Андрей Легостаев - Любовь прекраснее меча

Вдруг молодой рыцарь поймал себя на мысли, что рука его уже прекрасно знает что надо делать. Он смутился и, чтобы случайно не встретиться с ней взглядом, нашел губами ее сосок, и тот затрепетал в его рту. И тут же Уррий подумал, что то же он делал и с Сарлузой, и с той, другой…

Лорелла снова застонала — совсем иначе, с наслаждением. Ей снова стало необыкновенно хорошо и она вдруг неожиданно для себя заговорила, не открывая глаз.

Она рассказывала о своем детстве и о сестрах. Поведение сестер она не всегда одобряла, но очень их любила. То есть, у нее много сестер, но она имеет в виду Журчиль и Соррель, с другими она не так дружна и не так часто видится.

А с Соррель и Журчиль они столь близки, что счастье друг друга воспринимают, как свое собственное. Ее сестры счастливы сейчас, потому что счастлива она, Лорелла.

А она очень счастлива. Уррий такой… такой… необыкновенный. Она не думала, что люди могут быть такими. А уж озерные мужчины или утопленники (бр-р) и подавно. И отец одобрил ее выбор и радовался за нее, Лореллу. И вообще, она самая-самая счастливая…

Уррий ласкал ее тело не спеша, наслаждаясь молодой сочной упругостью и набирая сил. Он понимал, как много значит эта первая ночь, он понимал, что должен сделать все, что в его силах. Он слушал ее голос, ее простой и бесхитростный рассказ о жизни в озерах и радовался, что судьба послала ему такую удивительную и такую восхитительную спутницу жизни.

Он ласкал ее и, казалось, впитывал в себя всю ее огромную, дотоле невостребованную энергию и жизненную силу.

Уррий вновь почувствовал прилив желания и счастья, что может вернуть ей ее силу и ее чувства в новом качестве — удивительном и бесподобном.

Вновь тела их слились воедино.

Она дышала часто и пальцы ее сжимали нервно его кожу.

И вдруг она, когда взаимное блаженство достигло невероятной силы, когда невозможно стало думать ни о чем, тогда она закричала.

Он подумал, что вновь сделал ей случайно больно и открыл глаза.

Лицо Лореллы, такое милое и любимое, было искажено болью, ужасом и отчаянием.

И тут же тело ее изогнулось дугой, сбросив с себя Уррия. Она царапала ногтями тугую грудь, словно воздуха ей не хватало.

— Майдар!!! — закричала она тонко и громко. — Майдар!!! На помощь!

Уррий ничего не понимал. Он лишь видел, что Лорелла в беде, что ей плохо. Он почувствовал себя во всем виноватым, но не знал в чем именно его вина.

— Майдар!!!

Крик пронзил все существо Уррия, согнал с супружеской кровати, прижал к стене и холод камня обдал его ледяным кошмаром.

Лорелле было очень больно. Она изменялась на глазах — стали четче проступать ребра, опали тугие груди. Кожа на лице стала темнеть и покрываться сетью морщин.

Лорелла вся выгибалась от раздирающего ее внутреннего пламени.

— Майдар!!! — Звенело у Уррия не только в ушах, но казалось, прямо в голове, раскалывая ее на части.

И старый озерный колдун пришел. Примчался на помощь любимице.

Закрытая дверь не была для него преградой, он прошел сквозь нее. Странное было зрелище со стороны, и в другой раз Уррию это показалось бы смешным. Но как неуместны были сейчас подобные мысли!

Майдар склонился над корчащейся в болях Лореллой, коснулся ее, с пальцев его слетели фиолетовые сполохи.

Уррий застеснялся своей наготы. Он прошел за спиной колдуна, взял штаны и быстро надел, не сводя глаз с постели, где его любимой, его единственной, было очень больно.

— Что с ней? — спросил несмело Уррий.

Какое-то время колдун не обращал на юношу внимания. Затем вздохнул тяжело и повернулся:

— На нее кем-то наложено непонятное мне заклятие, — с горечью сказал он. — Она стремительно стареет. Скоро умрет. Я ничего не могу сделать. Слишком поздно.

Ничего не могу сделать! — пронзило Уррия, как самый суровый приговор.

Ничего не может сделать Майдар, опытный колдун!

Что тогда может сделать он, Уррий? Простой смертный…

Небывалая ярость взбугрилась внутри. Нет, он не простой смертный — он наследник Алвисида. Так сделай что-нибудь, плоть Алгола, признавшая его хозяином! Ибо, если Лорелла погибнет сейчас, то и для него жизнь потеряет смысл.

Он ненавидел себя за бессилие. И ненавидел волшебный шар за равнодушие.

Но шар услышал его, вырвался из плотного успокоенного сна из-за отчаянного душевного призыва Уррия. Влетел в комнату сквозь каменную стену и помещение ярко осветилось — шар излучал сияние, он вновь жил и подчинялся обезумевшему от внезапного горя наследнику Алвисида.

Знакомая тупая боль ударила Уррия в затылок, но он не обратил на это внимания.

Майдар смотрел на чудесный шар, повисший над умирающей девушкой. Страх в глазах колдуна сменялся робкой надеждой.

— Сделай же что-нибудь, ну пожалуйста! — молил Уррий магический шар.

Шар полыхнул ослепительно зеленым, мириады золотинок вплетались в вспышку, и засветился прежним ровным сиянием. В комнате было светло, как днем.

Лорелла замерла недвижно.

Уррий понял, что шар приостановил, вернее замедлил, действие заклятия. Но больше ничего сделать не может.

Требовалось срочно найти выход, чтобы спасти Лореллу. Какой?!

Уррий подумал о верховном координаторе и алголианах, которые сейчас гостили в замке. О сэре Ансеисе, который по рассказам отца владел магией.

И вдруг простая до идиотизма мысль осенила его: Луцифер.

Царь Зла сам предлагал помощь и Уррий обещал принять ее, когда ему будет нестерпимо тяжело. Как быстро этот момент настал!

И Уррий воззвал к силам Зла, не думая в этот момент: плохо он поступает или хорошо. Если его Лорелла будет спасена, то ему безразлично какими средствами он добьется этого. Крамольная мысль, но по опыту Уррий знал, что до Господа нашего Иисуса Христа так просто не докричишься.

Силы Зла не заставили себя ждать и просить дважды. Прямо перед Уррием, между ним и дверью, заклубился густой столб дыма.

В дверь кто-то сильно застучал, требуя впустить.

Дым рассеялся и юноша увидел Белиала.

Князь Тьмы был одет безукоризненно, словно ожидал вызова. Но по лицу его Уррий понял, что тот несколько удивлен.

Краем зрения Уррий увидел, что щеколда сама собой отодвинулась, дверь распахнулась и в комнату вошел царь Тютин. Из коридора доносились громкие голоса — кто-то еще приближался к спальне.

— Я не хочу, чтобы о нашем разговоре знали, — неожиданно для себя сказал Уррий Белиалу вместо приветствия.

Князь Тьмы щелкнул пальцами.

И звуки мгновенно исчезли для Уррия — наступила мертвая, зловещая тишина. Даже треск факелов Уррий перестал слышать.

Царь Тютин прошел сквозь Белиала к постели. Дверь закрылась, никто больше пока не вошел.

Уррий понял, что и они с Белиалом сейчас неслышимы для всех прочих. И невидимы тоже.