Джон Марко - Великий план

– Ты боишься, Данар, – проговорил Бьяджио. – Не бойся. Бовейдин знает, что делает. Никабар фыркнул:

– Оно же заправлено топливом, Ренато!

– Бовейдин предпринял нужные предосторожности. Верь, мой друг, верь…

– Ты только посмотри! – рявкнул Никабар, указывая на своих людей. Те чуть было не уронили одну сторону ящика. Бовейдин заорал на них, как бешеный. – Господь всемогущий! Может, нам немного отойти.

Бьяджио мелодично засмеялся.

– Дорогой Данар, если бы эта штука была настолько опасна, разве я позволил бы Бовейдину строить ее прямо у себя дома? Опасная часть работы давно сделана. – А потом он ехидно улыбнулся и добавил: – По крайней мере опасная для нас. Пусть теперь Эррит опасается.

– Дараго почти закончил свою роспись. Я тебе рассказывал?

Бьяджио кивнул. Никабару порой изменяла память – то был прискорбный и непредсказуемый побочный эффект снадобья.

– Да.

– Эррит очень ею гордится. Я видел часть росписи, когда был в соборе.

«Когда он отверг мое предложение о мире», – подумал Бьяджио.

Эррит был полным дураком.

– Право, очень прискорбно, – небрежно заметил он. – Я имею в виду – для Нара. Дараго – великий мастер. Но увы, такую цену нам приходится платить.

Бовейдин запрыгнул в шлюпку, направляя неудобный ящик. Под его малюсеньким весом шлюпка почти не качнулась, но когда в нее занесли конец ящика, она заметно накренилась. Бовейдин испуганно поморщился, явно испугавшись за себя. Улыбка Бьяджио наконец погасла. Достаточно ли велика шлюпка?

– Данар…

– Не беспокойся, – жизнерадостно отозвался адмирал. – Она его выдержит.

– Смотри. Бовейдин согласен взлететь на воздух, но не утонуть. Кажется, эта обезьяна не умеет плавать.

Никабар не засмеялся. Он продолжал стоять с каменным лицом и смотреть, как его матросы сражаются с ящиком. Бьяджио украдкой посмотрел на адмирала, отметив его беспокойство. Граф был рад его возвращению. Он был рад и тому, что адмирал самолично не повезет устройство в Нар. С тех пор как Симон отправился в Люсел-Лор, граф был почти лишен общества. Бовейдин был всегда занят своими опытами, а Саврос Помрачающий Рассудок был молчалив и любил одиночество. Из всех них Бьяджио числил своим другом одного только Никабара. А в последнее время друзей у него стало мало. Увы, если ты глава тайной организации, люди тебя боятся и не доверяют. Горько, но правда. В Наре, пока был жив Аркус, вокруг всегда находились люди – раззолоченные дамы и честолюбивые принцы, готовые к сделкам, – но все они были вероломны и не искали настоящей дружбы. Не так Данар Никабар. Он был редким образчиком: человеком с идеалами. Возможно, порядочным его делал какой-то кодекс военного, или, может быть, дело было в благородном воспитании. Как бы то ни было, Бьяджио ему доверял. Он был привязан к Никабару, как ни к кому другому.

Не считая Симона.

Прошло уже много времени со дня отъезда Симона в Люсел-Лор, но до его возвращения оставалось не меньше. Без него в поместье было невыносимо тихо. Бьяджио пытался убить время, строя планы отмщения и занимаясь своей подопечной, Эрис, но красивое лицо Симона постоянно вторгалось в его мысли. Хорошее настроение графа испарилось. Он скучал по Симону сильнее, чем ему хотелось бы. Что еще хуже, это было похоже на чувство потери, которое он испытал из-за смерти Аркуса: какая-то боль в груди. Граф не мог это объяснить или обсудить с Никабаром, и поэтому он отогнал воспоминания и постарался сосредоточиться на сцене, разворачивавшейся на берегу.

«Время почти пришло, Эррит, – думал он. – Тик-так, тик-так…»

Он попытался представить себе реакцию Эррита. Епископ обожает свой собор, так же как Бьяджио – Кроут. Однако за все приходится платить.

– «Морская тень» будет в Казархуне примерно через три дня, – сказал Никабар. – Оттуда еще три дня до Черного города…

– Позаботься, чтобы Сот пристроил его на быстрый корабль, – напомнил Бьяджио.

Ему не хотелось задерживать доставку устройства из-за перемены корабля, но он понимал, что без этого не обойтись. В Черном городе прибытие «Морской тени» будет замечено всеми. Устройство должно доставить торговое судно. Бьяджио был рад, что Бовейдин отправляется с грузом.

– Капитан Сот свое дело знает, – отрывисто бросил Никабар.

– Конечно, Данар. Я не хотел никого оскорбить. Однако устройство должно быть доставлено вовремя. Все распланировано по часам. Достаточно малейшей ошибки – и мой великий план провалится. Этого не должно случиться.

– Никаких ошибок не будет, – пообещал Никабар. – Хоть раз поверь мне. Сот и «Морская тень» доставят устройство вовремя. И я не сомневаюсь, что Бовейдин все плавание будет орать на них, требуя, чтобы они поспешили.

Словно услышав свое имя, Бовейдин повернул лицо к берегу и посмотрел на адмирала. Ученый взглянул на ящик, убедился, что он надежно установлен в шлюпке, выпрыгнул из нее и побрел по воде к берегу. Его босые ноги поднимали в прибрежных волнах тучи брызг. Крошечное лицо Бовейдина слегка разгладилось и выражало почти облегчение. Подойдя к Бьяджио и Никабару, он вздохнул и ткнул большим пальцем себе за спину.

– Теперь мы везем его на «Морскую тень», – объявил он. Бьяджио улыбнулся Бовейдину:

– Добрый путь, друг мой. Получи удовольствие от столицы. Я тебе почти завидую.

– Если все пройдет как нужно, ты сам скоро туда вернешься, – отозвался ученый. – И, сказать по правде, я предпочел бы остаться здесь. Меня не слишком радует мысль о том, что придется плыть по бурному морю с этой штукой.

– Ты сам ее сделал, – проворчал Никабар. – И не говори мне, что она не рассчитана на перевозку по морю! Ее ведь грузят на мой корабль.

– А я этого и не говорю. Но риск всегда остается. Если что-то будет не так, если потечет какой-нибудь шланг…

– Ты говорил, что испытал эту проклятую штуку!

– Испытал! Но риск всегда есть. – Ища поддержки, Бовейдин обратился к Бьяджио: – Скажи ему, Ренато… Бьяджио только зевнул.

– Наверное. Важно лишь, что устройство уже в пути. Но будь благоразумен, Бовейдин. Не торопись. Пусть Сот делает свое дело и ведет корабль. Если он скажет, что море слишком бурное, позволь ему сделать крюк или выждать. Ты понял?

– Ты сказал, что я должен попасть туда вовремя, Ренато! – возразил Бовейдин. – Позволь мне делать мое дело. Я найду этого игрушечных дел мастера и передам ему устройство. А ты уж постарайся, чтобы твоя девочка не забыла про свой день рождения.

Бьяджио не любил напоминаний, но это он решил оставить без ответа. Бовейдин хорошо поработал и заслуживал некоторой снисходительности.

– Просто будь осторожен, – сказал граф. – Это все, о чем я прошу.

– Буду. И мы с вами увидимся в Наре. – По лицу Бовей-дина пробежала гримаса, которая заменяла ему улыбку. – Удачи вам.