Джон Марко - Нарский Шакал

Ричиус вложил здоровую руку в корявые пальцы искусника вместе с рукой Дьяны. Тарн устремил на них красные глаза, в коих появилось нечто, похожее на радость, – а потом они померкли. Его тело в последний раз содрогнулось, пальцы разжались – и Творец Бури из Люсел-Лора отошел в небытие.

Как и большинство событий в Наре, похороны императора Ар-куса были пышными. Граф Ренато Бьяджио, великолепный в своем малиновом наряде, обратился с речью к десятитысячной толпе скорбящих, а потом запечатал гигантский мавзолей, в котором отныне всегда будут храниться кости Величайшего. Весь день и всю ночь накануне шел дождь, но Бьяджио с достоинством перенес все штормы. Сам он уже не скорбел: в голове роились планы, занимавшие его целиком.

Все народы, что проживали недалеко от столицы Нара, прислали на похороны свои делегации. Они высказывали пожелание, чтобы Аркус вознесся на Небеса. Легионеры Нара собрались по приказу своего главнокомандующего, генерала Ворто, который во время погребальной церемонии стоял на помосте рядом со своим близким другом Эрритом. Он наблюдал за Бьяджио холодными синими глазами и до смешного недипломатично выдавал все свои предательские мысли. На помосте рядом с графом стоял адмирал Дакар Никабар, занимавший на флоте должность, адекватную должности Ворто. Он поставил «Бесстрашный» в гавани и по приказу Бьяджио отозвал весь Черный флот из кампании в Люсел-Лоре. Толпы дивились на картину, которую представляла собой эта гордая армада: сто сверкающих кораблей заслонили водную линию горизонта. Когда Бьяджио заканчивал речь в память Аркуса, его взгляд на миг скользнул по Эрриту. В толпе присутствовала тысяча солдат Ворто – все они были глубоко верующими. А на море ждала несгибаемая армада Никабара. Бьяджио ухмыльнулся жирному епископу и уступил ему трибуну.

Стоя в тени огромного Храма Мучеников, Эррит простер руки и весомостью своего поста заставил паству умолкнуть. Он сказал толпам испуганных нарцев, что Бог милосерд и что Он будет вести их Своей могучей десницей, чудесным образом избрав достойного наследника Железного Трона. Они – народ добродетельный и верующий, говорил епископ, и им нужен властитель, от которого Бог не отвернется. В течение всей его речи Бьяджио не переставал улыбаться: он уже точно знал, какой план лелеет его вечный враг. Этот план графа не пугал. Он был главой Рошанна, а Рошанн присутствовал повсюду. У Эррита не имелось для него никаких неожиданностей.

Когда речи закончились и все розы были возложены, Бьяджио с Никабаром быстро ушли с помоста и растворились в толпе. Проглоченные океаном плоти, Эррит и его верная собачонка Ворто их не преследовали. Волна возбуждения захлестнула графа, когда он пробирался по улицам Черного Города. Как он и предвидел, внушительная картина, которую явил собою флот Никабара, остановила епископа. Даже Ворто, в чьем распоряжении находилась вся армия, не посмел бросить вызов пушкам Черного флота. Бьяджио с Никабаром сели на крепкий баркас, ожидавший их у причала, и покинули Черный Город.

Бьяджио стоял на носу лодки, пока матросы гребли к кораблям, но глаза его были устремлены не на армаду. Его долгий и горький взгляд задержался на Черном Городе, на шеренгах солдат, которые получили приказ убить его, и на грандиозном Храме Мучеников, этом аляповатом памятнике безжалостному Богу Эррита. Бьяджио картинно помахал рукой. Пушки «Бесстрашного», к коему они приближались, были наведены на город. Граф засмеялся, довольный собой. «Бесстрашный» увезет их на Кроут. Пока столица Нара останется за Эрритом и Ворто. Однако власть – вещь недолговечная.

– Мы еще сведем счеты! – крикнул Бьяджио, зная, чтс на берегу его никто не слышит.

Он расхохотался, полный злобного торжества. Эррит был человеком умным, однако допустил несколько пугающе глупых промашек. Одним из его недосмотров оказался карлик с гигантским умом.

Никабар, беседуя с каким-то матросом, встал позади графа и положил руку ему на плечо.

– Дело сделано, – объявил адмирал. – Мне доложили, что Бовейдин уже на борту.

Бьяджио неистово улыбнулся. Во всем Наре существовал только один человек, способный синтезировать снадобье, которое поддерживало во всех них жизнь. Теперь, когда Железный Круг разъела ржавчина, оставалось только радоваться тому, что крошечный ученый выбрал их лагерь.

– Неудачи тебе, Эррит! – прошептал Бьяджио. – Даже Бовейдин не мог говорить с полной уверенностью, но он подозревал, что отказ от снадобья ведет к быстрой смерти.

Вернувшись в долину Дринг, Люсилер сразу же отправился к ветхому замку прежнего правителя долины. Там его ждали: его приближение в обществе широкогрудого Карлаза было замечено, и со сторожевой башни быстро распространилось известие о том, что герои Экл-Ная возвращаются.

Ричиус в этот момент подковывал своего коня и сказал Дьяне, что будет ждать Люсилера у могилы Тарна. Он бросал камешки в ручей, протекавший позади замка, когда Дьяна и Люсилер вышли из кустарников. Триец казался потрясенным. По его лицу пролегли морщины, которых Ричиус прежде не замечал. Люсилер сделал три шага и увидел могилу с надгробным камнем в человеческий рост, его вырезал старый фермер долины, у которого обнаружился талант каменотеса. По мере приближения к камню Люсилер все замедлял шаги, и Ричиус подозвал его к себе.

Затем подошел к другу и, взяв его за руку, подвел к могиле у ручья. Люсилер долгие мгновения разглядывал надпись и наконец уставился в землю.

– Я понял, когда увидел Дьяну, – мрачно сказал он. – Что случилось, Ричиус? Это был Гейл? Я знаю, этому мерзавцу удалось скрыться из Экл-Ная.

– Он погиб, спасая меня.

Ричиус вспомнил, как искусник твердил ему, чтобы он продолжал жить. В сущности, они были очень похожи. Тарн пожелал спасти постороннего, как Ричиус когда-то захотел спасти Дьяну.

Люсилер упал на колени и поцеловал серый камень, на котором было начертано имя Тарна. На другом берегу ручья находилась еще одна могила, где лежал Динадин, – Люсилер сам помогал ее копать. На ней не было камня – только алые маки, которые Ричиус посадил незаметно для всех. Глядя на убитого горем друга, Ричиус вдруг ощутил, что этот приветливый уголок стал очень унылым местом.

– Он сам этого захотел, – сказал Ричиус. – Клянусь, я об этом не просил.

– Он был хорошим человеком. – Люсилер, не вставая с колен, посмотрел Ричиусу в глаза. – Теперь ты это понимаешь, правда?

– Они все были хорошими людьми. И все заслуживали лучшей доли.

Люсилер снова взглянул на надгробие и поморщился.

– Значит, для него это все? Конец?

– В замке идут разговоры о традиционных похоронах. Теперь, когда вы все вернулись, мы можем устроить церемонию. Как принято у трийцев, когда умирает их правитель?