Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Хранитель Силы

— Старец Гедеон — их работа?

— Ритуальное убийство, но с элементом гуманности. Вначале тебе тоже дали возможность умереть легкой смертью, от пули в затылок. Но ты ушел от казни…

— А кто убил Кацнельсона? Бывшего работника Коминтерна?

— Свои. Но по-свойски, безболезненно. За особые заслуги.

— Но если вы все знаете, почему до сих пор существует этот Интернационал? — запах жареного мяса, доносящийся с кухни, разливался по всей квартире. — Вам известно, кто кого убил, как и за что, но преступники на свободе. Это что, позиция? Производственная необходимость? Из меня будут выматывать кишки — все равно никого не возьмете? Даже если увидите их на руке, как веревку?

— Не кипятись, Хортов. Придет время — все узнаешь, — в голосе Грифа послышалась насмешка. — Это хорошо, что ты не засветился после покушения. Придется тебя спрятать недели на две. В покое они тебя не оставят.

— Спасибо, утешили!

— Чем богаты!..

— А что я такого сделал? За что они на меня? Публикация материала?

— Ты затронул то, что плебеям трогать не полагается. Плебеям, с их точки зрения. Веймарские акции для них более символ, чем ценности. Для тебя это история, человеческие судьбы, ты профанируешь идею и потому им мешаешь. Для Интернационала такие бумаги — рычаг управления Германией, угроза полной экономической зависимости, а значит, и политической власти. Но тайной власти, Хортов. Там задача совершенно иная, непривычная для нашего сознания, порой необъяснимая. Акции предъявят канцлеру при встрече один на один, и никто никогда не узнает, с чего это вдруг немецкая политика так резко поменяла курс и совершает непредсказуемые действия в отношении определенных государств. России в том числе. Не за миллиарды долларов ведется борьба — за влияние на этносы, способные к самовозрождению, на воинственные государства. Не мытьем так катаньем они попытаются смирить дух немцев, сделать его управляемым.

— То есть Интернационал — высшая каста? Если мы профаны и быдло?

— Ничего подобного. Это рабы, возомнившие себя властителями мира. И имя им — кощеи! Ты же изучал в училище марксистско-ленинскую теорию?.. Теперь их всех надо ввести в заблуждение и подержать в напряжении. Пусть начнут высовываться, искать, а мы поглядим, что за люди и чьи они. Короче, ты уходишь в подполье, но продолжаешь исполнять свой урок.

— Какой урок? Искать акции?

— А что искать? Ты нашел Пронского и установил с ним контакт. Пока этого достаточно. Сегодня нужно выявить всех, кто занимается этой проблемой. Интернационал как всегда работает чужими руками, в данном случае, германскими. И потому на нелегальном положении ты будешь жить в Германии.

— Ничего себе подполье! Нет уж, я лучше останусь здесь. Кто будет меня искать в доме полковника ФСБ?

— Тебе здесь нельзя оставаться более чем на четыре часа, — Гриф взял будильник с подоконника, завел и установил время. — Уйдешь, как зазвенит.

— Интересно, а что может случиться?

— Уже случилось, — щелкнул клювом Гриф. — Кужелев тебя предал. Но ты его должен понять и простить. Потом он опомнится…

— Этого не может быть! — Хортов вскочил. — Мы с ним разошлись во взглядах, но это ничего не значит…

— Хорошо, еще раз проверишь, — мгновенно согласился тот. — Если тебя еще не убедило чудесное излечение. Как рана-то? Не болит?

Андрей машинально пошевелил рукой. Гость заметил и ухмыльнулся:

— Подожди Кужелева, четыре часа не срок… А потом поедешь в Германию. У тебя там есть законная жена, верно? Она же звонит и просит приехать. Это лучше, чем лишат живота. — Гриф достал из кармана зарубежный дипломатический паспорт. — Со своим тебе никак нельзя. Возьми этот. Деньги лежат внутри. Прилетишь в Берлин, спрячешь его понадежнее, чтоб и Барбара не видела. Присмотри за ней, увидишь много интересного. Тебя же смутила ее резкая перемена?

— То есть она каким-то образом причастна…

— Самым прямым образом, — перебил Гриф. — Так что особенно не расслабляйся под боком своей законной жены.

Кужелев приехал спустя двадцать минут после того, как ушли гости, и что Хортов успел заметить, был в непривычном задумчивом состоянии: объявление его предателем прочно засело в голове и теперь Хортов автоматически следил за каждым шагом полковника.

— Я на пять минут, — сказал он на пороге. — Заехал попутно…

До его звонка в дверь Андрей едва успел убрать со стола, вымыть посуду и проверить, не осталось ли каких следов. Единственное, о чем он забыл — о ране под мышкой и, видимо, слишком вольно держал левую руку, что сразу же бросилось в глаза полковнику.

— Как у тебя там? — спросил подозрительно. — Не дергает?

— А почему должно дергать? — тупо спросил Андрей.

— Если заражение, в ране начинаются спазматические боли… Давай-ка я сделаю перевязку. Хирург приедет только вечером.

— Обойдусь, — отмахнулся он. — Рассказывай, что творится в мире, пока я отсутствую.

На счастье Хортова стерильного бинта и спирта в квартире не оказалось, поэтому Кужелев на время не то чтобы успокоился, а отложил перевязку.

— Ладно, три часа потерпишь…

— Ну, не тяни, рассказывай!

— Дама с собачкой рано поутру вышла гулять, — отрешенно проговорил полковник. — И наткнулась на труп у стены твоего дома. Убит выстрелом в затылок.

— Я не стрелял в него! Дал башкой о стену и все.

— А что ты оправдываешься?.. Сами добили, чтоб не возиться. Да и провинился он. — Кужелев сел рядом и достал сигареты — курил редко, врачи запретили. — Судя по кровавым следам, ранен еще один человек, но сел в машину у твоей «ракушки» и пулю увез с собой.

— Вот этот мой!

— Что я тебе скажу, плохо стреляешь…

— Практики нет, отвык.

— Кстати, твой трофей имеет прописку. В восемьдесят третьем году партия из десяти единиц была отправлена в Эстонию для республиканского КГБ. Номер и модификация совпадают.

— Хочешь сказать, киллеры приехали из Прибалтики?

— Не обязательно. Оружие сейчас самый ходовой товар, особенно бесшумное.

— Ну да, а вы в банях паритесь, — не вытерпел Хортов. — А людей валят у своих подъездов и средь бела дня.

— А ты бы пошел и поработал, умник! — огрызнулся полковник. — Тебя же канатом не затянешь! Лучше статейки пописывать, всех учить жить и ни за что не отвечать.

— Ладно, давай не будем махаться, — пошел на попятную Андрей, еще раз отметив его необычное состояние. — Почему менты за мной гонялись?

— Да они же как собаки! Инстинкт преследования! Убегает, значит, добыча.

— Мне показалось, целенаправленно. Зачем в спину стрелять-то?

— В милицейских протоколах отмечено, что ты тоже отстреливался. И есть двое пострадавших…

— Ну полная ерунда! В пистолете было восемь патронов. Один я случайно выкинул, шесть расстрелял возле дома, и остался последний! Вон, в магазине…