Владимир Аренев - Под небом голубым

«Это всего лишь ворота! Которые к тому же способны выпустить меня отсюда. Так какого же черта!..» Разумеется, он лгал себе — и знал сие. Это были не просто ворота. Это были Врата, и они на самом деле могли выпустить человека из города. Но вряд ли стали бы это делать.

«/Ты здесь не за этим/ Тогда — за чем?

/Вероятно, чтобы открыть Их/» Мысль показалась разумной, но и смехотворной одновременно.

«Я никогда не сдвину с места эту громаду — ни одну из створок. Даже если я буду днем и ночью, останавливаясь только для того чтобы поесть и отдохнуть, — даже если я буду непрестанно толкать их, это ни к чему не приведет».

Ему казалось, он сходит с ума от величия Врат. Не исключено, что так оно и было.

«Довольно! В этом нету ни капли смысла, подобная затея не для меня».

Он развернулся, чтобы уйти, но сзади (разумеется) выхода уже не было. Человек был окружен домами с трех сторон, а с четвертой по-прежнему высились и ждали закрытые Врата. Если до сих пор он питал какие-то иллюзии по поводу желания города, то теперь окончательно уверился в самом худшем из своих предположений.

«Но я же никогда…

/Похоже, приятель, у тебя нету выбора. Хотя бы попытайся. Ну же!/ Нет, все-таки я сумасшедший!» Человек шагнул в тень надвратного козырька и посмотрел по сторонам.

Ворот. Старый, скорее всего проржавевший насквозь восьмирычажный ворот, которого он не заметил только потому, что почти не отрывал взгляда от Врат. Человек сглотнул и лишь сейчас понял: все это время он дышал ртом, делая продолжительные паузы между выдохами и вдохами. Впрочем, он и не скрывал от себя, что смертельно напуган.

Человек подошел к вороту. Он торчал из каменной кладки, как диковинное око с толстыми ресницами, этот ворот. И был ростом с человека.

«Я попытаюсь. Пускай даже знаю наперед: ни черта не получится. Он слишком велик. К тому же, механизм наверняка испортился. И…

/Ну так ты попытаешься или будешь оттягивать время и дальше?/» Обхватив один из рычагов руками (ржавчина посыпалась из-под ладоней, как высохшая краска), человек потянул вниз. Потом сильнее. Потом повис на рычаге всем телом.

«Я знал, что ничего не получится. Я знал это с самого начала…

/С другой стороны. Попробуй/» Человек разжал пальцы и долго, с дотошной тщательностью стирал с них ржавчину. Что, в общем-то, являлось абсолютно бессмысленным занятием, зато немного успокаивало и давало время подумать.

С другой стороны рычаг был вздернут повыше, и чтобы достать его, пришлось прислониться к грязному металлу и поднять над головой руки. Человек зацепился и повис, чувствуя, как на голову и за шиворот падают хвоинки сухой грязи.

Потом рывком, с клацаньем, похожим на довольный щелчок языком, ворот начал опускаться. Врата вздохнули — А-А-АХХ — и зашевелились.

Человек дождался, пока рычаг окажется у самой земли, перехватил следующий и тянул уже его, а потом — еще один, а потом — еще… Он словно впал в лихорадочное состояние: он не мог стоять на месте и ждать, необходимо было двигать этот проклятый ворот, двигать, пока хватает сил — и пока ворот вращается. Но вот точно так же, рывком, механизм остановился, и человек с облечением отошел от него. Он не смотрел на ворот и не смотрел на Врата за спиной, он смотрел на свободную, прямую, как натянутый над бездной канат, улицу, и эта улица манила.

И все-таки он обернулся.

«/Потому что знаешь: раз Врата открыты, значит путь свободен. Уйди, уйди отсюда сейчас, ведь потом — и это тебе тоже известно — будет поздно/ Да. Все верно. Именно так. И он не успеет меня остановить».

Человек шагнул в междучелюстье Врат.

Перед ним выгнулась, словно скомканное платье, земля — пустынная и бездвижная, как взгляд слепого. В свете тлеющих звезд почва приобретала кирпичные тона, но не исключено, что под солнцем она выглядит точно так же.

/Если здесь вообще бывает солнце/ Ни единого деревца, ни единой травинки; нету ни мух, ни комаров, ни жуков-скарабеев. Даже камней нету, равно как и соринок, остатков птичьих гнезд или фекалий. Только песок, очень много песка.

«/Но это свобода/ Значит, я не готов к такой свободе».

Развернувшись, человек вошел в тень надвратного козырька и зашагал по неестественно прямой улице, чтобы отыскать местечко поукромней и заночевать. Видит город, он сегодня заслужил часок-другой отдыха!

8. С тех пор, как только наступало Время Врат, человек приходил к ним, чтобы открыть величественные створки. Вне всякого сомнения, город справлялся с этой задачей и до него, а следовательно, не испытывал необходимости в том, чтобы именно человек делал это.

Но выбирать не приходилось.

8. Если ты видел один город, ты видел все города.

Разница заключается лишь в точке зрения.

1. Он совершил все, как должно, и теперь стоял, глядя на равнину. Та же самая гулкая безжизненная равнина. Если она и претерпела какие-либо изменения, заметить это было невозможно. Так не замечаешь, как постепенно стареют и дряхлеют близкие тебе люди.

Человек покачал головой — то ли горестно, то ли растерянно — и сделал шаг к Вратам. Потом еще один. И еще. С каждым движением в тело его вселялась такая знакомая и такая ненавистная вялость, руки и ноги не желали подчиняться приказаниям сознания, — да и само сознание одолевала вязкая сонливость.

И тем не менее человек заставлял себя двигаться. Это частично возвращало самоуважение.

Сегодня, похоже, ему предстояло установить рекорд. Десять шагов — он сделал уже десять шагов!

Покачиваясь (хотя ветра не было, даже легчайшего сквознячка), человек стоял на плотной песчаной поверхности равнины.

«/Да ладно, старина, ты ведь не сделаешь этого на самом деле? Ты же не хочешь сказать, что собираешься плюнуть на все и дать отсюда деру? Конечно, это твое право: уйти, когда пожелаешь, — просто подумай о том, что ждет тебя за ближайшей складкой дурацкого песчаного платья. И что — за дальней/ Я не могу больше оставаться здесь! Я слишком долго служил живой игрушкой — и не хочу, чтобы это продолжалось дальше! В конце концов, откуда-то же они приходят, все эти… Обитатели.

/Ну, ты тоже…/ … Значит, я смогу отыскать то место, откуда они являются…

/Не уверен, что оно тебе понравится, это место/ Я уверен, что мне не нравится это место. Этот город.

И к тому же…» За спиной раздался еле слышный звук. Даже не звук, одна лишь тень звука. В окружающей тишине он все равно оставался очень слабым. Но человек его узнал.

Так скрипит плохо смаханная дверь, готовая захлопнуться у вас за спиной.

Развернувшись, он побежал к Вратам, втаптывая в песок собственные следы, которые вели наружу.

2. Человек бежал долго, очень долго. Поначалу (чего уж скрывать) им руководил страх, панический ужас от одной только мысли, что Врата захлопнутся и он останется снаружи. Обманывать себя можно лишь до тех пор, пока за дело не берется жизнь.