НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

– Будешь жить у меня, что ж поделаешь… Только лучше бы и он с нами ушел, как ты думаешь?

Саламандра шевельнулась и моргнула.

– Может, он все же решится…

Послушай, разве тебе никогда не хотелось создать что-то свое, совсем новое?

Глаза Йаванны удивленно расширились:

– Зачем? Разве можно создать что-либо прекраснее задуманного Единым? И разве не высшее счастье – вершить Его волю, воплощать Его замыслы?

– Неужели не интересно создать крылатого зверя или существо, которое сможет жить и в воде, и на суше?

– Зачем? Ведь это значит – нарушить Замысел Творения.

– Но ведь и мы созданы Илуватаром; а значит, не можем сотворить ничего, противного его воле.

Йаванна заговорила наставительно, словно объясняла что-то непонятливому Майя-ученику:

– Звери должны жить на земле, быть четвероногими и покрытыми шерстью. В воздухе живут птицы, в воде – рыбы, покрытые чешуей. Таков был Замысел. Разве может быть иначе?

– Конечно! Идем, я покажу тебе!

«Разве это не красиво?» – спрашивал Мелькор. Йаванна неуверенно кивала, но все больше омрачалось ее чело, и, наконец, нахмурившись, она сказала:

– Это не должно существовать. Мы можем лишь исполнять волю Единого; такое же противоречит Его воле. Мы – орудие в руках Его, никто из нас не может постичь всю глубину Его замыслов.

– Видишь, ты и сама говоришь… Быть может, эта часть Видения неведома тебе.

– Нет. Все келвар и олвар должны стать моими творениями. Никому из нас не дано вмешиваться в то, что делают другие. Вот ты: тебе дана власть над огнем и льдом. Ты не должен творить живое. Делая это, ты нарушаешь волю Единого. Одумайся, – мягко сказала Йаванна. – Пойми, то, что ты делаешь – грех. Откажись. Нет ничего выше воли Единого.

– …Посмотри.

Ауле пожал плечами:

– Камни как камни, ничего особенного…

– Прислушайся, – Мелькор улыбнулся.

После недолгого молчания Ауле удивленно спросил:

– Что это? Песня… или музыка… не пойму. Откуда?

– Это Песнь Камня. Тебе нравится?

Кузнец как-то странно взглянул на Крылатого:

– Такого не было в Замысле Эру.

– Теперь будет. Разве тебе не хочется, чтобы так было? Разве это не красиво?

Что-то непонятное творилось с лицом Ауле. Оно застыло как маска, но временами по нему пробегала судорога, а голос звучал хрипло, когда он сказал:

– Никто не смеет менять Замысел Творения!

– Но ты ведь знаешь, что мы сами создавали Музыку…

– Нет! Она рождена мыслью Единого, и против воли Его никто не может изменить ее!

– Видишь, ты же сам говоришь. Ведь Эру хотел, чтобы этот мир стал прекрасным – разве не дано украсить его по мыслям нашим? И что в этом дурного, если мы…

– Замолчи! – с отчаяньем выкрикнул Ауле. – Неужели ты еще не понял: все должно быть по воле Единого, а не так, как хотим мы!..

Он осекся.

– Что? – потрясенно спросил Мелькор. – Что ты сказал?

Ауле в ужасе посмотрел на него.

– Ничего… – голос его дрожал. Он судорожно вздохнул и добавил отчетливо и резко:

– Ничего. Я. Не. Говорил. Тебе показалось.

– Повтори.

– Мне нечего повторять!

– Не бойся. Я понимаю. Я помогу тебе, обещаю.

Мелькор хотел взять Ауле за руку, но тот отшатнулся, заслоняясь словно от удара:

– Что ты понимаешь?

– Да, у Эру есть еще силы карать тех, кто не повинуется ему. Я знаю, что это. Переступи через страх. Я помогу тебе. Поверь, все вместе мы сильнее его. Мы свободны. Он увидит это. Он поймет – должен понять. Не бойся. Поверь себе. – Мелькор говорил мягко и успокаивающе, но в глазах Ауле были только ужас и отчаянье.

– Уходи, – выдохнул он, наконец.

– Идем со мной. Тогда Эру не сможет помешать тебе.

Лицо Ауле мучительно исказилось:

– Уходи, – хрипло выдохнул он. – Я прошу тебя. Я еще приду к тебе, приду, только уходи сейчас.

Мелькор покачал головой:

– Ты никогда не придешь. А когда мы снова встретимся…

Он отвернулся и повторил глухо:

– Когда мы снова встретимся…

– Уходи! – крикнул Ауле.

Теперь он сидел на земле, стиснув голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону. Потом поднялся, и, Мелькор увидел его пустые глаза. Голос Кузнеца был ровным и безжизненным:

– То, что противоречит Замыслам Единого, не должно существовать.

Он поднял руку.

– Остановись! Если ты сделаешь это, тебе больше никогда не услышать голос Арты… Выслушай меня, я умоляю!

«Силой ничего не сделать, нельзя… Насилие рождает зло. Он должен понять!..»

– Не нужно бояться, слышишь? Поверь мне, никто не может запретить творить. Но если ты начнешь разрушать, оправдывая это тем, что – так велел Эру, грань добра и зла исчезнет для тебя. Останется только воля Эру, и ты воистину станешь слепым орудием в руке его… И ты перестанешь быть Творцом! – яростно выдохнул Мелькор.

– Замолчи… я не должен слушать тебя! Уходи! Слышишь, уходи!

…Огонь рванулся из трещин в земле, и через несколько минут на месте долины было только озеро пламени – как воспаленная рана. И показалось Ауле – то ли вздох, то ли стон самой земли услышал он.

А потом наступила оглушительная тишина.

И Кузнец спрятал лицо в ладонях, не в силах вынести взгляда Мелькора, потому что в глазах Крылатого не было ничего, кроме боли и жалости.

…И все же где-то есть она – долина Поющего Камня. Люди Востока рассказывают о ней, и были Эльфы, видевшие ее и слышавшие Песнь Камня. Впрочем, предания Эльфов не говорят об этом. Но отголосок памяти живет в имени эльфийского королевства Гондолин – Земля Поющих Камней…

…И все-таки еще один раз Мелькор пришел к Валар. К Валиэ Йаванне. Она встретила его настороженно.

– Выслушай меня, – попросил Мелькор. – Вы хотите создать мир, не знающий смерти?

– Да. Волей Единого будет этот мир цветущим садом, и прекрасные животные будут бродить под сенью деревьев… – мечтательно улыбнулась Кементари.

– Допустим. Не знающие смерти, звери будут плодиться и размножаться, и очень скоро, поверь мне, им перестанет хватать пищи. И что тогда?

Йаванна вздохнула:

– На это есть Великий Охотник Ороме…

– Верно. Охота – отрада и забава для него, он не знает усталости… И все же – вряд ли ему удастся управиться со всем зверьем. А потом – вон, видишь двух оленей? Как ты думаешь, которого из них убьет Ороме?

– Не знаю.

– Я тебе отвечу. Того, кто сильнее и быстрее: какая же радость в том, чтобы затравить слабого и больного зверя? Слабый – оставит потомство; выживут – слабейшие из слабых, а это вырождение.

– Да… – растерянно протянула Йаванна.

– А если попробовать по-другому?

– Это – как?

Существо, вышедшее из-за деревьев по неприметному знаку Мелькора, двигалось мягко и бесшумно, плыло над землей; только мышцы перекатывались под мягкой серебристо-серой в темных мраморных разводах шкурой. Зеленые глаза, казалось, мерцали собственным светом: снежный барс.