Миллер Лау - Талискер

— Ты прав, Малки, — дрожащим голосом выговорил Дункан. — Она была особенная.

Они не могли зарыть ее — земля совсем промерзла, — поэтому воздвигли каменный курган, тело положили сверху и прикрыли плащом.

— Подожди. — Малки снял серьгу посланника и надел ей на палец. — Может, то был ее брат. Теперь у нее есть хоть что-нибудь, принадлежащее народу сидов.

— Мне бы тоже хотелось сделать ей подарок. — Талискер посмотрел, что же зажато у него в правой руке. В утреннем свете слабо блеснул святой Христофор. Дункан намотал цепочку на холодную руку Тайнэ. — По-моему, я поступаю правильно. Она и Шула… они обе были особенными.

На вершину кургана положили несколько больших камней, опиравшихся на маленькие по бокам: ни один из них не мог и помыслить о том, чтобы придавить мертвое тело. Наконец, закончив, друзья постояли в тишине, наслаждаясь теплым прикосновением лучей солнца. Над пустошью дул ветерок.

— Она верила в нас, Малки. Ради ее памяти мы должны добраться до Мирранон. Она умерла за то, что считала правильным и святым делом.

Им понадобилось еще полтора дня, чтобы добраться до долины, где, по словам Тайнэ, жила Мирранон. За перевалом местность изменилась. Острые камни и крутые обрывы уступили место траве и пологим склонам. Под сенью горной гряды было еще тепло, и на лугах пестрели цветочки. Путники немного передохнули.

— Что теперь? — вслух спросил Малки. — Нас не встречают.

Талискер промолчал. Он наслаждался — зелень долины действовала на его усталую душу как целебный бальзам.

— Смотри! — воскликнул Малки. К облакам поднимался темный столб дыма. Дункан не мог понять, откуда тот исходит: на пути располагалась рощица.

— Пожалуй, нам стоит поспешить, Малки. — Он встал, чувствуя внезапное беспокойство. — Идем. Если там Мирранон, то, боюсь, нас опередили.

Добравшись до огня, они никого не увидели. Рощица на поверку оказалась лесом вокруг целой группы дымящихся зданий. Сгорели даже некоторые деревья. Пахло углем и дымом.

Малки изумленно присвистнул.

— Да, я ждал не такого.

— Я тоже.

Некоторые стены устояли, и вокруг окон виднелись серебряные узоры. В самом большом, должно быть, принадлежавшем Мирранон, доме были медные двери с выгравированным на них изображением орла в полете. Почему-то эта картина так привлекала взгляд, так напоминала о свободе, что Талискер протянул руку и коснулся ее.

— Дункан, сюда. — Малки показал на тварь, заваленную обрушившейся стеной. — Это кораннид, как ты думаешь?

Пахла тварь и в самом деле как кораннид, но была гораздо крупнее. Малки потыкал ее мечом.

— Надеюсь, мертва, потому что, если эта зверюга решит встать, у нас будут неприятности.

Они разобрали часть завала, чтобы рассмотреть поверженное существо, хотя самую здоровую балку по молчаливому уговору трогать не стали. Тварь походила на сложившую крылья летучую мышь, однако ее черное лицо имело человеческие черты, пожалуй, женские, хоть на голове не было ни волоска. Один глаз выбила падающая балка; другой — ярко-желтый, полный злобы — даже сейчас смотрел на путников. Малки отодвинул крыло кончиком меча. Тело оказалось бесполым и тощим.

— Там еще, смотри!

Тварей оказалось четыре, и последняя пугала больше всего. На ее крыльях виднелись большие пятна крови, к левому когтю присохли белые перья. Рядом на земле валялось еще несколько перьев.

— Мы опоздали, Дункан. Должно быть, они ее убили.

Талискера охватили усталость и отчаяние. Смерть Мирранон означала потерю надежды на возвращение в Эдинбург, ведь камень Деме если не иссяк, то вот-вот иссякнет. Значит, он останется здесь. Бывший заключенный был вовсе не против — на Земле ему светит только новый срок, это Чаплину есть куда возвращаться. Кроме того, в Эдинбурге его никто не ждет. Шула любила его когда-то, но она мертва. Ему представилась Уна с рыжими, сияющими на солнце волосами и лучистыми зелеными глазами…

— Гляди, Дункан.

Возле медных дверей сидел заяц, не сводя глаз с двух людей. Он был размером с собаку и казался странно знакомым. Талискер пошел к нему. Тот не двинулся с места, только склонил голову набок.

— Осторожнее, Дункан, — проговорил Малки, кладя ладонь на рукоять. — Может, он заколдован и хочет заманить тебя в ловушку.

Талискер махнул рукой, прося горца оставаться на месте, потом подошел к двери и посмотрел ушастому зверьку в глаза.

— Отведи меня к Мирранон.

Заяц моргнул, и на мгновение Дункан решил, что он ошибся. Потом тот бросился бежать, а на краю полянки замер, поджидая.

— Да! — улыбнулся Талискер. — Идем, Малки.

Мирранон лежала в пещере в миле от поляны. Она все еще оставалась в орлином облике и, несомненно, умирала — правое крыло было оторвано, белоснежную грудь запятнала кровь. Птица шевельнулась, увидев входящих мужчин, однако сил общаться, похоже, у нее не осталось. Талискер вспомнил время, когда ему снились полеты с Белой Орлицей, а сама мысль о свободе представлялась абсурдной и невозможной. Теперь он понял, что уже две сиды пожертвовали собой ради него. Прижав рану плащом, чтобы остановить кровь, Дункан сел рядом с умирающей и зарылся лицом в белые перья.

Малки в пещеру не вошел, остался снаружи на ярком солнышке, словно чувствуя, что помешает; точил меч о камень и молчал.

Заяц наблюдал за своей хозяйкой и Талискером.

— Нет, не умирай, Мирранон… Я не понимаю. — Талискер собрался с мыслями, гладя ее мягкий бок. — Почему я? Должен бы кто-то лучший… Не умирай… Не умирай…

— Дункан, — заметил Малки снаружи. — Разве ты не должен ей что-то передать?

Талискер горько засмеялся и вытащил из кармана Бразнаир.

— Когда свет снова позовет, — с трудом выдавил он и протянул камень на раскрытой ладони орлице.

Солнечный луч, заглянувший в пещеру, упал на камень и окутал Мирранон зеленоватым сиянием. Та закрыла глаза, и Талискер уже решил, что она покидает их, как вдруг облик Белой Орлицы изменился, и на ее месте возникло окровавленное женское тело. На Мирранон был серый плащ, хотя Дункан все равно увидел, что правой руки нет, как и крыла.

Белая Орлица открыла глаза и слабо улыбнулась.

— Ты все же пришел…

— Вам не стоит разговаривать, леди Мирранон. — Талискера душили слезы. — Вас ранили эти… эти…

Ее веки устало опустились.

— Да… бултари. Больше мне не летать. Корвус добился своего. Я была глупа, думая, что его все еще сдерживают оковы. До ужаса глупа. — Она умолкла и резко выдохнула.

Талискер предположил самое худшее и опустил голову. Долгое время царила тишина. Казалось, горе серой пеленой окутало долину.

В пещеру вошел Малки и дотронулся до тела Мирранон.

— Перестань хандрить, приятель, — упрекнул горец. — Надо развести огонь и согреть госпожу.