Танит Ли - Владыка Смерти

А где же был Шелл?

Симму, девушка, в эту ночь ставшая женщиной, проснулась за час до рассвета. Она приподнялась и, любуясь по-детски невинным прекрасным лицом своего возлюбленного, нежно коснулась кончиком языка его век, длинных и темных, словно нарисованных, ресниц, скрывавшихся в тени. Чем больше она смотрела, тем больше ее переполняли радость и восторг, теперь ей уже никто не был нужен, чтобы разделить ее чувства. Она ушла в гущу деревьев, чтобы в одиночестве упиваться своей радостью.

У Симму не осталось никаких мыслей — ни магических, ни женских, ни воспитанных в детстве демонами — ни единой логической мысли или представления об окружающем мире. Прежде Симму была юношей, молодым монахом. Но это осталось в прошлом. Она освободилась от этого. Позже, когда Симму полностью осознает случившееся, она вернется к Зайрему, и он пойдет с ней, или она с ним, — туда, куда приятно идти вдвоем. Инстинктивно, вспомнив свое прошлое, вспомнив, что воспитывали ее эшвы — вечные скитальцы, Симму представила свою жизнь чередой бесконечных странствий…

За оливковыми деревьями тропинка сбегала вниз по склону к темному лесу, где росли более высокие деревья, где в траве мерцали бледные цветы. Такие места любили эшвы. Симму встретила восход солнца, лежа в черно-зеленой листве на ветке дерева. Она взобралась туда с грациозностью кошки. Рассвет напомнил ей детство, когда она вот так же лежала, спрятанная высоко в ветвях. Откинувшись на спину, она думала только о Зайреме. Симму еще не готова была вернуться к нему и предпочитала дразнить себя его отсутствием. Так, замечтавшись, она и не заметила, как чары сна эшв, сберегавшие ребенка, овладели ею. Она не хотела спать, но, тем не менее, уснула. В то время как Зайрем проснулся и, пытаясь избавиться от дурных предчувствий, направился к деревне, прямо в западню, Симму лежала в ветвях дерева, нежась в грезах любви.

Ее пробудили невнятные крики.

Симму отреагировала на окружающий шум, как это сделал бы зверь. Она замерла, безмолвная и неподвижная, став частью дерева, но той его частью, что наблюдает и слушает.

Несколько нечесаных мужчин из деревни, ругаясь, протопали под деревом. Двое из них остановились прямо под ветвью, на которой лежала Симму.

— Думаю, все бесполезно, — сказал один. — Этот негодяй уже скрылся. Говорят, он очень странный. Не удивлюсь, если теперь на нас падет небесная кара — голод или чума.

— Попридержи-ка язык, — отозвался другой. — Хватит нам уже неприятностей. В любом случае темноволосый убийца в надежных руках. Он уже на пути к храму — говорят, он очень кроток. Но позабавиться с блудницей, а потом убить ее… Ее убили, чтобы она молчала. Пусть она и была грешницей, зато дело свое знала отлично. В какой еще деревне была такая продажная девка? Богатеи за семь миль ехали, чтобы повеселиться с ней. А что теперь? Двое безумных монахов свернули ей шею, желтоволосый смылся, а на другого, черного, как демон, храм наложит епитимью — три дня в неделю он будет есть только пресный хлеб или что-нибудь в этом роде.

— Нет, нет, — прервал его первый с мрачным удовольствием. — За то, что он совокупился со своим братом, его накажут плетьми. И еще я слышал, как один из служителей храма сказал, что за убийство негодяя засекут до смерти.

— Дали бы мне эту плеть, — прогудел второй. И, воспрянув духом, они отправились дальше в лес в поисках Шелла.

Неописуемая волна растерянности и злости захлестнула Симму. Целую минуту она не могла прийти в себя, будто не жила среди демонов и ничему у них не научилась. Все же ей удалось быстро взять себя в руки, заполнив разум паутиной образов. Почти сразу же хаос сменился желанием действовать, глаза замерцали зеленым холодом, от которого пробирал озноб. Девушка подумала о тех, кто собирался причинить вред Зайрему.

О том, что все происшедшее — работа Беяша, она знала совершенно точно, словно прочла его мысли. Девушка вспомнила, что негодяй упоминал писаря, который боялся его, — все тут же сложилось в единую схему. Логика верно служила Симму, когда того требовали обстоятельства. Что же касается мертвой женщины, Симму ни о чем не жалела. Подобно эшвам она думала лишь о том, что ей нравилось.

Симму соскользнула с дерева и заросшей тропой выбралась из леса, миновав оливковую рощу. На южном пологом склоне холма паслись овцы. Она еще раньше заметила их следы, ведущие сюда. Приблизившись к стаду, Симму прошептала что-то животным, прошла среди них, тихо и незаметно, как летний ветерок. Посреди стада на камне сидела девочка лет пятнадцати — она присматривала за овцами. Симму осторожно подкралась к ней сзади и, не дав девочке опомниться, легонько сжала пальцами ее лоб, вложив в прикосновение чары эшв. Голова девочки поникла. Она лишь глупо улыбнулась и даже не пыталась возражать, когда Симму забрала ее домотканое платье и платок, которым та повязывала волосы.

Вскоре на западной дороге, ведущей к храму, появилась босоногая деревенская девушка. Волосы ее были прикрыты лоскутным платком, она шла, опустив голову. Через час она вышла на луг, где паслись кони. Встав у изгороди, она тихонько свистнула. К ней подбежал молодой жеребец. Симму беззвучно попросила:

— Унеси меня, брат, унеси скорей. Жеребец обнюхал Симму и перескочил через изгородь.

Что-то пронеслось через деревни и фермы, скрытое облаком белой пыли. Люди провожали глазами это облако и спрашивали друг у друга:

— Кто это скачет так быстро?

Небо и солнце утонули в пыли. Все цвета слились в бесконечную радугу. Все внимание Симму сосредоточилось на одной-единственной цели.

Девушка не могла догнать монахов. Она бросилась в погоню слишком поздно. Но конь нес ее вперед, подгоняемый тихим монотонным напевом.

Когда стемнело, девушка увидела впереди земли храма, деревни — россыпи огоньков далеких окон — и сам храм — дворец света и ночи. Тогда Симму отпустила жеребца: он был весь в мыле и очень устал. Потряхивая гривой и негромко фыркая, конь повернул назад и растаял в сгустившейся тьме цвета индиго.

Симму побежала быстро, как леопард.

Теперь огней горело больше, чем обычно, — вдоль дороги, среди деревьев. Люди собирались, чтобы решить судьбу нечестивца Зайрема. Симму узнала все, что хотела, ловя обрывки фраз у дверей винных лавок и среди полей, ощетинившихся копьями колосьев. Даже влюбленные, скрывая свои грехи, отдыхая, говорили о богохульстве молодого монаха. Сам Настоятель судил Зайрема и признал его вину. Ему даже стало плохо, когда он впервые услышал целиком всю историю. Юноша не оправдывался и не просил о снисхождении. Придя в себя, Настоятель объявил, что завтра на рассвете Зайрем умрет под плетью.

Симму подобралась как можно ближе к храму туда, где она могла безбоязненно появиться в облике женщины, — в Святилище Дев, расположенном неподалеку. Женщины и девушки прогуливались по лужайке перед Святилищем, обсуждая новости и громко ахая. Их жизнь проходила без любви, и любая весть о падении мужчины приносила радость, но они никогда не задумывались почему.