Джон Марко - Очи бога

Могла бы она сама быть такой же сильной, спрашивала себя Кассандра. До сих пор мысли о смерти не пугали ее, хотя завтра вечером она, возможно, умрет. Долго ли продлится процесс умирания? Ей было бы достаточно всего несколько минут. Лишь бы успеть сказать Лукьену все, что она хочет. Посмотреть на него, дотронуться до его лица, увидеть, каким он стал. И сказать, что она по-прежнему любит его. За шестнадцать лет изоляции Кассандра усвоила одно: любовь не умирает. Она улыбнулась: настоящая поэзия. Лукьен был воином с душой поэта. Ей удалось узнать правду о нем. Завтра, если она умрет, то предстанет перед ликом Неба, перед могучей силой, что сотворила мир. И когда ей велят прочесть список своих заслуг, Лукьен будет в самом начале. Любовь к нему изменила всю ее жизнь. И за нее она согласна заплатить полной мерой.

Акила выжидающе прокашлялся. Наступила долгая пауза, и Кассандра поняла, что он повернул к ней лицо за ширмой.

— Кассандра? — голос звучал звонко и чисто. — Ты не спишь?

— Нет, не сплю, Акила.

Снова пауза.

— Ты все еще ничего не сказала. Я думал, ты уснула.

— Нет, Акила.

Он захлопнул книгу.

— Ты чем-то поглощена сегодня.

— Нет, я просто не хотела прерывать тебя.

— Нет, поглощена, — повторил Акила. Кассандра услышала, как он откинулся в кресле. Его силуэт на фоне ширмы сполз назад и сгорбился. Он задумался, а это всегда не к добру. Иногда он все понимает. Кассандра пыталась спрятать собственные мысли. Он спросил: — О чем ты думала, Кассандра?

— Извини, Акила. Я так измучена, — призналась она. — Уже поздно, и я устала.

— Да, — протянул супруг. — А как твоя головная боль?

Он сделал акцент на этих словах, так что Кассандра непроизвольно съежилась. Он всегда знал, когда она лжет, несмотря на темноту.

— Мне уже лучше, — ответила она. Кассандра наблюдала за его фигурой на фоне ширмы. Он сидел прямо, не шевелясь, словно изваяние. — Почитай еще, — попросила Кассандра. — Ты ведь не закончил.

— Пожалуй, не стоит читать тебе любовных стихов. Они делают тебя печальной.

— Нет, — рассмеялась Кассандра. — Они мне нравятся.

— Почему?

Вопрос повис в воздухе.

— Потому что ты хорошо читаешь, и мне нравится слушать тебя.

— А другой причины нет?

Кассандра нахмурилась. Кажется, он поймал ее в ловушку.

— Разве должна быть еще причина, Акила?

Акила не отвечал. Она ждала, что он шевельнется, но напрасно. Ей казалось, он хочет что-то сказать, и страшные обвинения, которые вертятся у него на языке, уже готовы сорваться с его губ. Кассандра внезапно рассердилась.

— Скажи что-нибудь, Акила.

Его дыхание участилось.

— Я знаю, о чем ты думаешь, когда я читаю любовные стихи, Кассандра.

— Правда? И о чем же?

Из-за ширмы донесся глубокий вздох.

— Ты одинока. И в этом — моя вина. Я погубил тебя.

— Что?

Акила встал с кресла и в отчаянии тряхнул головой.

— Это правда. Ты одинока из-за меня, ведь я не смог найти второй амулет.

Кассандра чуть не рассмеялась.

— Нет, Акила…

— Не нужно щадить мои чувства. Я знаю, что ты думаешь обо мне. Ты права — я погубил тебя. Я оставил тебя гнить в этих комнатах, в одиночестве, и рядом с тобой нет супруга, который бы стал о тебе заботиться. Я делаю все возможное, чтобы скрасить твое одиночество, но этого недостаточно. Ты нуждаешься во мне, Кассандра. Целиком. Голоса в темноте недостаточно, особенно по прошествии столь долгого времени. Что я за муж?

— Остановись, Акила, — перебила Кассандра. Она села прямо, чтобы голос звучал громче. — Со мной все в порядке.

— Нет, не в порядке. И не может быть в порядке. Но когда-нибудь все изменится. Обещаю тебе, Кассандра, — Акила подошел к ширме и положил на нее руку. — Я люблю тебя, Кассандра.

Слова его звучали ужасно. Такие прекрасные слова, но как их исказило время и страсть к обладанию.

— Я знаю, — мягко сказала Кассандра. Она закрыла глаза и снова подумала о Лукьене.

— Мы снова будем вместе, клянусь, — голос короля звучал резко, визгливо. — Я найду второе Око, неважно, сколько времени это займет.

— Да, Акила, хорошо.

— И мы навсегда будем вместе.

— Да, Акила. Навсегда.

Навсегда. Это слово теперь ничего не значило для Кассандры. Она умрет намного раньше.

Гилвин целый день провел в библиотеке вместе с Фиггисом, приводя в порядок книги, занося их в каталоги и расставляя по полкам, помогая ученым из Марна с историческими текстами. Он работал с усердием, прилагая все силы, чтобы обелить свое доброе имя перед Фиггисом, хотя тот, похоже, уже забыл о событиях прошедшего дня. Было солнечно и тепло, в библиотеке толпились посетители. Большая группа местных фермерских ребят пришла на еженедельные занятия по чтению, которые устраивал для них Фиггис. Явилась и группа учителей из Риика, они желали изучить систему каталогов библиотеки, математическое чудо, изобретенное самим Фиггисом. Гилвин пребывал в отличном расположении духа, поглощенный работой и предстоящим свиданием. Нынче вечером, если все пойдет хорошо, он увидится со своей красавицей.

На закате поток посетителей, наконец, иссяк. Гилвин с Фиггисом смогли предаться заслуженному отдыху. Библиотека оставалась открытой, но они больше не помогали посетителям. Они вместе поужинали на кухне позади жилых помещений библиотеки, наслаждаясь цыплятами и бисквитами, приготовленными Деллой, их домоправительницей. Хозяйка Делла была стоической женщиной; муж ее погиб во время войны с Рииком. Она поступила на службу к Фиггису задолго до появления у него в учениках Гилвина, когда библиотека только открылась. Она была добра с Гилвином и предана Фиггису, и они втроем управлялись со всей необходимой работой в здании, хотя Фиггис просил иногда о помощи торговцев из Лайонкипа, например, когда протекла крыша. Подобно Фиггису, Делла получала жалованье от самого Акилы; король не позволял им ни в чем нуждаться. Делла чувствовала себя комфортно на службе в библиотеке. Это как нельзя лучше соответствовало тихой, спокойной натуре женщины.

После ужина Фиггис пригласил Гилвина сыграть в карты. Вечер был замечательный; Фиггис решил, что они могут играть на балконе главного читального зала, а может, и пропустить по стаканчику бренди. Гилвин понимал: старый библиотекарь старается восстановить добрые отношения между ними, ибо он уже неоднократно извинялся за вчерашнюю строгость. Из-за искреннего стремления Фиггиса к сближению Гилвину оказалось очень трудно отказать старику. Он не стал извиняться, просто сказал Фиггису, что сегодня очень устал и с удовольствием посидит с ним в другой раз. Фиггис не настаивал; он улыбнулся и предложил сыграть в карты в любое удобное для Гилвина время.

Как только Гилвин вышел от Фиггиса, он сейчас же кинулся в спальню и оделся для встречи. У него было немного одежды, и всего одна красивая рубашка, которую он берег для особых случаев — с накрахмаленным воротничком и яркой алой манишкой. Фиггис купил ему эту рубашку для встречи важных гостей. Гилвин почти не надевал ее, но первого свидания она показалась ему в самый раз. Одевшись, он пробежал расческой по волосам, посмотрелся в зеркало, принадлежавшее еще его покойной матери. Да, мать гордилась бы им сейчас. Она бы не одобрила его шатания по Лайонкипу, но всегда надеялась, что он найдет себе девушку, возможно, даже женится.