Роберт Асприн - Кровные узы

— Кроме нас с тобой да птиц, еще никто не встал, Рахи, — сказала она. — Не смеши меня. Кто приходил точить меч, кого я упустила?

— А, смейся-смейся, как-нибудь из дворца придет большой человек, ты запросишь с него втридорога, а он уйдет, не заплатив тебе и медяка, и ты останешься ни с чем, вот тогда посмеешься!

Установив последнюю опору, вспотевший лудильщик с улыбкой посмотрел на девушку.

Мрига пожала плечами. Рахи говорил с тяжелым придыханием, посмеиваясь в конце фразы, и ронял слова так, словно опасался, что однажды они у него кончатся.

— Эй, Рахи, если здесь дела пойдут неважно, я всегда смогу отправиться к стене точить зубила, а?

Рахи встряхнул навес — квадрат со стороной в шесть футов, из легкой хлопчатобумажной ткани с давно выцветшим рисунком.

— Помяни мое слово, никакого проку от этого не будет, — сказал он, — до сих пор в стене не было нужды, к чему она теперь? Сдерживать войско за пределами города или держать людей внутри? Повесь на дверь замок, и люди сразу же начнут думать, что за ней что-то есть. Этот… этот Факел…

Рахи, очевидно, не хотел произносить вслух имени Молина Факельщика. В этом не было ничего удивительного, многие не хотели. Санктуарий был наполнен любопытными ушами, и зачастую нельзя было определить, кому они принадлежат.

— Строит из себя творца царей, да. Он добьется только того, что нас сожгут в собственных постелях… — Рахи перешел на негромкое ворчание. — А твой мужик, как он, а?

— С ним все в порядке. Прошел слух, что в Лабиринте появился хороший цирюльник. Нас еще даже ни разу не грабили… Оставили в покое, думая о том, что однажды обстоятельства могут сложиться так, что Харрану придется зашивать одного из них после неудавшегося ночного дела.

— Нет ничего хорошего в том, чтобы гневить цирюльника, это точно… кастрюли! Кастрюли на продажу! — внезапно закричал Рахи, так как перед прилавком появилась хозяйка, тащившая за собой сосущего большой палец ребенка. — А другая дамочка, она тоже привыкает? Нет? Так и думал, с виду она из таких, слишком уж гордая, да.

Мрига молча согласилась. Выделяясь в пантеоне илсигских богов бурной деятельностью, Сивени изобрела множество ремесел и передала их людям. Медицина, науки, искусства, изготовление и применение оружия — все было творением ее рук. И, пойманная в этом мире, Сивени знала о заклятиях и искусстве медицины гораздо больше, чем ее лучшие жрецы-целители, а Харран был всего лишь младшим жрецом.

— Она на строительстве стены — сказала Мрига. — У нее совсем неплохо получается.

Она достала свой любимый нож, небольшое лезвие с черной ручкой, уже настолько острый, что им можно было до крови вспороть ветер, смазала его маслом и рассеянно принялась точить. Люди все прибывали на базар. Мимо прошел Ярк-сукновал со своей плоской тележкой. На ней опасно колыхались два больших законопаченных бака с нечистотами, издававшими хлюпающие звуки.

— Не желаете облегчиться напоследок? — ухмыльнулся Ярк.

Мрига покачала головой, улыбаясь в ответ. Рахи сделал непристойное замечание насчет матери Ярка, конец которого Мрига пропустила, так как проходивший мимо молодой мужчина задержался, рассматривая ее работу. Девушка приветливым движением подняла нож.

— У вас есть что-нибудь, нуждающееся в моих руках, милостивый сударь?

Мужчина, судя по всему, заколебался.

— Сколько это будет стоить?

— Давайте посмотрим.

Шагнув ближе, мужчина сунул руку под изношенную тунику и достал короткий меч. Крутя меч в руках, Мрига исподтишка осмотрела его владельца. Молодой, возможно, лет двадцати с небольшим. Одет ни изысканно хорошо, ни слишком бедно. Что ж, возможно, это и к лучшему. В последнее время люди стали жить лучше — результат вливания бейсибского золота. Меч был изъеден раковинами и потемнел от ржавчины, но ковка говорила об энлибарском происхождении оружия. Мрига цокнула, изучая видавшее виды оружие, одновременно пытаясь упорядочить другие впечатления… хоть и облаченная в плоть и изгнанная с небес, богиня обладала чувствами, недоступными простым смертным. Сомнительное лезвие, помнящее о крови. Но какое оружие в этом городе лежало или висело без дела?.. В конце концов, для того оно и предназначено.

— Темным или блестящим? — спросила Мрига.

— Что? — у молодого человека голос был каким-то сырым, словно ломался.

— Я могу отполировать лезвие до блеска, если его требуется выставлять напоказ, — объяснила девушка, — или оставить его темным, если необходимости в этом нет.

Она быстро выучила эту деликатную фразу, когда-то неумышленно отпугнув нескольких потенциальных клиентов, чье ремесло требовало, чтобы лезвия их мечей не привлекали внимания.

— В любом случае кромка будет очень острой. Четыре медных монеты.

— Две.

— Вы полагаете, что имеете дело с правщиком ножниц? Мне приносили свои мечи пасынки, и до сих пор приносят гвардейцы принца. После того, как эта вещица побывает в моих руках, она сможет отрезать одну мысль от другой. Разумеется, предположив, что после этого вы не станете пробовать ее о столы в «Единороге».

Ее слова произвели впечатление на мужчину; все это Мрига прочла по лезвию, хотя оно и не было таким красноречивым, какой обычно бывает сталь.

— Три с половиной, потому что вы мне приглянулись. Но не меньше.

Молодой человек слегка поморщился, несколько испортив произведенное впечатление.

— Ну хорошо, сделай темным. Сколько это займет времени?

— Полчаса. Возьмите пока мой, — сказала Мрига, протягивая «заменитель» — впечатляющих размеров тесак с отделкой из вороненой стали. — Не «потеряйте» его, — добавила она, — чтобы мне не пришлось демонстрировать вам другое мое искусство с помощью вашего.

Опустив голову, молодой мужчина нырнул в густевшую толпу. Рахи произнес что-то, не прибегая к крику, и его слова затерялись в нарастающем гомоне людей, громко нахваливающих рыбу, одежду и золу для стирки.

— Что?

— Тебе когда-нибудь приходилось демонстрировать твое другое искусство? — просопел Рахи ей в ухо.

Мрига улыбнулась. Сивени, которой так долго не молились смертные, начала терять свои атрибуты. И дела обстояли так, что один из них — мастерство общения с острыми предметами — перешел границу, отделяющую богов от смертных, и достался по назначению: Мриге.

— Не лично, — сказала она. — Последний раз нож сделал это сам собой. Просто совершенно неожиданно потерял равновесие… выпал из руки воровки и попал ей прямо в… ну, в общем, попал. Слух об этом разнесся. Теперь таких трудностей больше нет.

Снова появился со своей тележкой Ярк-сукновал. В бочках плескалось.

— Последняя возможность! — сказал он.

— Кастрюли! — закричал Рахи через голову Мриги. — Кастрюли! Покупайте кастрюли! Вы, сударыня! Даже рыб… извините, даже бейсибке нужны кастрюли!