Миллер Лау - Черный тан

Риган! Он выпрямился и помахал рукой, стараясь выглядеть как ни в чем не бывало. Она ехала уверенно и быстро, как всегда. В красном платье, с длинными черными развевающимися волосами. Именно такой образ наездницы люди имеют в виду, когда говорят о благородной осанке в поэтических выражениях.

— Трис, что случилось?

Девушка без всяких усилий остановила лошадь и легко спрыгнула на землю.

— Со мной все в порядке. — Он пожал плечами и с усилием поднялся на ноги. — Честно.

— Лжец, — сказала сестра грустно. Она нахмурилась, прокладывая себе путь через высокую траву, приподнимая длинную юбку, чтобы на нее не наступить. — Я видела, как ты упал. — Риган остановилась перед братом и приподняла за подбородок его лицо, чтобы лучше разглядеть рану на виске, довольно сильно кровоточащую. — Сядь, Трис, — попросила девушка. — Я ничего не могу сделать, когда ты раскачиваешься из стороны в сторону.

Они оба сели, и Риган без лишних слов промыла рану водой. Она оказалась не настолько глубокой, как девушка боялась, но на память об этом дне у Триса на долгое время останется тонкий светлый шрам.

— Отец прав, — неожиданно сделал заключение мальчик. — Я не могу ездить верхом. — Его глаза наполнились слезами разочарования, которые Риган предпочла не замечать. — Я ничего не могу делать. Я неполноценный, беспомощный жалкий инвалид.

Риган схватила его за плечи и слегка встряхнула.

— Отец никогда такого бы не сказал, Трис. У него бы язык не повернулся.

Мальчика удивило, что она выступила в защиту отца. Между Риган и Талискером существовало сильное противостояние, которое в лучшем случае можно было объяснить силой их характеров, а в худшем — простой зловредностью девочки. Риган продолжала говорить, прикладывая к окровавленному виску брата уголок подола своей юбки. Последующие слова девушки прозвучали с легкой обидой:

— Он хороший человек и любит тебя, несмотря ни на что, но не умеет показывать свои чувства. Кроме того, он вполне может ошибаться. Знаешь, он гордился бы, увидев, как ловко ты управляешься с Пипом.

Трис какое-то мгновение изучал ее лицо, пытаясь разобраться своим мальчишеским умом, что именно его насторожило в тоне сестры.

— Он и тебя любит, Ри, — пробормотал мальчик.

Она улыбнулась ему в ответ, однако ничего не сказала, и Тристану пришлось сменить тему.

— Кто выбрал такое детское имя для моего пони? — пожаловался он. — Разве можно уважать того, кто носит имя Пип?

Риган улыбнулась. У нее была прелестная улыбка, полностью преображавшая черты лица девушки. А выражение лукавства еще больше украшало ее.

— Это мама назвала его, так что мы не могли изменить имя. Они оба посмотрели на довольно непрезентабельного серого пони, поглощенного обгладыванием нижних веток ближайшего дерева.

— Мы могли бы… нет, — Риган не стала продолжать, — не имеет значения.

— Что? О чем ты?

Трис всегда был готов поддержать любую идею сестры.

— Ну, мы могли бы дать ему секретное имя. Об этом будем знать только ты, я и пони. Надо подыскать что-нибудь более подходящее. — Она казалась абсолютно серьезной и внимательно смотрела на несчастное животное. — Мне кажется, что в маленьком теле пони заточена большая лошадь.

— Ты имеешь в виду, как и у меня? — грустно заметил Тристан. Риган покраснела, явно смутившись, что так необдуманно обидела брата своим замечанием.

— В какой-то мере да, — сказала она наконец. — Он обладает сильным характером и заслуживает уважения, его ум и благородство не имеют границ…

— Да, да, — с энтузиазмом поддержал Трис, захваченный идеей сестры, — и он станет выглядеть гораздо лучше, если мы будем ухаживать за ним как следует.

Мальчик хихикнул, забыв про боль.

— И как мы его назовем?

Риган помогла брату подняться.

— Давай подойдем к нему и спросим.

— Спросим?..

Они подошли к Пипу, и Риган легко поймала пони. Вечернее солнце сделало животное более покорным. Девушка протянула руку и потрепала животное по загривку.

— А теперь, Трис, посмотри ему в глаза.

— Зачем? — жалобно спросил Трис, чувствуя себя совершенно беспомощным.

— Просто сделай, как я сказала, — серьезно скомандовала Риган. — Вот так, правильно. А теперь внимательно смотри ему в глаза и про себя думай, как бы он хотел, чтобы ты его назвал.

— Хорошо.

Трис уставился в добрые коричневые глаза лошадки. Риган права, пони на самом деле был большой лошадью в маленьком теле. Если внимательно изучить его взгляд, то можно понять, что он очень вдумчивый и серьезный. На какое-то мгновение Трис дал волю воображению и представил, как выглядел бы Пип, если бы был большим конем.

— Ну что? — нетерпеливо спросила Риган.

— Гордый, — улыбнулся он.

— Ты уверен?

На какое-то мгновение ему показалось, что девушка готова рассмеяться, и Тристан засомневался.

— Я… я…

— Нет, все на самом деле очень хорошо, — успокоила его Риган. — Не мешало бы ему сказать об этом, как ты думаешь?

Тристан подошел и погладил бархатный нос пони. Он пристально посмотрел в глаза животного и мягко сказал:

— Послушай меня. Ты и я начнем все сначала, Пип. Я знаю… я знаю, как трудно быть маленьким и неловким. Люди не уважают тебя так, как больших красивых коней… — Его голос упал почти до шепота, неожиданно Тристан почувствовал сильное волнение. — Мне все это знакомо, Пип. Я вижу, какое у тебя большое сердце. И знаю, что ты очень умный. У меня к тебе особое отношение, потому что мне хорошо известно, что ты мог бы быть королем среди коней. Итак, с сегодняшнего дня я буду называть тебя только Гордым, когда мы будем одни, потому что нам обоим известно, что у тебя внутри, правда?

Трис погладил по шее и поцеловал новоявленного Гордого в нос. Он не видел, как Риган смахнула слезу и вытерла глаза, полностью поглощенный их общим секретом.

Они спокойным шагом ехали через залитый солнцем луг, и Тристан воображал, что чувствует перемены в своем пони. Через много лет он будет улыбаться и качать головой, вспоминая этот случай, но в тот момент мальчик чувствовал, что получил от Риган драгоценный подарок. Трис посмотрел на сестру — ее лицо было серьезным и очень усталым.

— Ри, тебе все еще снятся птицы? Она кивнула.

— Ты должна кому-нибудь рассказать об этом, Ри. Ты мало спишь, это может быть вредным.

— Вряд ли здесь можно что-то сделать, Трис. И потом, я рассказала тебе, этого достаточно…

Трис улыбнулся и опять посмотрел на Гордого. Ему польстило, что сестра одному ему доверила свой секрет.

— Через много лет в приступе дикой ярости она убьет старое животное, чтобы наказать Тристана за то, что он предал ее. Им было по десять лет, Нима, не намного меньше, чем тебе сейчас, когда Трис стал по-новому относиться к своему пони. Шестью годами позже в их жизни все переменится. Но и в этот день, когда они спокойно ехали домой, на севере стали собираться черные тучи. Другой ребенок, умный и своенравный, очень хотел поскорее стать взрослым… Посмотри, вот он сидит в нашем зеркале. Очень задумчивый вид, не правда ли? Может быть, он…