Роберт Асприн - Сезон штормов

— Мое королевское происхождение обязывает блюсти интересы города и защищать его. Тот, кто наслаждается привилегиями своего положения в обществе, должен, — заявил Котенок, — когда-то испытать на себе и тяжесть его бремени, даже если ему при этом грозит плен, захват с целью получения выкупа или что-либо худшее.

Темпус возражал, спорил с ним, говоря, что это лишено всякой логики, приводя в подтверждение своей правоты множество исторических примеров. Но Кадакитис был непреклонен. Раз жители Санктуария не имеют возможности скрыться из этих мест, то, значит, и у него ее нет. Плохо ли, хорошо ли, но он останется в городе и разделит с ним его участь.

Похоже было на то, что начинало сбываться еще одно пророчество. Разыскивая свою сводную сестру С'данзо на базаре, Уэлгрин столкнулся с крепкими молчаливыми молодцами, решительно преградившими ему дорогу. Внешность одного из них, Даброу, не позволяла заподозрить в нем потенциального убийцу, и именно кузнец отвел Уэлгрина в сторону и рассказал обо всем, что ему было известно.

Как оказалось, Иллира находилась вместе с другими ясновидящими на общем собрании, куда посторонние не допускались.

Насколько правильно смог разобраться Даброу, они обменивались информацией, полученной каждой из них в вещих снах и касающейся приближающегося к городу флота, и собирались затем выработать оптимальный и обязательный для всех ясновидящих стиль поведения в сложившейся ситуации. Пока это совещание не закончится, не оставалось ничего иного, как томиться в ожидании.

Уэлгрин вскипел, однако твердо решил во что бы то ни стало дождаться окончания собрания. Он хорошо представлял себе цену той информации, которую сможет получить, — при условии, конечно, что уговорит Иллиру поделиться с ним секретами клана.

У обитателей Подветренной новость вызвала всеобщее ликование. Любые перемены могли изменить к лучшему положение этих несчастных, пребывающих на самом дне общественной жизни. Правда, самые прозорливые из них предупреждали, что это вовсе не обязательно, и тем не менее местный сброд ожидал прибытия флотилии с энтузиазмом, равного которому нигде больше в городе не было.

В таверне «Распутный единорог» толклись и шумели те, кто надеялся отгородиться от надвигающейся беды большими кружками с пивом. Беспалый стоически отказывался отпускать пиво как в кредит, так и со скидкой, втайне мечтая о том, чтобы у него хватило нахальства взвинтить цены на свой товар. Моряки пили в свое удовольствие, когда команда сходила на берег по прибытии в новый город. Он мог бы стать богачом завтра, если бы…

Если бы эти ничтожества не осушили его погреба еще до появления флотилии! С разъяренным стоном в ответ на очередную просьбу отпустить пиво в кредит он запустил пивной кружкой прямо в лицо просителя!

Доки опустели. Рыбаки сбежали куда-то подальше из гавани, освободив причалы для размещения войск местного гарнизона.

Но городские солдаты все не появлялись, и возникло большое подозрение, что они так и не появятся. Многие считали, что принц скорее будет держать их при себе во дворце, чем пойдет на риск дать им возможность дезертировать, прежде чем они встретятся с противником.

И только один человек не покидал берега моря, проводя время в шумной компании морских чаек, которые имели возможность следить за приближением флотилии с еще более близкого» расстояния. Это фантазер и рассказчик Хаким сидел там, скрестив ноги, на деревянном ящике в тени под навесом из дырявого и шумно хлопающего на ветру старого паруса, звук которого казался оглушительным на фоне тишины, царящей в опустевшей гавани. В таверне, брошенной хозяином, Хакиму удалось раздобыть две бутылки доброго вина, и теперь он сидел, потягивая вино из каждой бутылки по очереди и успевая при этом поглядывать на белеющие вдали паруса.

Это не было ни ленью, ни праздностью. Поговорив с Оматом, он теперь знал, что внешний вид приближающихся судов соответствует описанию тех баркасов из старых легенд, на которых плавали древние люди из племени Рыбий Глаз, и что таким вот баркасом несколько месяцев тому назад был захвачен в плен Старик со своим сыном.

Прибытие этой флотилии с дружественной ли, с враждебной ли целью обещало стать наиболее значительным и заслуживающим внимания событием в истории современного поколения.

И Хаким совершенно твердо решил для себя стать очевидцем и живым свидетелем этого события. Он не мог не знать об угрожавшей ему опасности, но больше всего опасался пропустить момент высадки пришельцев на берег.

Событие это могло стать заключительной главой рассказа о Старике, но могло, причем с тем же успехом, послужить и началом еще одного повествования о Санктуарии. Хотя вряд ли было бы логичным считать рассказ Хакима об этом событии его самым последним рассказом.

Отогнав от себя неизвестно откуда взявшуюся муху, неутомимый рассказчик снова отхлебнул вина, продолжая ждать.