Джеффри Лорд - Кровавые луны Альбы

— Мужчины… — Посиневшие губы богини исказила гримаса презрения. — Ненавидела их… Всегда… Алчные, сладострастные животные… Ломящиеся напролом, топчущие судьбы! Боги, смертные… Все одинаковы! Убивала, когда могла. — Волчья усмешка скривила губы. — Хейр… Тунор. Ведь это я погубила Тунора, ты знаешь? Я связала его волшебством древних рун, нарекла Тем, Кто Без Имени, и заставила сторожить пещеру с реликвией Хейра… Я давно хотела убить тебя, Блейд Но лишь после того, как мне удалось бы зачать от тебя будущего великого полководца и героя, который обеспечил бы мне безмятежную жизнь. Ты — воин… Таких нет в Альбе. Не знаю, откуда ты пришел в наш мир… Я пыталась… Сначала — в теле Альвис… С плотью Беаты мне повезло больше, я понесла от тебя плод, но звери Геторикса вырезали его из моего чрева своими кинжалами… Зато я преуспела в теле Талин! И ты стал ненужен и опасен. Яд в твоем бокале — из моих рук! Жаль, не увижу…

Отравленное вино… Блейд не сводил с лица королевы растерянного взгляда. Сознание его словно окуталось туманом, он не видел, не слышал и не воспринимал ничего вокруг себя. Откуда-то, словно из другого мира, доносился гомон и суета, но они с Талин были словно в коконе, отрезанные от действительности, недосягаемые для нее. Тошнота подступала к горлу. Огонь снедал душу. Талин… Его Талин…

Талин… Он все еще называл ее так. Но кто мог сказать теперь, где его возлюбленная, и где — богиня? Когда овладела Фригга ее телом? Сколько из того, что говорила и делала девушка, принадлежало ей самой, и что было продиктовано иной волей?

Он смотрел на застывшее лицо, посеревшее, с заострившимися чертами. Багровое сияние, исходящее от амулета, окутало фигуру королевы почти целиком. Когда оно поглотит се до конца — тогда, должно быть, Фригга и уйдет навсегда… Но он хотел получить ответ еще на несколько вопросов! Он с силой стиснул обнаженные хрупкие плечи. Посиневшие веки с трудом распахнулись.

— Чего ты хочешь? Дай мне… умереть… спокойно…

Похоже, небытие и впрямь уже готовилось принять поверженную богиню в свои объятия, но у Блейда уже не оставалось ни крупицы жалости. Жестким немигающим взглядом он уставился на Фриггу.

— Ты хотела убить меня — и ты же с помощью пояса защитила от друсов. Они сами сказали, что ничья мощь, кроме твоей, не смогла бы одолеть силу их богини. Почему ты сделала это?! Откройся мне! Не уноси тайну с собой!

— Глупец… — Шепот ее, прерывистый и хриплый, замирал, едва сорвавшись с уст, и Блейду пришлось склониться к самому ее лицу. — Они хотели возвеличить тебя… сделать королем. Ты был лучшим… Я не могла допустить…

Она смолкла, словно пытаясь собраться с силами, и вдруг продолжила с неожиданной яростью:

— Этот мир мой! И никто не вправе отнять… — Голос вновь замер, иссяк, точно ручей. Багровое сияние заткало ее сплошным коконом, и Блейд испугался, что последнее усилие убило ее. Но помертвевшие губы раскрылись вновь. — Убийца… Но тебе не уйти так просто… — На миг по губам скользнула тень улыбки. Подернутый пеленой взор вспыхнул злобной радостью. — Нет… Ты не уйдешь! Когда-то я одолела Тунора, обманом наложила заклятье. Так вот, Тунор Быстрокрылый, теперь ты свободен! Я, Фригга, силою воды связавшая тебя, освобождаю душу твою от уз и дарю тело этого смертного, наделенное божественным хьором. Приди, о возлюбленный мой! Путь свободен!

Herte, omnius etu to gene ziro!

Andero no coente sodi!

Grane kelebono verde!

Ziro! Sodi! Verde!

Ziro! Sodi! Verde!

Ziro! Sodi! Verde!

Verde! Tunor!!! Verde…

Последние слова на древнем языке богов Альбы вырвались из се горла нечеловеческим воплем, протяжным и яростным, точно волчий вой. Блейд ощутил, как ледяной холод сковал его члены. Он видел, как изогнулось в последнем спазме тело Фригги-Талин, объятое пламенем, выгнулось так, что пятки коснулись затылка — затем распрямилось и рухнуло сломанной куклой на мозаичный пол.

…И окрасились воды Альбы алым на одно мгновенье. В океане и лесном ключе, в горном озере и ванне вельможи, в плошке бедняка и миске пса. И понял мир, что ушла Фригга Пеной Окаймленная…

Блейд видел ее кончину… но сделать уже ничего не мог. Мозг его застыл, съежившись до размеров булавочной головки, точно невидимый кулак сжал его… Сжал, пытаясь стереть в порошок, в пыль, смешать с прахом, обратить в ничто. Он слышал гулкие тяжелые шаги внутри себя, как будто некий великан, вышедший из глубокого подземелья, поднимался по обледенелым ступеням наверх.

Гул от шагов нарастал. Заставлял сжиматься сердце. Разрывал в клочки душу. Вещал о грядущем.

В ушах звучали жуткие заклятья Фригги.

Ziro! Sodi! Verde!

Ziro! Sodi! Verde!

Ziro! Sodi! Verde!

Verde! Tunor!!! Verde…

Тунор Ужасающий, Владыка Ветров, Повелитель Воздуха, Князь Облаков, Сотрясатель Купола Над Миром, пришел на землю, его отринувшую! Тунор, Владыка Небесный, готовился явить свой образ в жалком теле смертного, наделенного хьором! И завыли от восторга Псы Скорби, и пронеслись они над миром, срывая с домов крыши, опрокидывая замки и поднимая в воздух города…

Ничтожный смертный, человеческий шлак, глина в божественной деснице, Ричард, сын Питера Блейда из Ковентри, пытался воспротивиться могучей ледяной руке, но были тщания его сродни извивам червяка, смятого колесом повозки. Он пал на колени, сжимая голову руками, чувствуя, как надвигается неминуемо гибель…

— Меч!.. — кричал кто-то совсем рядом, напрягая старческий голос. Он слышал звуки, слышал, не в силах понять их смысла. Ледяные подошвы топтали его разум в крошево…

— Меч! Меч!!! — надрывался голос. — Меч!

Своим угасающим разумом он пытался понять… и вдруг ощутил странное тепло под рукой. С отчаянием утопающего устремился он туда — словно к двери, из-за которой сочился золотой свет, обещавший спасение.

Пальцы его сжались на раскаленной рукояти. Холод отступил — всего на миг, но Блейд уже знал, что делать.

Ценой неимоверного усилия он поднес меч к груди. И, надавив, насколько хватало сил, сделал длинный продольный разрез.

Хлынула кровь. Сперва вязкая, холодная, черная, точно болотная жижа. Но он прижимал клинок к ране, и понемногу тепло вошло в его тело. Огненная волна растеклась, испепеляя все на своем пути… Страшный, дикий крик вырвался из груди Блейда, но это был не его голос.

Последнее, что он успел заметить — глядящие на него в упор испуганные глаза сына.

Блейд смотрел на закат, наслаждаясь покоем и одиночеством. Здесь, на крепостной стене замка, его охватывало странное ощущение легкости и высоты. Оранжево-алый свет окутывал землю, давая странное ощущение полета в золотистом мареве. Мир казался словно подвешенным в теплом облаке, пустым и обезлюдевшим.

Впереди, насколько хватало глаз, простирались колосящиеся поля. Чуть дальше, у серебристой полоски реки, ютилась деревушка. Темнела у горизонта полоска леса, почти неразличимая в надвигающихся сумерках. Зеленый дерн пластался на гранитных скалах. Пейзаж напоминал декорацию к пасторали. Только оранжевое сияние постепенно заменял жесткий рдяный свет, заливая кровью мирный ландшафт, вытесняя разноцветье и принося тревожные черные тени. Словно сквозь нежные черты прекрасной Альбы проступала жуткая безобразная личина. «Этот мир, как химера, — подумал странник. — То он предстает ласковым щенком, лижущим руки, то остервенелым боевым псом с оскаленными клыками. Кровавая пастораль… Цикута в любовном напитке…»