Андрей Легостаев - Любовь прекраснее меча

Уррий ничего не понимал.

В дверь постучали, и не успел Уррий ответить, как на пороге показался барон Ансеис.

Уррий посмотрел в окно, он не желал встречаться взглядом с вошедшим, ему стало крайне неудобно — барон столько сил приложил, чтобы спасти невесту Уррия, и в тот же вечер Уррий целует его женщину.

Что с ним, Уррием, произошло? Почему так получилось? Сейчас барон заколет его мечом и будет прав. Уррий даже защищаться не станет. Он хочет умереть!

Уррий посмотрел на барона и вдруг вздрогнул. Помотал головой и протер глаза — неужели вино настолько замутило разум? На пороге стоял Триан и делал какие-то знаки.

— Спасибо, сэр Уррий, что показали ваши мечи, — быстро сказала Аннаура и подошла к дверям. — Мне было очень интересно.

Триан посторонился, пропуская ее, и она вышла из комнаты, не глядя по сторонам.

Подобрав юбки, Аннаура поспешила скорее вниз, в зал, где остался барон, которого она полюбила всей душой. Какое затмение нашло на нее? Простит ли ее барон? Как хорошо, что им помешали и не случилось непоправимого.

Аннаура понять не могла, как могло возникнуть в ней желание к этому юноше. Нет, он конечно, симпатичный мальчик, но ей он не нужен. Она полюбила барона Ансеиса так, как не любила еще никогда в жизни.

И это было правдой.

Уррий сел на постель и обхватил голову руками, пытаясь собраться с мыслями и наконец понять: да что с ним происходит?

Триан не уходил.

Юноша поднял голову и спросил:

— Чего ты хотел, Триан?

Триан посторонился и в комнату вошли озерные девушки — сестры Лореллы. На них были такие же платья, как на Лорелле, когда она пришла к нему в первый раз.

— Нет, только не это! — чуть не закричал Уррий.

Но одна из сестер быстро подошла к Уррию и, ни слова не говоря, повалила его на постель, навалившись жарким телом, заполнив взгляд растерявшегося юноши соблазнительной ложбиной груди.

Другая озерная девушка вытолкала из комнаты опешившего Триана и плотно прикрыла дверь.

— Но я люблю Лореллу! — в отчаянии закричал Уррий. — Я не хочу!

— Любви не существует в природе, — уверенно сказала Журчиль, затыкая ему рот прохладными и в то же время жаркими губами.

— Этого хотела Лорелла! — добавила Соррель, стягивая с него парадные сапоги.

У Уррия не было больше сил сопротивляться, мужество покидало его.

«Прости меня, Лорелла! — мысленно взмолился он. — Ты сама просила об этом!»

Хамрай был в смятении.

Он не смог выдержать — он снял магические чары с Аннауры, он позвал ее к себе.

Он не мог больше жить без нее.

И это вселяло ужас в могущественного чародея, тайлорса, на котором лежало заклятие Алвисида.

Разбудил Уррия Эмрис. Солнце било в глаза через раскрытое окно.

Уррий сел на постели и зажмурился. Вставать не хотелось — уснул он, вернее впал в обессиленное забытье, когда рассвет уже вступал в свои права.

Во рту было гадостно. И еще более противно было на душе.

— Однако, темперамент у тебя! — насмешливо сказал Эмрис. — Не ожидал от тебя — до утра кровать скрипела, сквозь запертые двери крики были слышны…

— Ладно тебе, — отмахнулся Уррий. — Попроси лучше Триана принести воды.

Эмрис ушел.

Уррий встал и подошел к окну. Ему было противно.

Он понял вдруг с неожиданной ясностью, что не любит Лореллу. И не любил никогда.

И Сарлузу не любил. И не способен полюбить. Это не любовь была — всего лишь плотское желание.

Но что же тогда любовь? И нужна ли она ему?

Нет, не нужна ему, Уррию, любовь. Он прекрасно обойдется без любви. Вряд ли он сможет жить спокойной семейной жизнью. У него — другая судьба. Великая судьба — он возвратит к жизни бога Алвисида. И нет в этой великой судьбе места для дамы сердца. Нет и не надо. Уррий обойдется и без любви.

Так или иначе, но озерных девушек он видеть больше не желал.

И он их больше не видел. Хотя царь Ста Озер оставался со всей своей свитой в гостях у графа Маридунского, Соррель и Журчиль исчезли из замка.

Они добились того, что хотели Лорелла и царь Тютин — каждая из них унесла в себе семя Уррия.

Через два дня к замку сэра Отлака подошла огромная армия принца Вогона.

По указанию короля Фердинанда к нему присоединились четыреста самых знатных и храбрых сакских рыцарей, которые не пожелали принимать участия в коварном захвате Камелота, но в честном бою готовы были сразиться с бриттами.

Утро началось с того, что у ворот замка появился одинокий невооруженный всадник, на одежде которого не было никаких знаков. Он заявил вышедшему к воротам замка сенешалю, что хочет разговаривать с хозяином замка и может сообщить важные вести.

Граф уже давно не спал, но незнакомцу пришлось изрядно подождать.

Сэр Отлак резонно рассудил, что в военное время личных посланий быть не может и распорядился просить верховного короля созвать совет. «Скорее всего, — решил граф, — это либо посланец Пенландриса, либо перебежчик, либо шпион. В любом случае надо его внимательно выслушать».

Совет, избранный Эмрисом из числа знатных и прославленных рыцарей, вновь собрался в специально подготовленном для этих целей зале.

В чисто вымытом помещение было поставлено кресел ровно по количеству членов совета.

Уррий стоял за креслом отца. Ламорак — за креслом Эмриса.

Кресла для незнакомца, кем бы он ни оказался, не было.

Когда все рыцари расселись, сэр Бламур сходил за прибывшим.

— Кто ты и что тебе нужно? — спросил сэр Отлак, как хозяин замка.

— Меня послал Грэндфинд, — ответил незнакомец. — Он просил передать, что армия саксов и варлаков сегодня к полудню будет здесь.

— Грэндфинд, — брови графа сошлись хмуро на переносице, лицо сразу посуровело.

— Ему-то что за забота?

— У них около четырех тысяч варлаков, полторы тысячи саксов и четыреста лучших рыцарей короля Фердинанда во главе с герцогом Риджвудом.

По залу пронесся гул.

Все присутствующие знали и уважали этого прославленного воина — он зарекомендовал себя как истинный рыцарь во всем христианском мире и даже за его пределами.

— Продолжай, — сказал граф.

— Отважный Грэндфинд предлагает вам, благородный граф Маридунский, свою армию.

У нас двести всадников и полтысячи пехотинцев.

— Что? Как он смеет? — вскипел граф, встав с кресла, но тут же взял себя в руки. — Хорошо, — он повернулся к Эмрису, — ваше величество, вам решать.

Эмрис внимательно посмотрел на сэра Отлака. Он прекрасно понимал, что чувствует граф. И понимал, какое решение он принял бы.

И хотя Эмрис внутренне не согласен был отказываться от предлагаемой помощи он, стараясь говорить как можно более спокойно, произнес: