Наталья Игнатова - Дева и Змей

— Именно, — без тени удивления согласился ее спутник, — вам многое известно. Любой из этих способов будет лучше, чем путешествие через озеро на останках дерева, убитого людьми. Правда, летучие мыши помогли бы нам только в темноте: они не выносят солнечного света. А вот кувшинка — это хоть сейчас.

Он уже шагнул к воде, намереваясь сорвать лепесток, когда Элис вдруг испугалась и сказала:

— Не надо.

Она хотела еще добавить, что ей надоели все эти шутки, что она хочет вернуться в город, что в жизни больше не поднимется на Змеиный холм, но не добавила. Зато спросила:

— Чего вы добиваетесь?

— Если бы вы подплыли к башне на золотой лодке, двери раскрылись бы сами, и там, внутри, пыль стала алмазным песком, росписи на стенах засияли свежими красками, бабочки закружились в цветнике на крыше, а летучие мыши… они спят до ночи и не боятся тех, кто приходит, как друг. Вы можете увидеть это, мисс Ластхоп, но пользы от увиденного будет немного, а бед — более, чем достаточно. Вы ведь знаете, не правда ли, как это плохо — видеть то, что недоступно другим?

Элис и рада была бы огрызнуться, но запала хватило только на молчаливое удивление: “откуда он знает?”

— А можете закрыть глаза, — продолжал Невилл, — и сказать себе: это все в моей голове! Вас научили говорить так, научили хорошо, вы делаете это не задумываясь… почти. Я помогу вам. В обоих случаях — помогу. Пожелайте, и сказка станет вашей жизнью. Нет — и я дам вам объяснения, которые будут лживы от первого до последнего слова, однако полностью устроят и вас, и всех остальных.

— Интересно, каким же образом? — теперь он по-настоящему пугал ее. Нет, не казался опасным, да и не был, наверное, просто слишком много знал такого, о чем не полагалось знать даже самым близким друзьям семьи Ластхоп. Неужели отец был прав в своих вечных опасениях за дочь, прав, когда говорил, что по обе стороны океана, на любом континенте найдутся враги, готовые на все, лишь бы найти слабое место семьи, найти и ударить?..

— Нет, — Невилл нахмурился, в черных глазах плясали блики солнца, отразившиеся от зарябившей под порывом ветра воды, — не думайте обо мне плохо, мисс Ластхоп. Во всяком случае, не думайте так. Я говорил вот о чем…

И все сразу встало на свои места.

Элис огляделась, с легким сердцем любуясь озером, замшелой башней над водой, глухим, почти непроходимым лесом — только узенькая тропинка вела в обход холма к поросшему осокой берегу. Красивое место!

Невилл Драхен “коммивояжер, авантюрист и холостяк” — он сам так представился, — улыбнулся, довольный произведенным впечатлением. Его мотоцикл стоял поодаль и почти не портил вида.

— Могу поспорить, — сказала Элис, — даже из местных немногие знают как здесь красиво. По тропинке ходят не часто. А развалины вы мне покажете?

— Да там смотреть особо не на что, — Невилл пожал плечами, — оплывшая земля, трава, да груда камней. Впрочем, если вы настаиваете.

— Конечно, — без колебаний заявила Элис, — я настаиваю. Вы ведь сами сказали, что взяли выходной. И обещали показать окрестности…

— Вот так, — сказал Невилл, Наэйр из рода Дракона, — вот так это будет. Не самый плохой вариант — как вам кажется? Вы никогда больше не подниметесь на Змеиный холм, потому что замок станет развалинами. Вы, может быть, станете ходить сюда, к озеру. Найдете лодку в кустах и доберетесь до башни, чтобы взглянуть на нее изнутри. Вы ничего не потеряете. И не приобретете.

— Как вы это делаете? — спросила Элис. — Как? Что это? Гипноз? Внушение? Я сплю? Вы погрузили меня в транс?

— Я отвезу вас домой, — он подозвал коня, — не бойтесь, я ведь обещал, что… не сделаю вам ничего плохого. А на досуге подумайте, какое видение мира нравится вам больше. И дайте мне знать.

Это “не бойтесь” на удивление возымело эффект. Страх действительно прошел. Элис даже не удивилась, когда Невилл опустился на колено, протягивая ей ладонь: просто оперлась ногой, и ее одним движением закинули в седло.

— Я сделаю так, как вы пожелаете, — Невилл повел Облако под уздцы, — так, как вы скажете, а не так, как хочет ваше сердце. Желания сердца, — он обернулся, заглянул ей в лицо, — они бывают опасны. Однако юный Гюнхельд уже начал беспокоиться. С вашего позволения, — он оказался в седле позади Элис, тронул коня, — так мы доберемся быстрее…

…Некоторое время за столом на веранде царило вдумчивое молчание. Потом Варвара Степановна шевельнулась, кутаясь в ажурную шаль, и спросила негромко:

— А кто, простите, ваш отец, милая?

— Эндрю Ластхоп, — Элис сжала пальцами коленки, — он… наша семья очень богата и влиятельна. И… у отца есть несколько научных центров. Он финансирует разные исследовательские программы. Я не знаю, — она слегка улыбнулась, — это же все страшно секретно. Мне с самого детства твердят про шпионаж, конкурентов, политику… Вы понимаете?

— Может быть, вам стоило бы позвонить домой? — Варвара Степановна смотрела с искренним, неподдельным сочувствием, — я прекрасно знаю, как в вашем возрасте дорожат личной свободой, но, Элис, бывают ситуации, когда следует проявлять благоразумие, как бы это ни было неприятно. Я немножко знаю о промышленном шпионаже. Из детективов, конечно, но ведь и там не все выдумки. От людей, занимающихся этим, действительно можно ожидать чего угодно. Особенно, если речь идет о шпионаже на государственном уровне. Вы ведь понимаете, что ваша конспирация, желание избежать родительского надзора — что все это просто игра. Достаточно один раз воспользоваться кредитной картой…

— Но я не пользовалась! — Элис подалась вперед. — В том-то и дело! У меня… — она сбавила голос, сообразив, что говорит слишком громко, — у меня полная сумка наличных. Я обменяла деньги еще в аэропорту.

— Я указала всего лишь на один способ, — резонно заметила Варвара Степановна, — самый доступный. Такой, какой пришел бы в голову даже дилетанту вроде меня или, вот, Курта.

Элис бросила взгляд на молодого человека, но тот сидел молча. Только плечами пожал, дескать, что тут скажешь, мать права.

— Кроме того, — продолжила госпожа Гюнхельд, — вы извините меня, Элис, но нельзя быть такой доверчивой. На месте меня или Курта мог оказаться кто угодно, да и нас вы знаете всего один день, а рассказали уже достаточно. От чего вас лечили? От синдрома патологического фантазирования, я права?

— Я не сумасшедшая! — тут же взвилась Элис, но вспомнила о приличиях и заставила себя успокоиться. — Это было в детстве. Давно.

— Ничего особенного, — Варвара Степановна приподняла ладонь. — Элис, у меня за двадцать лет работы было несколько учеников с тем же диагнозом. И все они оказались необычайно одаренными людьми. Творческими. Очень талантливыми. Я всего лишь хочу сказать, что вы наверняка легко внушаемы, и если предположить, что этот Драхен — гипнотизер, ему не стоило труда выведать у вас все, что угодно. Да при том еще и так, что вы сама ничего не заметили. В общем, милая моя девочка, с вашим характером, доверчивостью и наивностью наилучшим вариантом действительно было бы позвонить домой и попросить отца прислать вам… — она улыбнулась, — телохранителя, или как это у вас называется? Сопровождающего. Курт, что скажешь? Ты у нас представитель мыслящей молодежи.