Патриция Маллен - Повелители камней

— Позвольте вам помочь, миледи. — Красивый человек подхватил ее, обняв на мгновение за талию, и бережно поставил на ноги. — Я Ньял из Кровелла, — сообщил он Тирлу, который в этот момент подошел к ним. — Скажите эйкону, что я здесь!

— Милорд, эйкон ждет вас. — Тирл поклонился и показал рукой на замок.

— Не сомневаюсь, — ответил Ньял. — Тим, позаботься о Руфе. — И он быстро зашагал по грязи к дверям замка. Меллорит ошеломленно смотрела ему вслед. Рядом с ней застонал демон, которого повели к конюшне, но девочке было уже не до него.

Легко и грациозно она помчалась вокруг храма к замку. Там она остановилась. Убедившись, что никто за ней не следит, она быстро вскарабкалась по наклонным камням на широкий выступ, проходящий под окнами большого зала. Меллорит на четвереньках проползла по выступу, а под незастекленным окном легла, прижавшись спиной к такому знакомому камню. Так ее не было видно ни снизу — со двора, ни из окна зала. Меллорит частенько пряталась здесь: двор отсюда хорошо просматривался, и девочка могла заранее узнать о приближении слуги привратника или других своих врагов.

Ньял стоял в дверях зала. Меллорит подвинулась ближе к окну и услышала его голос — приятный, звонкий. Девочка снова окунулась в свою мечту, но на этот раз у героя появилось лицо. Лицо Ньяла. Объединившись с ее жирным дядей, слуга привратника вызвал полчища демонов, чтобы мучить ее. Неустрашимый Ньял пробился через армии великанов, троллей, пикси, чародеев и северных ведьм и наконец встретился лицом к лицу с Великой Драконихой, горной Старушкой, которая держала Меллорит в плену.

Эйкон сидел за столом, кажущийся огромным в своей сверкающей красной мантии. Когда Ньял вошел в зал, эйкон с трудом оттолкнулся от стола и встал.

— Новый лорд Кровелла! Как это мило с твоей стороны навестить меня! — Он протянул руку, когда Ньял остановился перед ним.

— Я не лорд Кровелла, эйкон, — сказал Ньял, оставляя без внимания протянутую руку и не садясь на предложенный эйконом стул.

— Добро пожаловать в мой дом. Ты уверен, что не хочешь сесть? Ведь ты, должно быть, утомился, путешествуя в такую ужасную погоду. Но ты очень храбр, раз путешествуешь один. Дороги опасны.

— Да, опасны, — холодно согласился Ньял. — На нас напали.

— Не может быть! — Глаза эйкона расширились, он откинулся на спинку стула. Стул застонал. — Напали. Какой ужас! Боюсь, я вынужден согласиться с некоторыми из лордов. Троллей необходимо уничтожить. Пока они существуют, никто не почувствует себя в безопасности.

— Напали не тролли. То был человек-всадник.

Эйкон нахмурился, покачал головой:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что северные лорды напали на тебя?

— Конечно, нет. — Ньял смотрел на эйкона в упор, надеясь, что тот дрогнет.

— Милорд, я что-то не пойму. — Эйкон' ответил Ньялу таким же пристальным взглядом, его широко распахнутые холодные глаза выражали недоумение.

— Судя по приветствию, это был фанатик. Он оскорбил нас и напал без предупреждения. Гном Руф Наб получил серьезную рану и лишился пони, спасая мою жизнь.

— Да, это ужасно. Напасть на тебя! Кто бы это мог быть?

— Думаю, вам лучше знать, — сдержанно ответил Ньял. — Он говорил как последователь Новой Веры, и его щит был черным, без геральдических знаков.

— Ах, дорогой, — покачал головой эйкон. — Неужели ты думаешь, что я как-то связан с этим ужасным случаем?

Ньял ничего не ответил. Он продолжал наблюдать за Глисом.

Эикон наклонился к столу с самым серьезным видом:

— У меня много последователей в этой стране, но по условиям Гаркинского Мира мне позволено держать лишь несколько вооруженных слуг, которые охраняют стены моей Обители. Тирл ездит по моим поручениям только с кинжалом для самозащиты. Если ты считаешь, что это я организовал нападение, то ты, видимо, думаешь, что я послал своего алтарного служку или кого-то из послушников?

— Я думаю, вашим врагам стало опасно путешествовать по дорогам, — негромко сказал Ньял.

Эйкон удивленно поднял брови.

— Мне говорили, что тебе недостает такта. Бесспорно, у тебя что на уме, то и на языке. — Он поджал пухлые губы. — Возможно, мой дорогой лорд, я и ответил бы на твой вопрос, если бы у меня был ответ. Как ты знаешь, твой отец никогда не запрещал мне проповедовать веру в Ворсай, и я ее проповедую. Я распространяю слово, идущее от всего сердца. У меня много последователей, и с каждым годом все больше, среди них могут быть и лорды. Для меня важен не титул человека, а только его принадлежность к роду человеческому. Но я не властен над деяниями моих последователей. Если кто-то из них повинен в случившемся, то я обещаю разъяснить недопустимость подобного насилия со своей кафедры. Но это все, что в моих силах. Этого хватит?

— Хватит ареста убийц моего отца и людей, напавших на меня.

— Конечно. Мы все уповаем на это, — промурлыкал позолоченный голос. С великим усилием эйкон встал на ноги. — Я забылся. Я бы хотел выразить соболезнование по поводу кончины твоего брата. Прискорбно умереть таким молодым, когда перед ним открывалось столь блестящее будущее. И так скоро после гибели твоего отца. Ужасно. Знаешь, твой отец заслужил мое уважение и восхищение. Я скорблю вместе с тобой.

Ньял промолчал.

— Говорят, он победил меня, но на самом деле твой отец был моим учителем, не так ли, Тирл? — Эйкон засмеялся. — Да, было времечко! Ты слишком молод, чтобы помнить это. Но мы, старики, мы все были молодые тогда. Молодые и горячие, и каждый служил своему делу со всей страстью. — Он наклонился к Ньялу, глядя ему в глаза. — Твой отец был прекрасным человеком и великим миротворцем. Он остудил мой пыл, так что я больше не воинствующий миссионер. Я стал мирным пастырем. Я живу в мире с Другими. — Эйкон минуту помолчал. — Да, я очень огорчился, услышав о смерти твоего отца. Но ты мне, конечно, не веришь.

У Ньяла даже шея покраснела.

— Я верю, что вы рады смерти Телерхайда. Верю и в то, что он был великим человеком, который изрядно вас проучил.

Эйкон засмеялся:

— Вот это поворот! Исповедник Древней Веры так же честен и прям, как моерский центурион.

— Я крестьянин. Я не пытаюсь называть простые вещи заумными именами. Я хочу только отомстить за смерть отца и брата и вернуться к простым крестьянским делам.

— Отомстить за смерть брата? Но я думал, он умер из-за болезни.

Ньял смутился и мысленно выругал себя. Он не собирался упоминать Брэндона, но ласковый голос на миг усыпил его бдительность.

— За смерть отца, я хотел сказать.

— Как интересно! — Эйкон улыбнулся, а Ньялу его улыбка напомнила волчий оскал. — Но в твоей жизни есть и более счастливые события, не так ли? Я слышал, ты скоро женишься?

Ньял замялся. Ему не хотелось говорить о Сине с этим человеком.