Джеймс Блэйлок - Человек, который верил в себя

Он взглянул на часы — около пяти. Уже через час он окажется во власти Пегги, и день больше не будет принадлежать ему. «Я не хочу быть неучтивым, — сказал он, театрально подмигнув отражению, — но мне надо кое с чем поспешить».

«Поспеши…»— повторило отражение, и он снова спрятал жемчужины в ящик и зашагал к двери, чувствуя, что надо торопиться, а затем направился прямо на улицу.

Он провел целый час, просто бродя по тротуару, заглядывая под кусты, переворачивая упавшие листья и клочки бумаги, заглядывая в мусорные баки у задних дворов; поиски завели его в неисследованные места. Хотя он был полон ожидания, ничто вокруг не отозвалось. Что-то присутствовало, когда он нашел десятицентовики и жемчужины — что-то привлекало его внимание, что-то призывало его, — но к концу часа, когда ему пришлось повернуть к дому, безмолвный мир, казалось, был безнадежен, и, входя в дом, он с трудом выжал из себя улыбку.

— Давай закажем обед на дом в китайском ресторане и никуда не пойдем, — сказал он Пегги, когда оба они оказались в кухне. — И возьмем напрокат кассету. — Он старался выглядеть спокойным, хотя был вне себя, сгорая от желания снова оказаться на улице. — День был долгий. Меньше всего мне хочется выходить снова.

— Согласна, — весело ответила Пегги.

Он взял когда-то принесенное из ресторанчика меню, которое лежало на холодильнике

— Цыпленок кунь-пао? — спросил он, взглянув в окно. Спускались сумерки. Минут через десять настанет вечер. В темноте, раздумывал он, ему бы никогда не увидеть ни десятицентовиков, ни жемчужин, даже если бы они взывали к нему.

— Суп вон-тон, — сказала она. — И, я думаю, мясо с брокколи. А что ты хочешь? Может быть, предпочтешь мясо с апельсинами?

— Брокколи — в самый раз, — сказал он, набирая номер китайского ресторана мистера Лаки, находившегося в полумиле от их дома. Даже фамилия владельца звучала обещанием. Через двадцать минут еда будет готова, сказали ему. Времени оставалось мало. Он дал им свой номер телефона и повесил трубку.

— Полчаса, — сообщил он Пегги. — Может быть, минут сорок. У них много народу.

— Я съезжу, — предложила Пегги. Она взяла свитер. — А по дороге захвачу фильм.

— Нет, давай я, — возразил он. — Ты лучше меня завариваешь чай. Серьезно. Я проветрюсь. И куплю яйца, раз уж поеду. — Он отобрал у нее свитер и повесил его на спинку стула.

— Но ты и так весь день не был дома, — сказала она. — Ты же говорил, что не хочешь выходить. И ты опять привезешь «Крестного отца».

— Обещаю тебе, нет. Выбирай ты. Все, что хочешь. Я сегодня добрый.

— Правда? — спросила она, поигрывая бровями. — Может, какую-нибудь фантастику?

В ответ он тоже поиграл бровями. «Господи, да поторопись же», — подумал он.

— Хорошо, — согласилась она. — «Контакт»?

Он поколебался, чуть было не начав спорить с женой. Он бы предпочел сунуть голову в гладильный аппарат, только бы не смотреть этот фильм.

— Конечно, — сказал он. Время уходило впустую. Каждая минута могла стоить миллиона

— Мы можем взять что-нибудь еще. Как насчет… даже не знаю. Подскажи мне что-нибудь.

— Нет. Я уже поехал Решено, «Контакт». К тому же он наверняка там окажется.

Он вышел из дома и кратчайшим путем поспешил к машине, поглядывая на часы. Добравшись до бульвара, он, повинуясь интуиции, повернул к деловому центру, в другую сторону от ресторана мистера Лаки и видеопроката. Сигнал светофора впереди сменился на желтый, и Мейсон, нажав на акселератор, проскочил на красный свет, краем глаза заметив, как от его заднего бампера, гудя, увернулся автомобиль. Секундой позже он услышал громкий металлический скрежет и, взглянув в зеркальце заднего вида, увидел старый автомобиль на обочине. Водитель, слава Богу, невредимый, как раз выбирался из него. Однако крыло машины было варварски искорежено. Мейсон свернул в узкую улочку и сбросил скорость. На минуту он представил себе, как возвращается на бульвар, предлагает помощь пострадавшему, приносит свои извинения… Однако это видение вскоре исчезло.

Мейсон продолжал свой путь и уже через несколько домов, снова повинуясь наитию, припарковал машину на площадке, темной в вечерних сумерках, хотя фонарь ярко освещал два мусорных контейнера и задние двери магазинов. С полдюжины голубей сгрудились на асфальте и клевали рассыпанные около контейнеров крошки. Он направился прямо к контейнерам, тяжело дыша от предвкушения. Голуби разлетелись, тяжело хлопая крыльями. В первом контейнере не было ничего даже отдаленно интересного — развалившаяся на несколько кусков полка из древесно-стружечной плиты, разломанный мягкий стул и под останками стула кучка сплющенных картонных коробок. Он наклонился и вытащил сиденье, порванное и грязное. Потряс его несколько раз, слушая, не раздастся ли шорох бумажных купюр или звон монет, затем бросил его в сторону, еще больше перегнулся через край контейнера и подтащил поближе одну из коробок, увидев в ней набитый бумажный пакет. Деньги? Вообразив туго перетянутые стодолларовые банкноты, он наполовину влез в бак. Почему бы и не тысячедолларовые, подумал он, стараясь дотянуться до коробки. Но когда он открыл ее, оказалось, что она набита воздушной кукурузой, и Мейсон раздраженно бросил ее обратно, не заметив, что на рубахе осталась грязная полоска от края контейнера.

Выругавшись, он поспешил к другому баку, который выглядел еще менее привлекательно, чем предыдущий: он был набит остатками еды из ресторана. Из мусора торчал черенок метлы, и кладоискатель начал действовать этой палкой, тыча ею в мусор, отбрасывая в сторону скомканную бумагу с пятнами жира, пожухлые овощи и бесчисленные кофейные фильтры с сырой гущей внутри. Деревянная палка стукнула о пустотелый металл где-то в самой глубине контейнера. Мейсон замер. В возбуждении он бросил палку, нагнулся над контейнером и принялся вышвыривать из него отбросы, пытаясь обнаружить, что лежит на дне. Мусор сыпался назад, сводя на нет его усилия, и ему пришлось просто выбрасывать его пригоршнями на асфальтированную площадку. От вони протухшего мяса ему хотелось плакать.

Вдруг одна из тыльных дверей магазина открылась, в ярко освещенном проеме появилась женщина; она с отвращением посмотрела на Мейсона и на заваленную мусором площадку.

— Мы уже вызвали полицию, — сказала она, отряхивая руки характерным жестом. — Роясь в этих баках, вы нарушаете порядок в городе. Посмотрите, что творится рядом с контейнерами. — Она показала на асфальт, где громоздилась куча отбросов.

Слово «полиция» привело его в ужас, он сразу вспомнил разбитый автомобиль. Мейсон услышал звук запираемой двери и метнулся к машине. На полпути он остановился, его мозг был во власти противоречивых импульсов: конечно, она все наврала про полицию… Он чуть было не повернул назад, вспоминая этот металлический звук от удара черенком метлы и воображая, что могло оказаться внутри той коробки. Тут перед его взором возникло лицо, которое он видел в гаражном окне. «Огромный куш», — шептало лицо. Но в этот момент снова завыла сирена — полицейская? — совсем близко, и он понял, что опасность рядом. Не было времени испытывать судьбу. Он поспешил к машине, сел и включил мотор, с вожделением оглядываясь на мусорный контейнер, сиявший в золотом ореоле. Часы на приборной доске показывали семь! Он потратил двадцать пять минут. Чтобы избежать еще одной аварии, он повел машину по задворкам, направляясь на восток и по дороге тихо проклиная торговку из магазина. На бульваре вечернее субботнее движение заставило его сбросить скорость. Он посигналил идущему впереди автомобилю, затем резко обошел его справа, возвратился в свой ряд, визжа тормозами, чтобы не стукнуть идущую впереди машину, затем пересек два ряда и заехал на парковку около видеопроката. Сзади слышались автомобильные гудки. Когда он наконец вошел в помещение проката и отыскал фильм, у кассы собралась порядочная очередь, и ему пришлось ждать, в нетерпении считая проходившие впустую минуты.