Роберт Асприн - Одиннадцать сребреников

Дойдя до этой мысли, Ганс понял, что окончательно оправился от потрясения и способен мыслить разумно. «В конце концов придется, наверное, идти к Анорисласу, — решил он и посмотрел на небо. — Но времени у меня еще много». Ганс направился в винную лавку, которая, как ему говорили, находится в том самом районе Фираки, который называется Кварталом. Три человека дали Гансу совершенно одинаковые указания относительно расположения этой лавки, а двое из них заверили его, что мимо пройти невозможно.

Размышляя о том, сколько раз ему приходилось слышать подобные уверения, Ганс направился в Квартал, где надеялся найти Анорисласа.

— Меня зовут Ганс. Я недавно приехал с юга…

— Откуда-нибудь из-под Санктуария?

— Ну да, — опасливо ответил Ганс, но высокий тощий Анорислас только кивнул. — У меня есть несколько лошадей. В Лесу Девичьей Головы я и моя спутница встретили здоровенного путника с густыми бронзово-рыжими усами, в странной кожаной шляпе. Он был похож на записного вояку.

Ганс помолчал. Его собеседник смотрел на него светло-карими глазами, которые были наполовину скрыты чуть припухшими веками. Его лицо не выражало совершенно ничего.

Ганс понял и слегка улыбнулся.

— Он был так же осторожен, как и вы, да и я тоже. Но постепенно мы немного доверились друг другу, и я спросил его, к кому мне здесь обратиться по поводу продажи лошадей. Он посоветовал мне встретиться с Анорисласом.

— Угу. А что еще он сказал? Вы знаете его имя?

— Напоследок, когда мы уже почти разъехались, он окликнул меня. Когда я остановился и обернулся, он сказал, что его зовут Стрик. Я принял это как залог дружбы и в ответ назвал ему свое имя. Он еще попросил назвать вас Кроликом.

И Анорислас наконец-то улыбнулся, продемонстрировав дырку на месте левого переднего зуба, а потом радостно кивнул. Анорислас был высок и очень худ, хотя кожаный ремень перетягивал небольшую округлость. Крупные кисти его рук болтались, словно грабли, на широких запястьях с выпирающими мослами. В его густой курчавой шевелюре уже поблескивала легкая седина. Курчавые волосы падали Анорисласу на лоб, достигая переносицы. Нос Анорисласа не соответствовал остальной его внешности — такими носами боги наделяют мужчин, желая придать им вид вечных подростков.

— Это был Стрик, все верно. Теперь, Ганс, можно и успокоиться. Но не стоит называть меня Кроликом! Это все дурацкие шуточки Стрика!

Ганс согласно кивнул, ничего не ответив.

— Сколько у тебя лошадей, Ганс? Ах да, что ты думаешь насчет капельки винца?

— Нет, спасибо. Мы собираемся продать четырех лошадей и онагра. Когда я выехал из Санктуария, у меня была одна лошадь и этот ишак. Но почти сразу я встретил одного друга, который подарил мне еще одного коня.

— Какой у тебя щедрый друг!

— Ну, у него много лошадей, и он был кое-что должен мне. В пустыне, уже на севере, на нас напали тейана. Четверо тейана, да. Они отобрали наших лошадей и ускакали. Я вернул своих коней обратно.

— Что-о?!

Ганс пожал плечами:

— Я забрал у них своих лошадей и их коней тоже. Этот онагр спас мне жизнь, — добавил он, усмотрев возможность повысить цену Инаса.

— Но тейана.., э-э.., сопротивлялись, конечно же.

— Ну да.

Анорислас склонил голову.

— Ладно, больше я тебя не буду ни о чем расспрашивать. Значит, ты выехал из Санктуария с одной лошадью и ишаком, а приехал в Фираку с шестью лошадьми и теперь хочешь продать лишних. Это дельце с тейана обернулось для тебя чистой выгодой, верно?

— Вряд ли. У нас было немного серебра. И вот как раз серебро я не смог забрать у этих сукиных детей.

— Ох, извини. Я было подумал, что ты оставил всех их валяться мертвыми в лесу. — Уголки губ Анорисласа чуть приподнялись.

Ганс, который чувствовал себя неуютно под взглядом этих заплывших желто-коричневых глаз, возразил:

— Не всех.

Анорислас некоторое время пристально смотрел на него с задумчивым видом, плотно сжав губы:

— Я полагаю, что мне не стоит даже пытаться надуть такого опасного человека, как ты, Ганс из Санктуария. — Анорислас предупреждающе выставил руку ладонью вперед. — Нет-нет, я не сделал бы этого в любом случае. Прежде всего ты должен понять, что я никогда не обманываю того, с кем веду дело. Просто не могу. Есть у меня такой изъян.., я бы даже сказал — проклятие. Честность. И я ничего не могу с этим поделать. Проклятый Стрик!.. Ну, ладно. Ты хочешь продать трех тейанских лошадей и одну свою — наверное, вьючную, да? И еще онагра. Я берусь устроить это дело. Где находятся твои лошади, Ганс из Санктуария?

— Мы остановились в «Зеленом Гусе» сразу же, как приехали в город, потому что Стрик порекомендовал нам этот трактир. Лошади стоят там же, в конюшне.

— Тогда можно будет посмотреть на них прямо там. Завтра? Когда?

Ганс пожал плечами:

— Можно пораньше с утра.

— Я приду через два часа после восхода солнца или чуть попозже.

— Хорошо, Анорислас. Тогда — до завтра.

Анорислас стоял, глядя вслед худощавому гибкому юноше, пока тот не завернул за угол и не скрылся из виду. Трудно было поверить, что этот зеленый юнец мог захватить у четверых тейана лошадей, а кое-кого из этих четверых — лишить и жизни в придачу. С другой стороны, молодой человек был весьма осмотрителен и насторожен. Он вовремя чуял грозящую ему опасность и мог стать опасным противником. И все же этот неотступный, почти просительный взгляд.., и эта похвальба…

Солнце клонилось к закату. Тень уже поглотила обращенные к востоку стены домов, когда Ганс вновь добрался до базара. Теперь толпа стала значительно реже. Мигнариал сидела в шатре и оживленно беседовала с Зреной и ее матерью. Как там ее.., ах да, Аметист.., нет-нет, Бирюза. Ганс с удивлением обнаружил, что девушка совершенно не скучала по нему, однако его это почему-то не особо обидело…

Сданзо пригласили Ганса и Мигнариал поужинать с ними. Всю свою жизнь у Ганса не было семьи, близких друзей или какого-либо другого тесного круга общения, и теперь он испытывал вполне понятное волнение. С другой стороны, он был готов отведать блюда, приготовленные Бирюзой. Но оказалось, что приготовлением ужина занимался тощий, словно жердь, Тиквилланшал, муж Бирюзы. Все семейство обитало в задней части шатра, который оказался достаточно просторным — в нем было еще три комнатки.

— Никогда прежде не встречал тощего повара, — заметил Ганс. Квилл только улыбнулся на эти слова, блеснув золотым зубом.

— А может быть, это предвещает неприятности твоей глотке и твоему животу, Ганс. Что, если я так плохо готовлю, что сам не могу есть собственную стряпню? — Квилл подкинул шкворчащий оладышек высоко в воздух, точным движением подхватил его на плоскую деревянную лопаточку и вновь бросил на сковородку.