Роберт Асприн - Крылья рока

— Гнусный проклятый кот, — пробормотал он, поднимая эмалированную кружку. — Думаю, я полюблю тебя. На, пей свое пиво.

«Меня нельзя убить оружием, применяемым в этой области бытия, дурак ты безмозглый, вор несчастный, полусмертный ничтожный…» — сказал бог Вашанка Гансу, но Ганс вонзил в бога нож, и Вашанке пришлось умереть, успев перед смертью поразить Ганса. И все же Вашанка был прав: Его нельзя убить, и он лишь навеки исчез из пространства, в котором находятся Мир Воров — Санктуарии — и Рэнке, избранный им город, и никогда не сможет вернуться сюда, потому что был убит здесь. Вот такой парадокс! А поскольку Вашанка убил Ганса, уже не существуя в этом пространстве, значит, он и не мог убить его, и возник еще один парадокс, а парадоксам, как учит бог Ильс, нет места в жизни. рот почему Ганс, прозванный Заложником Теней и Сыном Бога, остался жив и невредим. И Ильс взирал на него:

— Ты, возлюбленный сын Тени, победил бога и возвратил Меня моему народу. Могущество ранкан исчезнет теперь, ведь Вашанка был самым сильным из богов Рэнке. Империи умирают медленно, но начало этому процессу уже положено.

И добавил:

— В течение десяти оборотов солнца ты будешь иметь все, что захочешь. Все, что пожелаешь… А потом снова предстанешь пред Моим ликом, возлюбленный Ганс, и скажешь, чего желаешь.

Когда уставший вор, порождение тени, сын бога теней Шальпы (убивший бога) возвращался домой в ту ночь, он пожелал, чтобы усталость от битвы покинула его — так и случилось; усмехнувшись, он загадал другое желание, и, когда пришел домой, она с длинными ресницами и дымчато-серыми глазами была там и ждала его в постели.

Остаток ночи был великолепен — ночи великого триумфа Ганса, ночи смерти и навечного изгнания Вашанки.

А утром в гавани появились корабли. Пришли бейсибцы.

Днем Ганс пошел в порт и размышлял, наблюдая, как корабли подходят все ближе и ближе. А потом отправился в «Орлиное Гнездо», где он сражался с богом. Теперь там не было никого.

Одни развалины. И колодец. Ганс вздохнул. На дне его вот уже много-много месяцев лежали две переметные сумы, набитые серебряными монетами (было, правда, и несколько золотых), и эти деньги принадлежали ему. Без них, как это ни странно, Гансу было ни жарко ни холодно. Он оставался вором и, как обычно, обдумывал очередное дельце или вспоминал об очередной девушке и строил фантазии о тех, кого он не может и…

Но он ведь может, разве не так? Ильс поместил в его постель Эзарию, прекрасную дочь почтенного Шафралайна. Ночь была чудесной, она прошла, настало утро, и не случилось ничего дурного. Он вздрогнул, подумав о том, что богиня любви Эши тоже делила с ним ложе. А ведь Она каким-то образом связана с Мигнариал, дочерью Лунного Цветка.., настойчиво предлагавшей Гансу держаться подальше от нее. Да, он желал ее, но с тех.., о, с тех пор так много воды утекло!

В задумчивости Ганс пешком пошел в город, на ходу строя планы. По пути ему представился случай еще раз испытать свои новые возможности, когда к нему пристал здоровенный верзила.

Ганс приготовился было к схватке, но тут пожелал, чтобы тип заснул и оставил его в покое. И увидел, как верзила вдруг зевнул и свалился, словно отпущенная занавеска. Ганс довольно долго исследовал обмякшее тело. Жив, определенно жив. Просто уснул, Вот так-так.

— Вот это да — у меня десять дней (или месяцев? ведь не лет же?) этого! Все, что пожелаю!

В возбуждении он говорил вслух, все громче и громче, сделал танцующей походкой несколько шагов и радостно вступил в город, с тысячью фантастических проектов, роившихся в голове.

Найдя свою любимую предсказательницу Лунный Цветок, он ошеломил женщину тем, что стал тискать и обнимать ее, пожелав, чтобы количество монет в той ложбинке, которую она называла дарохранительницей, удвоилось и они были бы по большей части золотыми с небольшой примесью серебра. Услышав звон, Ганс с радостью отметил недоумение на лице гадалки и некоторое неудобство, вызванное тем, что временное хранилище, расположенное между двумя подушками грудей, неожиданно стало вдвое тяжелее.

Смеясь, Ганс ушел. Так он и ходил, улыбаясь, по городу, а встречные недоумевали, чему это он так рад, когда все буквально шарахались в стороны друг от друга — ведь в порту появился флот захватчиков! Ганс же походил на ребенка с новой замечательной игрушкой, самой лучшей из всех. Пройдя квартал, он увидел красивую женщину и пожелал, чтобы она отдалась ему, после чего та тут же посмотрела на него, подошла, позвякивая украшениями, хихикая, покачивая бедрами и сверкая зубами.

— Эй, красавчик, — окликнула женщина Ганса. — Поразвлечься не хочешь?

К тому времени, когда он добрался до дома, где у него была комната на втором этаже, Ганс уже успел приметить другую и променял ее на первую, которая удалилась счастливая, ничего не ведая о том, что сказала и сделала, точнее, готова была сделать.

Ганс успел многому научиться! А какими были его уроки! Вторая женщина была ослепительно красива, с безупречной фигурой, но, когда они оказались одни на простынях за запертой дверью, вор вдруг обнаружил, что в постели от нее нет никакого толка.

И исправил это еще одним пожеланием…

С наступлением сумерек Ганс вышел из дома, испытывая небольшую боль в паху (ему пришлось расщедриться на пожелание, чтобы женщина оставила его в покое и ушла) и счастливый, ибо придумал для себя великолепное занятие: убивать богов. По дороге у него заурчало в животе. Он захотел яблоко, и первый же встречный торговец, окликнув, протянул ему великолепный плод.

Разгуливая, довольный, поедая яблоко, вор подумал: «Хочу, чтобы вон та рыжая пошла рядом со мной; мы великолепно будем смотреться вместе!» Женщина тут же исполнила его пожелание, правда, это вызвало определенные затруднения, когда появился ее муж и потребовал объяснений. Именно тогда Ганс узнал еще кое-что о своей силе. Сам от себя не ожидая такого, он пожелал, чтобы супружеская чета забыла о нем и, счастливая, отправилась домой, дабы и дальше жить в мире и согласии, и это, несомненно, было лучшее, что он когда-либо сделал ближнему своему. Разумеется, с помощью Ильса. Поразительно внимательный бог этот Ильс!

Ганс вновь направился в порт, застал там возбужденную толпу и смешался с ней. Слушая, наблюдая, думая, подмечая страхи и нелепые надежды. («Кто бы они ни были, они пришли, чтобы изгнать ранканцев и оставить нас в покое!» — Ну конечно, подумал Ганс. «Их много, и они сулят хорошие барыши!» — Ну конечно, подумал Ганс. «Они съедят все запасы продовольствия и перетрахают наших женщин». О, вот это верно!) Затем, уверенно расправив плечи, он улыбнулся и, взирая на приближающиеся паруса, пожелал, чтобы корабли развернулись, уплыли и никогда больше не беспокоили Санктуарий.