Олаф Бьорн Локнит - Львиный престол

Значит, наверняка завяжется схватка. Стоило мне мысленно представить эту сцену, как я начинала изрядно волноваться: если это загадочное существо невосприимчиво к действию яда, то разве можно поручиться, что для него будут опасны клинки? Представим худшее — двойнику удается расправиться со своими убийцами, и кто тогда оказывается перед ним? Настоящий Конан, Мораддин (если мой муж сумеет к тому времени присоединиться к нам), Велл (если заговорщики сочтут возможным взять с собой еще одного человека), я… Что мы сможем ему противопоставить? Почти что ничего — воинское искусство да немного обманной магии. Представления не имею, как подействует на подменыша мой Дар. Может быть, он вообще не заметит, что на него пытаются воздействовать колдовством. Хотя…

Я замедлила шаг и озадаченно уставилась на облетевшие сухие листья под ногами. Мы даже предположить не могли, откуда взялось это существо, но я твердо верила — к людям оно не имеет никакого отношения. Если же оно не человек, тогда кто? Ответ один — магическое создание! Неважно чье, главное, что в его возникновении и существовании повинно непонятное волшебство. Как уничтожить, например, прорвавшегося из своего мира в наш злобного демона? Либо произнести заклинание, разрушающее его телесное воплощение, либо воздействовать на создание Тьмы чем-то, чего оно страшится — холодным железом, серебром, на худой конец, обыкновенным осиновым колом… Чего может бояться двойник Конана?

Тут мои мысли опять зашли в тупик, и я в который раз пожалела, что толком не разбираюсь в магии. В отряде киммерийца был волшебник, настоящий волшебник из Стигии, но, как назло, он куда-то запропал вместе с Мораддином. Мои же познания в этом таинственном предмете были весьма поверхностны. Я могла почувствовать присутствие наделенного колдовскими свойствами предмета или понять, что где-то неподалеку совершается магический обряд, но была не в состоянии заставить работать даже самое простенькое заклинание. Дар не в счет, он у меня от рождения, а не развившийся в ходе учебы и долгих упражнений.

И все же я никак не могла расстаться с этой идеей — попробовать натравить на подменыша некое существо, подобное ему и не имеющее отношение к миру людей. Только где такое раздобыть? Не в храм же Митры идти — мол, помогите, наколдуйте что-нибудь! Вдобавок, магия жрецов Солнечного бога светлая, обращенная на помощь людям, а я хотела бы заполучить на время в свое распоряжение какое-нибудь жуткое и клыкастое создание из числа злобных демонов. У туранского Темного Аримана в свите есть такой, называется Шебла — Исторгатель Душ…

Я поймала себя на том, что всерьез размышляю, куда бы мне обратиться за помощью в вызове демона, и решительно велела прекратить забивать голову ерундой. У меня на руках заговор, который вот-вот перейдет в свою завершающую стадию, по меньшей мере два короля, искренне недолюбливающих друг друга, но вынужденных стать временными союзниками, да еще и собственный муж потерялся неизвестно где! Оставим лучше магию колдунам, а сами займемся делами бренной реальности. Вдобавок, я уже пришла к нужному дому. Вот он, обнесенный высоким забором из чередующихся красноватых и желтых камней, за которым виднеются макушки облетевших деревьев.

Массивные ворота были закрыты, так что я подергала за свисающую размочаленную веревку, услышала далекий звон колокольчика и стала терпеливо ждать. Попутно я мысленно перебирала все, что мне было известно о человеке, которому было адресовано послание короля Страбонуса.

Дион, герцог Креус. Чистокровный аквилонец, троюродный брат короля Вилера по мужской линии и, следовательно, прямой «наследник Эпимитриуса». Довольно молодой — около тридцати лет. При Нумедидесе вел себя тише воды, ниже травы, не участвовал ни в каком из многочисленных дворцовых комплотов — то ли из крайней предусмотрительности, то ли просто из трусости. Последнее вероятнее; во всяком случае, доклады наших лазутчиков в Тарантии единодушно характеризуют этого человека как «нерешительного» и «полностью неспособного к самостоятельным действиям». Наверное, поэтому Аскаланте и решил использовать его в своих замыслах. Замечательная марионетка — безропотная, пугливая и, что немаловажно, из династии Эпимитреев. Аквилонское дворянство просто помешано на этой пресловутой «чистоте крови» и по большей части ненавидит Конана не за его распоряжения и действия, а именно за происхождение.

Не сомневаюсь, что Дион как огня боится Аскаланте и вряд ли решится на измену или отступление от намеченного плана действий. Скорее всего, именно последние распоряжения относительно этого плана мне и поручено доставить. Всю дорогу меня подмывало взглянуть, что содержится в послании Страбонуса, но я не стала вскрывать запечатанный сверток. По большому счету, это уже не имело решающего значения — Дион не слишком значимая фигура среди заговорщиков, вряд ли Страбонус решил в последний момент поручить ему нечто важное. Да и вообще, менять в последний миг что-либо в уже готовом плане — вредить самим себе.

Любопытно, если бы усилия заговорщиков увенчались успехом — долгим ли стало правление короля Диона? Мне почему-то кажется, что нет. И сгубили бы его не немедленно вспыхивающие при смене любой власти волнения плебса и дворянства, а собственные «благодетели» — Аскаланте и иже с ним. Дион сам-то хоть это понимает, или настолько пребывает под влиянием графа Тьерри, что беспрекословно выполняет все его указания?

…За воротами по-прежнему стояла мертвая тишина, и я еще раз нетерпеливо подергала за конец веревки. Где-то неподалеку за стеной (скорее всего, в сторожке привратника) отчаянно забрякал колокольчик. Я прислушалась — вот хлопнула дверь, заскрипели по устилающим въездную дорожку мелким камешкам шаги, и крайне недовольный голос поинтересовался, кто там трезвонит.

— Гонец к Его светлости с посланием! — сердито ответила я. — Открывай быстрей!

Решивший проявить бдительность страж попытался самоуверенно выяснить, от кого гонец и с какой целью прибыл, но я пресекла это намерение в зародыше, прикрикнув на возящегося с замками привратника. Не хватало еще объяснять каждому встречному, чье письмо спрятано в моей поясной сумке. Вдобавок, мне совсем не нравилось торчать перед запертыми воротами посреди улицы в тщательно охраняемом богатом квартале.

К сожалению, сторож поленился распахивать створки ради такой малозначащей особы, как гонец. Мне пришлось протискиваться в узкую щель. За воротами, как водится, начинался обширный и немного запущенный сад, а между черными стволами деревьев виднелись очертания просторного дома.

Из расплывчатых указаний привратника следовало, что мне надо пройти через сад, постучаться в парадную дверь, а если не откроют — обойти фасад слева и повторить попытку, но уже у другой двери, предназначенной для слуг.