Миллер Лау - Черный тан

На второй день, когда Трис скучал в главной гостиной, пытаясь наиграть новую мелодию на своей деревянной арфе, из спальни вышла Риган.

— Посмотри, Трис, — хихикнула она, — кто я?

Риган медленно двигалась, стараясь удержать на голове четыре подушки, постоянно сползающие с ее головы. Немедленно поддержав идею, Трис встал и сделал шутовской поклон.

— Миледи, с такой замечательной осанкой кому, как не вам, быть правительницей Сулис Мора! — Он обвел глазами комнату и увидел вазу с яблоками и инжиром. — Ага, — воскликнул Трис, — не хочет ли миледи поразвлечься?

— Что?

Трис взял несколько фруктов и жонглировал ими, пока Риган не подошла к нему. Потом влез на стул и стал укладывать их на подушки у нее на голове.

— Трис, ты сошел с ума, — засмеялась Риган, — они сейчас упа…

— Нет-нет, подожди, — перебил ее Трис, поспешно заканчивая формировать из фруктов необычную маленькую корону, украсив ее охапкой цветов, которую вытащил из вазы на столе.

— Трис, вода с цветов намочила мне платье, — простонала Риган, продолжая смеяться и стараясь удержать на голове странное сооружение.

— Давай-давай, — подбадривал ее он. — Покажи, как ходит настоящая леди.

Подобрав юбки, не глядя вниз, девушка начала медленно двигаться к двери. Она изо всех сил старалась сохранить серьезность, но когда цветы падали на пол, смеялась вместе с братом. Дойдя до двери, Риган резко развернулась, все еще стараясь удержать на голове остатки короны.

— Браво! Браво!

Трис принялся подпрыгивать на стуле, хлопая в ладоши в шутовской манере. Вдруг, без предупреждения, открылась дверь, заставив Риган отпрыгнуть в сторону. Сооружение свалилось с головы, образовав на полу большую кучу. Выражение ее лица было бесподобным, словно девушка неожиданно избавилась от тяжкой ноши. И брат, и сестра расхохотались, не обращая внимания на посетительницу, серьезную пожилую служанку, приставленную, чтобы прислуживать им. Женщина стояла с изумленным видом, уставившись на двоих молодых людей.

— Сеаннах Сандро Чаплин велел передать вам, что он поднимется через полчаса, мисс, — проговорила она отрывистым раздраженным тоном. — Я сейчас все уберу.

Служанка направилась к куче мокрых цветов, фруктов и подушек.

— Оставь! — резко приказала Риган, моментально перестав смеяться. — Ступай отсюда. — Пожилая женщина ничего не сказала, только молча поклонилась и вышла из комнаты. — Старая хрычовка с кислой физиономией!

Риган бросила подушку через всю комнату.

— Ты была довольно груба с ней, Ри. Трис все еще продолжал смеяться.

— Груба? Груба? Да я собираюсь поджечь ее старую костлявую задницу, когда стану правительницей, — фыркнула Риган. — Посмотрим, приобретет ли она чувство юмора, когда до конца своих дней будет чистить горшки вместо того, чтобы прислуживать здесь. — Девушка топнула ногой. — Я не стану этого терпеть, Трис.

Брат, все еще во власти смеха, состроил кислую физиономию.

— Что ты не будешь терпеть? Теперь все должны смеяться над твоими шутками, а? Тогда им лучше не рассказывать про пастуха и пастушку, а то придется обезглавить целый город.

Через комнату полетела подушка и угодила ему прямо в лицо, сопровождаемая смехом Риган. В те дни Тристан еще мог ее рассмешить.

У Риган всегда были проблемы с сидами. Она их терпеть не могла и не скрывала этого. Все началось с памятника в Северной долине, «плохих землях», как большинство людей все еще называли их, задуманного Ибистер незадолго до смерти. Это было первым крупным делом молодых правителей, которое им предстояло завершить. Огромная гранитная с серебром плита должна была быть установлена в миле от города на север и увековечить поле боя, где произошла последняя битва за Сулис Мор и погибли тысячи воинов. Тристан и Риган никогда не забывали о героическом прошлом своего «приемного отца», участвующего в этом конфликте, и стремились исполнить свой долг, так что день начинался достаточно приятно…

Риган теперь поселилась в огромных апартаментах, расположенных на верхнем этаже центрального замка крепости, и Тристан чувствовал себя одиноко и неуверенно в своих собственных комнатах на нижнем этаже, куда он переехал сразу после ухода сестры. Она возражала, считая, что комнаты на нижнем этаже не соответствуют нынешнему статусу брата. Но он просто пожал плечами и настоял на своем. Трис не стал объяснять, что ему с больными ногами очень трудно преодолевать длинные пролеты лестниц, ведущих на верхний этаж, и что его мучают сильные боли каждый раз, когда приходится подниматься. Позже Риган поняла это и сама, без его объяснений, однако в то время ее голову занимали иные мысли. Тристан знал, что такое дистанцирование было ошибкой, но свой выбор сделал из практических соображений.

В то утро, когда они должны были одобрить памятник, ему пришлось подниматься наверх. Надо сказать, что в некоторые дни Тристану это приносило еще большие мучения, чем всегда, поэтому, пройдя половину пролета, он остановился отдышаться. Услышав за спиной шум, юноша повернулся, чтобы уверить чересчур заботливого слугу, что с ним все в порядке. Издав удивленное восклицание, Тристан уцепился за перила лестницы, словно надеясь, что железо сможет защитить его. За его спиной, заполняя собой почти всю ширину лестницы, возвышался огромный коричневый медведь. Первый медведь-сид, которого ему пришлось увидеть так близко. В отличие от юноши медведь без всяких усилий поднимался по лестнице, ворочая из стороны в сторону большой квадратной головой.

Когда животное приблизилось к Тристану, темные коричневые глаза уставились на него оценивающим взглядом. Потом медведь остановился и слегка склонился перед юношей, приглашая его вскарабкаться на спину. Тот сначала не двинулся с места, испугавшись, что неправильно понял приглашающий жест зверя. Животное искоса посмотрело на него и нетерпеливо зарычало. Тогда Трис вскарабкался на широкую спину и уцепился руками за основание шеи зверя, и тот продолжил движение. Юноша заметил, что медведь довольно стар. В его медово-коричневой шерсти, приятно пахнущей мускусом, были заметны серебряные нити. Кроме того, он носил мало украшений, только одну серебряную серьгу с большим пером в правом ухе. Ни он, ни Риган еще не встречали пожилых представителей племени сидов. Ему показалось очень странным подниматься по лестнице на спине огромного зверя.

Риган стояла в дверном проеме, наблюдая за ними.

Опустив Триса на пол, медведь встал на задние лапы и склонил голову. Он оказался почти трехметрового роста. Тристан церемонно ответил на поклон, а Риган присела в небрежном, коротком реверансе.

— Добро пожаловать, сэр, — произнесла она.