Андрей Легостаев - Любовь сильнее меча

— Со мной все в порядке… Марьян…

— Мы спасем ее, Этвард, спасем, — сказал подбежавший Ламорак.

— О, Ламорак… — Этвард словно был заморожен, слова еле выдавливались из него. — Вы оба вернулись из драконовой страны. А я…

— Ну-ка, вставай, — Радхаур взял друга под мышки и рывком поднял на ноги. Затем осмотрел следовавших за ним всадников и улыбнулся кому-то, кивнул, чтобы она подъехала. — Этвард, разреши я представлю тебя Дапре. Дапра, это Этвард Пендрагон, верховный король Британии.

Ламорак помог ей сойти с коня и подвел к другу.

— Радхаур, я же просил никому здесь не открывать моего имени, — рассерженно произнес Этвард, и граф усмехнулся — король словно забыл о своем горе.

— Дапра — повелительница страны драконов, — с гордостью сказал Ламорак. И добавил скромно:

— Моя невеста.

Этвард удивленно перевел взгляд с Ламорака на девушку.

— Но ведь говорили, что повелитель драконов — мужчина с тремя…

— Мало ли что говорят, — усмехнулся Радхаур. — Куда дракон понес Марьян?

— Как куда? В драконову страну, конечно.

Радхаур многозначительно посмотрел на Дапру.

Она покачала головой и скептически щелкнула язычком. Но предложила:

— Если вы согласитесь подождать, я скажу вам точно — в драконовой ли стране похищенная девушка или нет.

— Марьян — не просто девушка, — неожиданно сказал ей Радхаур, тон его был очень серьезен. — Она — моя жена.

Дапра ничего не ответила, просто прошла в лес и скрылась среди деревьев.

— На коня сесть сможешь, Этвард? — спросил граф короля. — Или послать за каретой?

— Никаких карет! — резко шагнул от дерева Этвард. — Я виноват и я должен найти Марьян!

— Искать будем все, — спокойно ответил Радхаур. — Если, конечно вы, ваше величество, не будете возражать.

Только сводный брат, не единожды битый во взаимных потасовках мог понять иронический смысл этого обращения, ну, может быть, еще Ламорак. Радхаур продолжил:

— Я предлагаю всех воинов двойками осматривать ближайший лес по эту сторону дороги. Если Марьян в драконовой стране, тогда все проще, Дапра нам поможет. Если ее там нет, а сердце мне подсказывает, что это так, то… Насколько далеко мог улететь с ней дракон? Миль на сто?.. Вряд ли, судя по рассказам Дапры драконы так далеко сразу не улетают, им необходим отдых. Этвард, ты не исследовал здешние места? Есть тут какие-нибудь пещеры, деревни, города?

— Есть замок в полутора днях быстрой скачки от лагеря. В другую сторону, дальше по дороге… Но замок заброшен, мертв… Там, похоже, никто не живет…

Вышла Дапра, посмотрела на Радхаура.

— Это не мой дракон, — сказала она. — Деревья говорят, что он залетал к нам, сбивая оставшихся спутников девушки со следа. Это не живой дракон, маг. Здесь поблизости живет в замке один, не помню его имени: то ли Линсабер, то ли Винксагер…

— Линксангер! — воскликнул Радхаур. — Герцог Линксангер! Все! Теперь я знаю, где искать Марьян!

— Я приказала своим драконам, — она подняла руку к небу:

— Смотрите.

Под облаками летели драконы. Не стаей, не бесцельно — каждый в своем направлении. Разведчики.

— Они облетят все земли на несколько десятков миль вокруг и обязательно узнают, где ваша жена, сэр Радхаур.

— Хорошо, — мрачно сказал Радхаур, сжимая рукоять Гурондоля. — Надо отправляться в лагерь и ждать результатов там. Этвард, тебе необходимо отдохнуть — скорее всего, нам сегодня предстоит трудный вечер. Сам сядешь в седло или тебе помочь?

— Сам сяду, — буркнул Этвард. — Вы расскажете наконец или нет, где вас носило шестнадцать дней?

День клонился к вечеру, когда Линксангер вошел в собственную спальню, чтобы пробудить от магического сна свою прекрасную пленницу…

Пленницу? Нет — повелительницу! Он сделает все, чтобы завладеть ее сердцем, как завладела она, сама того не ведая, его помыслами и желаниями.

И он не использует магию, нет. Во-первых, он пока лишь маг второго тайлора, возможностей не хватает приворожить человека не на день или даже на год, а на всю жизнь, а каждый раз накладывать новое заклинание… В то же время превращать любимого человека в послушную тебе куклу — означает презирать самого себя. Ведь ему не просто хочется обладать этой красавицей, а жить с ней, родить от нее наследника… Трудно все объяснить словами, даже самому себе. А, во-вторых, Игл сразу заметит магию. Усмехнется и заберет Марьян себе… Вот если Линксангер завладеет ее сердцем, пусть даже при помощи лжи…

А ложь необходима, без нее ничего не получится. Полдня просидел Линксангер над кувшином вина, продумывая что и как сказать ей, чтобы поверила. А все остальное уж от него зависит…

Линксангер набрал полную грудь воздуха, словно готовился прыгнуть со скалы в океанскую пучину, выдохнул и склонился над Марьян.

На миг, вместо прекрасного лица с нездешней, но такой притягательной своей непонятностью красотой, он увидел совсем другое лицо — вся левая половина обезображена огромным фиолетовым пятном, а другая иссечена застарелыми шрамами так, что отталкивающе выгнута верхняя губа, словно в издевательской усмешке.

Герцог отпрянул — но нет, перед ним лежала прежняя Марьян, грудь девушки ровно вздымалась в размеренном сне.

Что это было — предохраняющее магическое заклятие? Может быть, вполне может быть. Этот Радхаур мог попросить своего азиатского колдуна наложить на нее что-нибудь этакое, чтобы она сама не знала, но любой кто на нее покусится, увидел жуткую морду. Но то ли заклятие наложено плохо, то ли на него, колдуна второго тайлора, оно подействовало едва-едва.

Линксангер вновь сделал шаг к Марьян.

Вот ты, бездны космические! Все, казалось, продумал, а о пустяке опять забыл — она же, пролежав столько, может быть голодна. И, в любом случае, бокал пьянящего вина для первого знакомства не помешает…

Пришлось спускаться вниз, ждать пока слуги все приготовят и лишь потом снова подниматься к той, что неудержимо влекла его.

Сердце билось, словно он выходил с мечом в руках на смертный поединок. На миг герцог пожалел, что ему не придется сражаться с мечом в руке на самом деле. А сколь было бы здорово: поверг наземь противника — получи в награду любовь! Нет, придется биться совсем на другом, совершенно ему незнакомом поле.

Столик с кувшином вина, двумя высокими серебряными кубками и закусками стоял недалеко от кровати.

Он наклонился над Марьян и, сдерживая неровное дыхание, коснулся губами ее губ.

Она улыбнулась — еще во сне, медленно открыла глаза.