих глазах то самое выражение, какого ждал. Я также подобрался, готовясь вскочить на ноги.

— Давай! — шепнул он.

Мы были на полпути к каноэ, когда индейцы заметили нас и подняли тревогу. Нам удалось добежать до лодок, прежде чем дикари сообразили, чего мы хотим. Голиас был прав, предлагая выждать. Если бы вода не поднялась достаточно высоко, мы не смогли бы плыть. Большое каноэ было слишком тяжелым, и я едва мог сдвинуть его с места.

— Берись за другое! — крикнул Голиас. — Оно не так глубоко сидит.

С малым каноэ справиться было легче. Мы сдвинули его на два фута. И тут я выронил дубинку и едва не повалился, потому что судно заскользило вперед. Далее продвинуться не пришлось: к нам подскочили дикари. Я наклонился взять весло, и это спасло мне жизнь: копье пролетело возле самого уха.

Голиас успел уже выпустить кишки главарю. Тут же подоспели четверо других дикарей, и я занес над ними весло. Один свалился от моего удара в челюсть. Двое отскочили. Четвертый упал, споткнувшись о товарища. Себе на горе он подался вперед, и Голиас вонзил нож ему в горло.

Оставшиеся в живых медлили нападать, поджидая, пока подбежит подкрепление, и мы получили краткую передышку.

— Я задержу их! — завопил я. — Толкай лодку! Господи Иисусе! Что ты там делаешь?!

Голиас прыгнул в большое каноэ, но мне некогда было наблюдать за ним. Завидев, что я один, ко мне приблизились двое краснокожих. За ними подбежали остальные. Обычный враг, возможно, и взял бы надо мной верх, но я понимал, что сражаюсь с каннибалами. Всего пару дней назад я был способен только визжать, когда домогались моей плоти. Теперь же я с яростью раздавал удары направо и налево.

Я сражался, не жалея себя, но неприятелей было слишком много. Дикарь, кольнувший меня копьем, получил зуботычину, однако другому удалось проскользнуть у меня под рукой. Они набросились на меня кучей, и я упал под их тяжестью на их сотоварища, которому я свернул шею. Свалившегося прямо на меня я силился задушить, но без особого успеха. В рукопашной схватке порой не разберешь, с кем надо сражаться, но я-то уж никак не мог принять врага за друга. Извиваясь под противником, я задыхался в агонии, пока не выкрутил ему большой палец. Уже поднявшись, я понял, почему мне удалось высвободиться. Голиас вытаскивал свой нож из спины индейца.

— Идем! — бросил он мне.

Я бросился к каноэ, которое плавало в нескольких шагах от берега. Кое-как перевалился через борт, вскочил и снова упал от морской качки.

— Бери весло! — велел Голиас. Он перегнулся через корму. Пятеро или шестеро краснокожих сталкивали в воду другое каноэ. Действовали они, как назло, слаженно, но за весла почему-то не взялись, а попрыгали из лодки обратно в воду и зашлепали в нашу сторону.

Вдвоем справиться с тяжелим каноэ не просто. К счастью, качка под прикрытием мыса была незначительной. Лавируя между отмелями, мы медленно удалялись от берегового прибоя. Нам удалось оторваться от скакавших в воде каннибалов. Вдруг один из них поплыл вслед за нами. Он догнал нас и ухватился за корму. Тут же его товарищи завопили от восторга, а он — от боли: Голиас резко подался вперед, и отрубленные пальцы дикаря скользнули на днище лодки.

Больше дикари не пытались нас догнать. Они выбрались на берег, а мы развернули каноэ и направились в открытое море. Мы были уже довольно далеко, прежде чем я решился передохнуть. Я был изранен, избит, исцарапан… Голова болела, правый глаз заплыл. Возбуждение от битвы улеглось. Мне уже казалось, что все это случилось не со мной. Но одного я так и не понимал.

— Почему они не воспользовались другим каноэ? — спросил я. Голиас тоже устал, однако взглянув на меня через плечо, улыбнулся.

— Да потому, что не научились грести без весел, — объявил он. — Ты полагаешь, их следует вернуть владельцам?

Каноэ вполне годилось для морских путешествий, но во всем остальном наши дела обстояли неважно. На острове мы запаслись козлятиной: завернули по большому куску в лоскуты шкуры и привязали к поясу. Но свой кусок я потерял в драке. О том, чтобы запастись водой, нечего было и думать. Мы понадеялись на запасы дикарей — ив самом деле, в каноэ нашлось немного пресной воды.

Вот тут-то я и почувствовал жажду.

— А далеко отсюда живут краснокожие? — спросил я у Голиаса, стараясь работать веслом так, чтобы волны не били каноэ в борт.