Холли Лайл - Месть Драконов

Кейт представила себе, как сейчас сборщик податей у ворот потребует, чтобы Трев снял верхние тюки, чтобы стража могла убедиться в том, что он не везет ничего, кроме сена. Она буквально видела, как один из рослых караульных псов тычет носом в сено и лаем извещает всех присутствующих, что груз телеги с секретом. Посему она зажмурила глаза и постаралась вложить все свои силы в экран, которым прикрыла и повозку, и всех находящихся в ней… и даже коней. Созданный ею щит должен был сделать и Трева, и груз ничуть не примечательными и вне всяких подозрений. Она не могла понять, почему этого до сих пор не сделали Хасмаль или Дугхалл, однако оба они казались больными. Быть может, скверное состояние их обоих не давало им заняться магией.

Кейт поняла, что их возок попал в очередь перед воротами, потому что они то трогались с места, то останавливались. Снова двигались вперед и замирали. И опять немного проезжали вперед, чтобы вновь остановиться. Всякий раз, приближаясь еще на несколько шагов к воротам, она слышала голос сборщика податей все более отчетливо и вновь отмечала его неприязнь к находящимся в очереди людям. Кейт чувствовала, как растет в ней смятение. Все они лежали в сене, боясь шевельнуться или даже вздохнуть.

Наконец и они добрались до головы очереди. Возле телеги — так близко, что Кейт наверняка могла бы дотянуться рукой — сидел и пыхтел сторожевой пес.

— Имя? — спросил сборщик.

— Эйнта-бержиль, дальний родственник. Отношения к Семьям не имею.

— Груз?

— Сено, тридцать тюков. — В голосе Трева звучала скука, как если бы он проходил через этот нудный допрос каждый день. Кейт восхитилась его выдержкой. Она нисколько не сомневалась в том, что, находясь на месте Трева, с тревогой думала бы лишь об укрывшихся в телеге людях и о том, что случится с ними, если их обнаружат.

— Место назначения?

— Нижний Кафар-у-моря.

Кейт нахмурилась. Она даже не слыхала о таком месте. Сборщику налогов тем не менее оно было известно.

— Далековато сено возишь.

Впрочем, голос его уже не казался враждебным.

— Надо же продать его. А где — не важно. Поэтому я и решил съездить туда, а заодно навестить по дороге родных. В Кафаре-то у меня сено непременно купят, потому что меня там знают, а потом заверну к папаше, мамаше и младшим братишкам. Один из них как раз должен определяться в ученики… вот, может, и прихвачу с собой на обратном пути.

Пес обнюхивал низ телеги… слышалось его довольное пыхтение. Собака могла в любое мгновение разоблачить обман… ведь Хасмаль говорил ей, что чары воздействуют на людей сильнее, чем на животных. Вложив всю свою волю и силы в укрепление экрана, Кейт молилась о том, чтобы он все-таки защитил их.

— Хорошо иметь такое дело, чтобы тебе могли помогать родичи, — сказал сборщик. — Я-то мальчишкой жил у моря, а там условия другие… там, если рыба уходит, ты уходишь за нею.

Кейт пожалела, что рыба не съела сборщика; чем дольше болтал он с Тревом, тем вероятнее было то, что кто-нибудь из укрытых в сене либо пошевелится, либо чихнет, либо закашляется, и ни одни чары на свете не скроют этого. Кейт уже ощущала, как нос и спина ее начинают зудеть — потому лишь, что она не смела почесаться. Соломинки скребли и раздражали кожу, а влажный запах прелой травы щекотал нос. Нетрудно было догадаться, что все остальные испытывали примерно то же самое.

— Мой папаша перестал ловить рыбу еще молодым. Трудная работа, — заметил Трев.

— Трудная. Тридцать тюков, говоришь? Вот уж не подумал бы, что в эту телегу можно впихнуть больше двадцати пяти.

— Кое-какие из них не очень большие.

— Тогда понятно. Вот что я тебе скажу: можешь заплатить только за двадцать пять. Значит, это будет три окса и хаббут. И… эй, а какой дорогой ты будешь выезжать из города?

— Или Большим Южным Трактом, или через Стригальный Мыс.

— Ну! Если пойдешь Ленивым Фарлонгом на Медленную Езду, то сэкономишь половину дня и трое ворот. Я так всегда домой езжу. Если поедешь этой дорогой, на второй день окажешься у гостиницы «Красный цветок». Она принадлежит моему кузену… если скажешь, что это я прислал тебя, не прогадаешь.

— И какое же имя назвать ему?

— Скажешь: от Тули. Он скостит тебе с платы целый окс.

— Спасибо тебе, Тули. Я напомню кузену о тебе.

Кейт услышала шлепанье вожжей и удар хлыста… одна из лошадей фыркнула. Телега дернулась и вновь покатила вперед. Прежде чем выехать из Калимекки, им предстояло миновать не менее полудюжины таких застав, и если Драконы уже начали разыскивать их, каждая последующая окажется опаснее предыдущей.

Это вернуло ее к мыслям о предательстве… и о Яне. Перед заставой, перед тем как пришлось умолкнуть, она о чем-то спрашивала Дугхалла. О чем-то, связанном с изменой. Кейт попыталась восстановить ход своих прежних мыслей и наконец вспомнила. Она спрашивала у Дугхалла, знакомил ли он Яна с Возрожденным, и дядя ответил утвердительно.

— Дугхалл, — спросила она. — Как мог Ян стать на сторону Драконов после встречи с Соландером? Конечно, каждый волен выбирать, но как мог он предпочесть их злобу и ненависть, как мог повернуться спиной к милосердию Соландера?

— Теперь это не важно.

— Как это не важно? — нахмурилась Кейт.

Она чего-то не понимала… Дугхалл не находил странным, что Ян мог обратиться ко злу после того, как искупался в море абсолютного счастья, тогда как ей самой подобное предательство представлялось невозможным.

— Я никогда не смогу предать Возрожденного, — сказала Кейт. Дугхалл уткнул лицо в предплечье.

— Боги, ты же ничего не знаешь! — простонал он.

— Не знаю? — Она поглядела на Ри — тот пожал плечами. — Чего я не знаю?

Помотав головой, Дугхалл зарылся лицом еще глубже. Хасмаль поглядел на старика, понял, что тот не собирается ничего говорить, и сел прямее, обратив к ней усталые, опухшие и покрасневшие глаза.

— Возрожденный умер, — сказал он.

Кейт попыталась найти в его словах хотя бы подобие смысла. Возрожденный умер? Нет. Тайные Тексты Винсалиса четко и точно описывали возвращение Соландера и восстание Драконов против него. Тексты предсказывали множество еще не совершившихся событий: будущие битвы между Соколами и Драконами, города, которые еще предстоит построить, и города, которые ждет гибель. И окончательную и полную победу Соландера над его древними врагами.

Раз Винсалис видел будущее настолько подробно, значит, он должен был написать и о таком событии, как смерть Возрожденного. Но этого он не сделал. Пророчества Винсалиса попросту не допускали подобной возможности.

— Этого не может быть, — пробормотала она.

— Как ты можешь знать, — вздохнул Дугхалл. — Ведь ты даже не являешься настоящим Соколом.