Роберт Асприн - Смертоносная зима

Когда они шли по улицам, ведущим к базару, казалось, что все выглядит так, как и должно быть — отбросы, вонь, нечистоты в сточных канавах, толпы. Но темные образы, бродившие там, имели вид не ведающих, где находятся, — грустный контраст по сравнению с теми, кто остался на той стороне реки и кто ясно сознавал это. Глядя на город н стараясь увидеть доказательства присутствия адского огня, Мрига тем не менее не находила ничего отличного от клубов дыма и затхлого запаха Санктуария дневного мира. Впрочем, облака были подсвечены, как если бы внизу горело множество огней.

Когда они двинулись дальше, Мрига смогла увидеть и понять разницу между мертвыми и проклятыми. Некоторые из темных фигур, проходящих мимо, несли адский огонь в себе — бушующий пожар бешенства, красные угли беспокойства, жаркое пожирающее пламя жадности и зависти, ослепляющие дымные сполохи ненасытной жажды власти Немногие из прохожих несли черты прошлого, уже угасшего огня. Они были сожженной окалиной, едва существующей, ни мертвыми, ни живыми. Но хуже всех, по мнению Мриги, было то множество мертвых, в жизни которых никогда не было ни капли огня, грехи и страсть которых были бесполезны. Они шли мимо сжигаемых пламенем проклятых и мимо богинь, и ни адский огонь, ни холодный чистый свет копья Сивени не отражался в их глазах.

Но это еще было не самое худшее. Здесь были места, которые были явно прокляты также, как люди: места, где были совершены убийства и предательства и где они бесконечно происходили снова и снова, и участники этих преступлений были обречены вновь и вновь переживать прошлый ужас Часть фигур, проходивших там, была менее темна, чем остальные, но и мучения их были другими: змеи вырастали из их тел и вгрызались в них; головы животных росли на телах людей или наоборот; у других члены были охвачены гангреной, гнили, отваливались и вновь вырастали, в то время как их владельцы шествовали с безмятежным взглядом, говорившим: «Ничего страшного, все в порядке.»

«Харран где-то здесь, — думала Мрига — Как же нам найти его? Сжигаемый за свое желание обладать Сивени, снедаемый своей виной за то, как он использовал меня однажды? Или эти страсти были так мелки, что не укоренились в его душе, и мы сможем найти его среди тех вялых теней, которые не заботятся ни о чем? Может быть… он не захочет возвращаться…»

Наша четверка пересекла базар. Они поспешили миновать его, так как он был наполнен чудовищами, бродящими, перекликающимися, рычащими и кричащими голосами зверей. Хотя торговцами там были люди, скованные, немые, с ужасно жалобными глазами. Четверка поспешно пошла на юг, на дорогу, ведущую к стенам губернаторского дворца.

— Здесь все странным образом повторяет Санктуарий, — сказала Сивени, измученно оглядываясь вокруг, — возможно, что тот, кого мы ищем, находится во дворце.

— Я тоже так думаю, — согласилась Ишад. — Пойдем к Южным воротам.

Мрига заметила, что стоявшая с другой стороны от Ишад Тира подошла к ней и стала смотреть на колдунью с каким-то странным выражением.

— Какие на самом деле у вас с ней отношения? — мягко, как только могла, спросила Мрига. — Между вами есть что-то…

Ишад не промолвила ни слова в ответ.

— Извините меня, пожалуйста, — вновь заговорила Мрига. — Я не должна была спрашивать. Сила — это личное дело…

— Вам не нужно идти с нами, — не поворачиваясь, произнесла Сивени. — Вы уже выполнили свою часть договора. Хотя мы еще не заплатили вам…

Ишад не остановилась, но в ее глазах на мгновение промелькнуло что-то помимо отражения света копья Сивени.

— Не переносите свой страх на меня, молодые богини, — ответила она с усмешкой в голосе и темных глазах. — У меня нет причин, чтобы бояться видеть его.

Мрига и Сивени попытались успокоиться. Скулящая и виляющая хвостом Тира оставшуюся часть пути не отходила от Ишад, хотя та не обращала на нее внимания.

— Смотрите, — сказала она. — Ворота.

Южные ворота были очень похожи на таковые же в Санктуарий, и их вид говорил, что кое-какие страсти не совсем умерли здесь: они были испещрены хулиганскими надписями и аббревиатурами НФОС. Но здесь не было стражи, не было пасынков, не было никого, только железные ворота, на этот раз открытые. Большой двор внутри тонул в тени, и завывания Ада, казалось, умолкали здесь. На другой стороне двора находилось здание, похожее на дворец в верхнем мире, но такое, какого не могла выстроить даже Рэнке в период своего процветания: эбеновые портики и ониксовые колоннады, черные как смоль столбы и арки, массивные купола и мощные башни, величественные залы, теряющиеся в сгущающемся мраке. Изящная фигурка Ишад, одетая в темное платье, прямиком направилась к этому зданию. Рядом с ней трусила маленькая собака.

На пороге Сивени взглянула на Мригу.

— Мрига, — сказала она, — окажи нам всем милость. Позволь мне говорить там.

Мрига удивилась:

— Сестра, о чем ты?

— О цене. Так же, как и ты. Слушай, у тебя достаточно могущества, чтобы заплатить ей после…

— А где же будешь ты?

— Погоди, — оборвала Сивени, — мы потеряем ее. — И она поспешила за Ишад.

Мрига пошла вслед за Сивени. Ее сердце заледенело.

— В любом случае это мой священник, — прошептала Сивени.

— Твой?! Сивени, не осмелишься же ты…

Ишад прошла уже треть пути по величественной лестнице, ведущей ко дворцу, когда богини нагнали ее и Тиру. В молчании они преодолели оставшуюся часть вместе. Мрига чувствовала, как быстро и резко бьется ее сердце, но отнюдь не от подъема. Они прошли через широкий портик, и в дверном проеме перед ними открылось море черноты, молчания, покоя и холода. В этом мраке свет наконечника копья Сивени выглядел маленьким и беспомощным, тонущим в бесконечности ночи.

Они вошли внутрь.

Далеко-далеко в зале, куда они попали, — километры и годы впереди — виднелся бледный свет. Он исходил из трех источников, но было слишком далеко, чтобы видеть Детали. Четверо шли и шли сквозь это молчание, которое поглощало все звуки и почти все мысли. Много времени прошло, прежде чем стали видны два трона из оникса, расположенные между двумя большими треножниками, поддерживающими жаровни, от которых исходил пепельный свет. Еще через несколько шагов во рту у Мриги пересохло, она остановилась, и вся смелость покинула ее… когда она увидела ту, что сидела на троне справа.

Дело было не в том, что Мрига не готова была увидеть ту, кто, как она знала, сидел там, — молодую хорошенькую Деву Весны, которая полюбила владыку мертвых и умерла от своей любви Это был единственный путь для нее, чтобы бежать с небес и править преисподней вместе со своим возлюбленным. Но вся ее подготовка оказалась сейчас бесполезной.

Из всех существ, встреченных ими в Аду, только она была одета в белое, девичье платье, сверкающее даже в печальных отблесках света жаровен. Под белой же вуалью красота ее была иссушена огнем юности, тем, что разбивает сердца, как и у Сивени, но для этого сердца не было излечения. Королева Ада гордо сидела на троне, холодная, бесстрастная и навевающая ужас. Она держала на своих коленях меч, из-за частого употребления он был темен от крови. Вокруг трона лежали прах и пыль. Ад, несомненно, сильно повлиял на свою Королеву, избавив от той страсти, что привела ее сюда… и, как и ее подданные, она сама отказалась от этих страстей. Мрига внезапно поняла, что страшное выражение на лице призрака Рэзкьюли было похоже на выражение Королевы Ада, несло на себе отпечаток Ада.