Джон Марко - Нарский Шакал

«Спит», – решила она и хотела было повернуть обратно.

Тендрик не позволил ей вернуться.

– Стучи! – приказал он.

Дьяна тихо постучала в дверь, от которой отлетели хлопья желтой краски. За дверью послышалось какое-то движение. Она попятилась – дверь со скрипом открылась. На пороге стоял растрепанный молодой человек. Он пошатнулся, и его мутный взгляд скользнул по ней. Он был смуглый – возможно, красивый, по нарским меркам. Лицо худое и усталое, а одежда – вонючая, как и дыхание. В его глазах зажглись искры интереса.

Но он ничего не сказал. Он только смотрел на нее своим диким взглядом. Дьяну вдруг затопил страх, и она пошатнулась. Его рука поддержала ее. Грубая рука – горячая и мозолистая – прикоснулась к ее нежной коже. На его губах появилась едва заметная улыбка. Он очень бережно завел Дьяну в комнату и закрыл дверь.

В долине Дринг уже больше суток шел дождь. Облака скучились неожиданно, и солдаты в траншеях не успели подготовиться к перемене погоды. Жилища, которые они вырыли себе в земле, были не очень надежны даже в самую сухую погоду, а под обильными дождями стенки траншей буквально начинали таять, покрывая людей толстым слоем грязи. Однако дожди в долине – явление частое, поэтому воины старались бороться с сыростью, кутаясь в плащи, а с крысами – убивая их лопатами. Во время дождей крысы словно размножались. Что еще хуже – теперь механизмы зажигания огнеметов постоянно приходилось держать зажженными, иначе оружием в такую погоду нельзя было бы воспользоваться. И как только упали первые капли дождя, Люсилер приказал разогреть огнеметы и держать их готовыми к бою – на что тратилось драгоценное горючее.

Неожиданно начавшийся дождь привел в негодность почти все запасы пищи, а то немногое, что удалось уберечь от дождя, попортили крысы. В отличие от людей крысы заметно откормились. А двое солдат уже лежали при смерти: Люсилер решил, что они поели хлеба или мяса, зараженных крысами.

Люсилер принял командование отрядом серьезно и основательно. Однако он один не мог кормить такое количество людей и отправил десять человек на охоту. Люсилер был не из тех, кто уклоняется от работы; отправив людей в относительно спокойные равнины, сам он взялся за более трудное дело. На равнинах тоже водилась дичь, но густые леса буквально кишели живностью. А то, что березовые леса кишели не только животными, но и дролами, значения не имело. Чтобы выжить, отряду необходимо было мясо, и Люсилер понимал: в нужном количестве его можно добыть только в лесу.

Он отправился один, с жиктаром и луком за плечами, но к нему решил присоединиться Кродин, коего хорошим охотником назвать было никак нельзя. В отличие от Люсилера точности стрел он предпочитал всепожирающий залп огнемета. Но Кродин не хотел отпускать Люсилера одного, да и брести по топкому лесу он мог не хуже других.

Они вошли в березовый лес с первыми лучами рассвета. Люсилеру было приятно общество Кродина, но особенно он радовался спокойствию, царившему в лесу. Тем более что никаких признаков присутствия воинов Фориса он не обнаружил. Правда, первые несколько часов они прислушивались к каждому звуку, а потом стали дышать в абсолютном согласии с мирным ритмом леса. К полудню даже у Кродина за спиной были приторочены две жирные птицы. Люсилеру, который владел луком лучше, чем его спутник, удалось подстрелить четырех птиц. Спустя некоторое время они начали складывать добычу под одеяло на спроворенной ими небольшой вырубке.

Остаток дня они провели так же. Охота прошла благополучно, несмотря на плохую погоду, и они не видели ни воинов, ни разведчиков. Поскольку дичи оказалось больше, чем можно было унести, в сумерках они устроились на своей вырубке. Ночь в долине таила множество опасностей, поэтому охотники решили отложить возвращение на утро.

Кродин заснул гораздо раньше Люсилера. Из всех солдат в отряде только он один обладал способностью засыпать где угодно. Кродин закутался в плащ, положил голову на гладкий камень и отрубился, тогда как Люсилер продолжал складывать добычу. Когда триец наконец устроился рядом с другом, он невольно засмеялся, услышав его храп. Однако тело у него болело, и ему была хорошо понятна усталость Кродина. Они охотились целый день почти без передышки и, по расчетам Люсилера, ушли довольно далеко от лагеря. На рассвете они вернутся к своим, а для того чтобы нести добычу, им понадобится немало сил.

Но у Люсилера сон был не столь крепок, как у Кродина. Будучи мальчишкой, еще при дэгоге, предводителе всех трийцев и даже военачальников, Люсилер спал под деревьями, которые ни один человек не называл своими собственными. Время и революция это изменили. Теперь, хотя по крови он по-прежнему оставался трийцем, во многих местах собственной родины было небезопасно находиться. И сейчас, посреди ночной тьмы, под печальным, непрекращающимся дождем, мысли об этом терзали его. Несмотря на усталость, Люсилер пребывал в каком-то странном состоянии между бодрствованием и сном, слушая убаюкивающие переклички ночных существ. Он слышал их голоса под пологом листьев у себя над головой, видел их глаза, мерцавшие словно звезды. И в то же время его это не тревожило. Погруженный в беспокойные мысли, он едва обращал на них внимание. Наконец его одолел сон, полный видений и воспоминаний…

А потом он проснулся. Казалось, его не разбудило нечто определенное, и в то же время он не мог понять, почему у него открылись глаза. Не шевелясь, он прислушивался к голосам леса и ожидал повторения того, что его потревожило. Однако ничего не услышал. Он посмотрел на Кродина. Тот крепко спал, подставив открытый рот падавшему дождю. Привычное зрелище успокоило Люсилера. Он вздохнул и повернулся на бок.

Но стоило ему только закрыть глаза, как он снова услышал этот звук. Теперь он уже бодрствовал и ясно распознал его на фоне лесных голосов и шума дождя. Это было потрескивание, словно ноги крупного животного наступали на ветки. Знакомый звук. Люсилер слышал его весь день, когда они сами шли по лесу.

Он наклонился к другу и прошептал ему в самое ухо:

– Кродин, проснись!

При этом он сильно ткнул спящего в бок. Однако тот лишь откатился в сторону.

– Дьявольщина, Кродин, просыпайся! – прошипел Люсилер.

Кродин продолжал спать. Люсилер в ярости ухватил его щеку двумя пальцами, мотая при этом его голову из стороны в сторону. Кродин резко открыл глаза.

– Какого…

Люсилер тотчас прикрыл ему рот ладонью.

– Тихо! – Он быстро убрал ладонь, препятствующую дыханию. Кродин испуганно озирался.

– Что случилось? – спросил он, глядя, как Люсилер осторожно извлекает жиктар из грязи.

Триец ничего не ответил, лишь упреждающе приподнял руку. Он всматривался в сумеречный лес.