Танит Ли - Белая змея

— Я, — шансарец сделал изящный жест. — Казарл эм Шансар.

— Ты встречался с ней в Саардсинмее.

— Наблюдал за ней, после колесниц. Но с тех пор она принадлежала тебе. Или говорила так.

— И все же ты видел ее достаточно часто и близко, чтобы узнать во второй раз, на севере.

— Я в этом клялся? Та женщина на улице была под покрывалом. Однако, знаешь ли, женщина, которая завладела твоим воображением… посадка головы, походка, движения — все это застревает в памяти.

Регер ждал. Некоторое время Казарл эм Шансар изучал его, затем протянул:

— Неужели ты не понял? Она похвалялась передо мной, когда посылала письмо с заявлением, что выжила.

— Я понял это.

— Она и перед тобой хвалилась силой своего народа? И тем, что он может повергнуть гордый город черной расы, чтобы дать пример?

Регер не ответил. В его памяти был упавший ястреб и надменная Аз’тира, стоящая на коленях и рыдающая в ужасе. Не только ее народ, но и она сама тоже разделилась надвое. Как ему казалось, это и побудило ее, коварную ведьму, позволить убить себя.

— Сейчас дикие россказни ползут по Элисаару и провинции, словно сорняки, — продолжал Казарл. — Возможно, с ее же подачи. Женщина из Саардсинмеи задумала убить ее и сделала это, ее видели в могиле. А после землетрясения и волны эманакир возродилась в своем теле, которое излечила от смерти ее магия.

— Люди Равнин верят в то, что жизнь неугасима.

— Но не плоть, которая подвержена тлению. В Шансаре есть легенды о героях, которые возвращались в собственные тела, если возникала нужда в них. Считается, что Ральднор сделал это во время не-войны с Закорисом.

Одна из ламп вдруг протекла, и ее свет стал красным. Словно это было сигналом, шансарец опустился на пол напротив Регера.

— Теперь я поведаю тебе вторую историю. В Таддре существует чудесный город. Или за Таддрой, в лесах далеко на западе. Это настолько далекая и забытая земля, что даже Вольный Закорис не жаждет заполучить ее. Этот город построили эманакир. Отчасти с помощью магии, отчасти благодаря труду рабов-Висов.

— И кто бывал в этом городе?

— Может быть, и никто. Слухи ползут вдоль рек. В Дорфаре говорят — вымысел. Потомок Рарнаммона — трус и вольнодумец. На его личном гербе изображен дракон, то ли обнимающийся, то ли борющийся со змеей. Он будет повелителем гусей. Все же он платит ищейкам, таким, как Галут, чтобы прояснить кое-что. Но Галут выяснил, что Висы могут лишь соперничать друг с другом в мелочах, а жители Равнин ослепили их или украли глаза. Никто не видел города эманакир… кроме их самих.

— Она ехала на запад?

— Так мне сказали. Она пропала, словно белый дым. Хотя по всему Вар-Закорису теперь ходит легенда о воскресшей богине. В некоторых закорианских деревнях, далеко в лесах, ты найдешь ее алтари. Сейчас появился новый план — послать на запад людей, миссию обреченных. Леса непроходимы. Сердце Таддры всегда было землей потерянных. Даже боги и герои пропадают там навсегда. Джунгли крайнего запада глубже, чем самые глубокие моря. Тем, кто туда входит, нужны крылья. Но это значит, что эманакир летают, — неожиданно заключил Казарл. — Она говорила тебе об этом?

Треснувшая лампа погасла. Другая тоже, но без всякого предупреждения.

— Духи подслушивают, — раздался в темноте голос шансарца. — Или у тебя есть сила. Да, я уверен, что это так. Во время скачки по утесам я чувствовал это.

— Колесницы живут собственной жизнью. Это тебе скажет любой настоящий колесничий.

— Это и есть Сила. Но вы, Висы, всегда приписываете ее внешнему миру. Ваши боги печальны, но опасны, потому что вы вкладываете в них слишком много, — Казарл склонился вперед. Его голос понизился до шепота: — Вардийцы могут убить тебя — настолько велик их страх.

— Меня предупреждали об этом.

— И ты все равно пришел сюда? Значит, это она позвала тебя. Выйдя на свободу, пойдешь ли ты в город на западе, который то ли существует, то ли нет?

— Если это зов ведьмы, наверное, у меня нет выбора, — ответил Регер, помолчав мгновение, и добавил: — Но что я должен тебе?

Судя по звону драгоценностей на запястьях и поясе, Казарл встал.

— Было одно мгновение, когда мы бок о бок неслись на колесницах. Подумал ли ты тогда: «Братья, которые сражаются за право первородства»?

— Да.

— Ты владеешь мысленной речью. Совсем чуть-чуть, слабым прикосновением. Не настолько, чтобы твой висский мозг сошел с ума. Сейчас в темноте мы заключаем сделку. Не спорь, Регер эм Ли-Дис. Некоторые вещи в этой жизни обязаны случаться. Наверху Сорбел весь изошел на пену, но я уговорю лорда-правителя. Мы пойдем на запад, ты и я.

Вторая лампа, недавно угасшая, вспыхнула и с шипением начала светить. Когда Казарл стукнул в дверь камеры и вышел, она снова ярко загорелась.

— Его спрашивали долго, и он отвечал открыто. Писцы занесли его рассказ на бумагу. Но он Вис. Как можно подумать, что он сообщник эманакир?

Сорбел стоял, заслоняя рассвет в высоком окне лорда-правителя.

— Его не допрашивали с пристрастием, мой повелитель.

— Не знал, что тебе нравится пытать людей.

— Мы вступили в войну, мой повелитель, и вам это известно. В войну против магов. Сначала мы считали себя частью избранных и друзьями белой расы, такими же светлыми, как и они. Но эманакир — альбиносы и присвоили себе знак белой змеи. Даже их собственный народ-прародитель, люди Равнин, стал чужим Лишенным Тени. Поэтому выходит, что мы подвергаемся риску наравне с темными людьми Дорфара и Элисаара и почти не способны защитить себя.

— Я уже усвоил все эти истины, Сорбел.

— Они могут напасть на нас так и тогда, когда пожелают. И они нападут на нас, потому что это враждебный и высокомерный народ, к тому же наделенный Силой. Разве мы, находясь в таком положении, можем оставить без внимания даже песчинку?

— Как заметил этот Регер, тебя, Сорбел, тоже могли бы счесть колдуном на юге, востоке и в Междуземье.

— А Казарл — шансарец и сумасшедший, как и весь его народ.

Лорд-правитель слегка рассмеялся. Он очень устал и мечтал о простых радостях жизни — завтраке и сне.

— Да, Казарл — шансарец.

— С другой стороны, мой повелитель, мы знаем, что он богатый искатель приключений. Если неистовство толкает его к городу на западе…

— Возможно, город существует. Возможно, что он его найдет. Это может обернуться нам на пользу.

— Найдет с помощью Регера Лидийца.

— Обдумай все, Сорбел, — произнес лорд-правитель. — Если Регер был ее любовником, причем любимым до такой степени, что она спасла его — а похоже, что так оно и было, — то, скорее всего, она хочет, чтобы он вернулся. Возможно, если разрешить ему беспрепятственно добраться туда, установится сверхъестественное равновесие. Тебе, Сорбел, должна быть известна ценность таких сделок.