Роберт Асприн - Кровные узы

Зип хлюпнул носом, сглатывая привкус крови, и облизнул распухшие, израненные губы.

— Если ты бог, — сказал он, — скажи моим последователям, чтобы они пришли ко мне. Если ты бог, тебе известно, кто они. Если ты бог, ты сможешь позвать их.

Ты действительно хочешь их видеть здесь, сейчас? Мы должны обговорить стратегию, человек. Мы должны выработать планы. Ты сделал одну большую ошибку. Нельзя собирать все силы в одном месте. Сотрудничай с чужеземцами. Со всеми. Наведи порядок в сведениях, которые к тебе поступают. Общайся только с теми, кто имеет власть, или посылай подчиненных. Тебе нужно научиться передавать полномочия.

— Докажи мне…

Ах, да. Красные щелки сморщились в уголках, рот растянулся в широкую-широкую улыбку. Разумеется, дело дойдет и до этого.

Ченая закричала в темноте, в неожиданной бездне, словно весь мир рухнул. Она падала и падала…

…Больно ударилась о поверхность воды, которая окутала ее, забулькала вокруг, сомкнулась над ней, ужасно сдавила. Вода хлынула ей в нос, заполнила рот и уши, угрожая раздавить глаза и барабанные перепонки. Инстинктивно девушка попыталась подвигать конечностями и поплыть, но инерция была слишком большой, она погружалась все глубже и глубже, и давление нарастало.

«Я сплю в своей постели», — пытался убедить ее мозг.

Но холодная сокрушающая сила все возрастала в непрерывно стискиваемом движении вниз после соприкосновения с водой, до тех пор, пока Ченая не замедлила движение настолько, что смогла барахтаться и естественная плавучесть тела не начала неудержимо тянуть ее на поверхность. Соль разъедала глаза и горло; легкие горели жаждой воздуха, желудок порывался подняться по трахее, а девушка била по воде слабеющими руками, барахтала ногами, преодолевая слишком большое сопротивление воды.

…Не смогу, не смогу — серыми и красными вспышками покидало ее сознание, а отравленные легкие требовали исторгнуть отработанный воздух единым спазмом: они после этого вдохнут воду, и это убьет ее.

«Саванкала!» — взвыла она.

Но ничто не могло ускорить ее стремления на поверхность. Она гребла руками, била ногами, ей сдавливало грудь; она выдавила из носа последние пузырьки воздуха, пытаясь выиграть время, борясь с инстинктом, требующим вдохнуть воздух там, где воздуха нет. Она потеряет сознание, отключится, и ее тело вдохнет, повинуясь инстинкту…

Рука рвала поверхность воды, Ченая вцепилась в нее этой рукой и другой, в последнем отчаянном усилии высунув лицо и с шумом набрав пены с воздухом в нос и глотку. Она судорожно закашлялась, замолотив руками и ногами, пытаясь выплюнуть воду и набрать чистого воздуха, и ее виски, казалось, готовы были взорваться, а стиснутый желудок бился о внутренности, пытаясь распрямиться. Отчаянный гребок, еще гребок — Ченая все крепче хваталась за жизнь, вдыхая чистый воздух; ее вырвало, она поплыла, закашлялась вновь в накрывшей ее волне. Глаза показывали ей только темноту, бездонную темноту.

— Помогите! — закричала она диким, звериным голосом. И набрала в рот смесь воды и воздуха, когда через нее перекатилась волна. Ее голос затерялся в ветре и ночном небе.

Восстановив силы, Ченая огляделась вокруг и заморгала, увидев огоньки, отдаленную линию прибоя, бейсибские корабли у причала. На девушке не было ни клочка одежды. Задыхающаяся, в ссадинах, замерзшая и полузахлебнувшаяся, Ченая не имела ни малейшего понятия о том, как она попала сюда. Вообще, не сошла ли она сума.

Она поплыла, делая медленные, причиняющие боль гребки, затем вспомнила, что здешние воды кишат акулами, и что есть мочи устремилась через просторную гавань Санктуария к отдаленным огонькам.

Крепче укутавшись в ветхое одеяло, Ченая поежилась, отчасти от холода, отчасти от страха. Страха? Нет, скорее, в возбуждении от некоего предчувствия.

Все случившееся имело какой-то сюрреалистичный налет сновидения. Сначала — грубое пробуждение, без одежды, в глубине отнюдь не благоухающей гавани Санктуария, затем долгий путь вплавь к берегу, сопровождаемый постоянной тревогой по поводу размеров и прожорливости морских хищников, снующих внизу. На причале ее ждали трое мужчин, один из них — с одеялом, которое было сейчас на ней. Возбуждение заставило ее сразу же назвать себя, упомянув все звания и титулы, однако мужчин, судя по всему, ее положение тронуло не больше, чем ее нагота. Само одеяло явилось молчаливым свидетельством дружелюбия или, по крайней мере, сочувствия, и поэтому казалось естественным, что девушка без возражений последовала за незнакомцами, когда те поспешно повели ее по головокружительному лабиринту проходных дворов к дому, где она сейчас находилась.

Не обращая внимания на свечи и масляные светильники, отбрасывающие повсюду танцующие тени, Ченая снова посмотрела на массивное кресло в центре комнаты. Все признаки указывали на то, что она наконец встретится с человеком, с которым пыталась связаться с самого своего прибытия в город. Что ж, ответ на ее просьбы был таков: место и время выбирает он.

Ее мысли прервало появление мужчины, вошедшего в дверь, которую она в темноте не разглядела. Хотя черты его лица скрывала голубая ястребиная маска, Ченая без труда узнала его. Высокому и стройному, тогда еще темноволосому, она часто хлопала ему на ранканских аренах и стояла рядом с ним во время «трибунала», который созвал Темпус для того, чтобы судить Зипа.

— Джабал, — сказала она. Не столько вопрос, сколько утверждение.

Он тайком наблюдал за ней некоторое время, пока она ждала его, и не мог удержаться от восхищения ее самообладанием. Обнаженная, одинокая, она не выказывала признаков страха — только любопытство. Джабалу стало ясно, что вести разговор в нужном русле будет непросто.

Не подтверждая имени, произнесенного девушкой, но и не отказываясь от него, он поставил на стол две глиняные бутылки, одну для нее, другую для себя.

— Выпей, — приказал он. — Это справится с ночным холодом лучше, чем твое одеяло.

Ченая потянулась было к бутылке, затем заколебалась, и взгляд ее снова обратился к Джабалу, который уже сидел в похожем на трон кресле.

— А разве не предполагается, что ты должен попробовать его до меня? Сделать гостеприимный жест, гарантирующий отсутствие яда? Мне говорили, что именно таков местный обычай.

Сделав большой глоток из своей бутылки, Джабал удостоил Ченаю улыбкой, в которой не было веселья.

— Я не настолько гостеприимен, — сказал он. — Вино, которое пью я, несравненно лучше того, что тебе предложено. Покидая арену, я поклялся не пить больше помои и не собираюсь нарушать обет только для того. чтобы ублажить тебя. Если не доверяешь, не пей. Мне все равно.