Роберт Асприн - Новая кровь

Когда Сэмлор хил Сэмт вошел в таверну «Распутный Единорог», расположенную в самом центре Лабиринта, он был настолько напряжен, что ни один мало-мальски наблюдательный человек просто не мог этого не заметить. При слове «кинжал» Сэмлор вздрогнул, и его правая рука скользнула к висящему на поясе длинному ножу с рукоятью из твердой древесины и бронзовым навершием. Нож был простым и надежным — весь в хозяина.

Одновременно левой рукой Сэмлор прижал к себе семилетнюю племянницу по имени Стар. Он взял девочку с собой, потому что для нее во всем мире не было места безопаснее, чем рядом с братом ее матери…

В свои сорок три года Сэмлор хил Сэмт привык делать то, что считал нужным, и, невзирая на цену, сметать препятствия, которые мешали ему выполнить намеченное.

Чужаку не следовало называть его «господином караванщиком». Да, Сэмлор хил Сэмт действительно был караванщиком — с тех давних пор, когда посчитал, что это наилучший способ избавить свою семью от нищеты. Он принял решение и добился своего, несмотря на вопли родни, кричавшей, что торговля ниже достоинства сирдонских дворян. Но здесь, в Санктуарии, его никто не должен был знать; а раз кто-то знает, кто он такой, значит, у него и Стар появились неприятности более крупные, чем витающий в таверне запах опасности.

Неужто кто-то в Санктуарии желал смерти Сэмлора. Это было необычно: не потому, что Сэмлор хил Сэмт за всю свою жизнь не нажил врагов, а потому, что с большинством из них караванщик уже успел разделаться — сам или с помощью судьбы.

Когда Сэмлор останавливал свой караван на ночь, он сам обходил лагерь и тыкал в каждую дырку или трещину в земле посохом из древесины кизила. Посох был достаточно гибким, чтобы погрузиться в любую нору где-то на локоть.

Если из норы раздавалось раздраженное шипение или на посохе появлялись потеки яда, Сэмлор либо засыпал нору, либо дразнил змею до тех пор, пока она не выбиралась на поверхность, и убивал ударом посоха. Это был единственный способ защитить уснувших верблюдов и людей от укусов гадюк, которых привлекало тепло тел.

Караванные пути были суровой школой, но благодаря этой школе Сэмлор закалил характер и набрался опыта.

Впрочем, Санктуарий относился к неприятностям такого рода, которые лучше избегать, чем пытаться их преодолеть. Сэмлор не имел ни малейшего желания еще раз столкнуться со здешней грязью и вонью — если бы не посланец, доставивший письмо Сэмлейн.

Письмо могло быть подделкой, хотя подделать сирдонские письмена, написанные на полоске бумаги из древесины хинного дерева, было довольно сложно: прочитать письмо, можно было только приложив к нему особый шифровальный квадрат, которым семья Сэмлора пользовалась вот уже семнадцать поколений — с тех самых пор, когда им было пожаловано дворянство. Да и почерк был знакомым; письмо несло свойственную сестре Сэмлора ауру самонадеянности — она не сомневалась, что брат не откажется выполнить ее волю…

Бумага, на которой было написано письмо, потемнела от времени, хотя и пролежала все это время в банковском сейфе. Похоже было, что письмо было написано до того, как Сэмлейн умерла от ножа собственного брата, вскрывшего ей живот, и убившего то, что она несла в своем чреве.

Сэмлор представить себе не мог, какое наследство стоило того, чтобы ради него рискнуть и привезти Стар обратно в Санктуарий, но обычно сестра вела себя безответственно, только когда дело касалось ее самой. Похоже, наследство, которое должно было перейти к Стар при достижении семилетнего возраста, действительно было ценным, и Сэмлор, как дядя девочки, обязан был позаботиться, чтобы Стар это наследство получила.

Это было его отцовским долгом, но об этом Сэмлор думал лишь, когда просыпался в стылой темноте.

Так вот случилось, что Сэмлор хил Сэмт вновь оказался в Санктуарии, где ни одно живое существо не могло чувствовать себя в безопасности, и где его сразу опознал человек, которого Сэмлор никогда в жизни не видел.

Стар прикоснулась к локтю дяди, чтобы дать ему понять, что осознает сложность ситуации.

Трое сидевших у двери юнцов искоса бросали на них сальные взгляды. Они выглядели как типичные местные хулиганы, слишком молодые, чтобы входить в какую-нибудь банду, но изо всех сил старались подражать взрослым бандитам. Именно поэтому юнцы вырядились в одинаковые желтые банданы и высокие сапоги, годные лишь для верховой езды. Видят боги — они были опасны, как опасна стая бабуинов. Точно такие же вонючие и болтливые, как бабуины, они относились ко всем чужакам со злобной враждебностью даже тогда, когда человеку стоило бы все же полагаться на разум.

За столиком, расположенным рядом со стойкой бара, сидели четверо мужчин. Они были одеты в штатское, но короткая стрижка — так стригутся те, кому приходится носить шлем, — выдавала в них солдат Компанию им составляли сутенер и женщина. Сутенер оценивающе глянул на Сэмлора, как на потенциального клиента, а женщина смерила его мутным взглядом, да и то лишь потому, что Сэмлор случайно оказался там, где ее взгляд хоть немного сфокусировался.

Солдаты на мгновение насторожились, оценивая вероятность возникновения заварушки, после чего вернулись к прерванному торгу по поводу того, сколько будет стоить прихватить женщину на прогулку в ближайший переулок — на всех четверых, разумеется.

Кроме вышеперечисленных, в таверне присутствовали еще около десятка посетителей, сутулый бармен и официантка — единственная женщина, не считая проститутки. Она скользила между столами, разнося заказы. Посетители то и дело норовили ущипнуть ее за задницу, но официантка настолько устала, что даже не пыталась бить их по рукам или уклоняться. Ей уже было все равно.

— Мне не нужен кинжал, — сказал Сэмлор, осторожно убирая руки племянницы со своего локтя и продолжая держать собственный нож наполовину вынутым из ножен. — У меня есть свой.

Оружие Сэмлора было очень простым, без всяких там украшений. Обоюдоострый прямой клинок в фут длиной. Небольшая гарда, чтобы не скользили пальцы. Правда, нож был сделан из неплохой стали. Неплохой, но не более того. Ничего выдающегося.

Не так давно в городе появилось несколько клинков из энлибарской стали. Ее ковали из сплава железа и сине-зеленой медной руды, проклятой духами земли, кобольдами. Расплавить эту руду можно было лишь при помощи магии, что придавало энлибарским мечам особую прочность.

Сэмлора интересовали слухи о подобном оружии, но он сумел дожить до своего нынешнего возраста только потому, что связывался исключительно с теми вещами, в которых был абсолютно уверен. Так что пускай со сталью кобольдов экспериментирует кто-нибудь другой.

— Но этот кинжал тебе обязательно захочется приобрести, — продолжал настаивать на своем незнакомец. Он приподнял кинжал за перекрестье так, чтобы рукоять была обращена к Сэмлору