Мэрион Брэдли - Наследники Хамерфела

— В любом случае, — продолжила девушка, пытаясь снять напряжение, — я буду вашей дочерью, поэтому такая ли уж большая для вас разница, за которого из них я выйду замуж?

— Но хочешь ли ты стать герцогиней Хамерфел? — мягко спросила Эрминия.

И тогда Флория наконец произнесла вслух то, что давно звучало в душе:

— Конн мне дороже любого герцогства.

А Конн уехал в дождь и тьму; ей бы очень хотелось сейчас скакать рядом с ним, но женщины должны оставаться дома и ждать своих мужчин…

«Что мучительнее — ожидание или сам поход?» — подумала она.

Флория понимала, что от волнений за Конна ей лучше не будет. Это его долг идти туда, где в нем нуждались. Она улыбнулась Гейвину и сказала:

— Спой нам, друг мой, прежде чем мы отправимся спать. Здесь нам ничто не угрожает, а я вижу, что ваи домна Эрминия очень устала.

В конце концов именно ее заботам Конн поручил мать, зная его, Флория не сомневалась, что это весьма почетное поручение.

Дождь кончился. Небо прояснилось, и в нем заблистали звезды. Моментально стало очень холодно. Конн скакал, окруженный своими людьми, зная, что он спешит предотвратить чудовищную несправедливость, едва укладывавшуюся в сознании. Король Айдан принимал как само собой разумеющееся право господина вершить судьбы крестьян. Наверное, лорду Сторну нельзя было иметь подданных, возможно — во всем виновата традиция. Может быть, даже следовало раздать всю эту землю мелким фермерам, которые на ней и работают, и они сами смогли бы решить, как использовать ее наилучшим образом. Но пока традиция имела силу закона, то кто он такой, чтобы взывать к совести лорда Сторна и указывать, как ему распоряжаться своей собственностью?

Раньше Конн никогда не задавался такими вопросами. Он всегда принимал все то, что Маркое называл неправдой, как подлинную несправедливость. Теперь же его одолели сомнения. Он не знал, прав ли, но еще сильнее уверился, что землю необходимо отдать фермерам.

Конн знал, откуда пришло это понимание, — от мистической связи с сознанием его брата. Хотя Аластер не разделяет его убеждений, а принимает как должное, как раз и навсегда установленный богами порядок, согласно которому все эти люди родились его подданными, а он — их господином. Он чувствовал, что здесь они с Аластером никогда не придут к согласию, но до этой ночи он тоже принимал как само собой разумеющееся, что должен подчиняться брату из-за глупой случайности, что тот родился на двадцать минут раньше.

А на самом деле — какая разница? Ведь он гораздо лучше Аластера знает, как править людьми…

Тут Конн усилием воли отогнал эти мысли, испугавшись предательского направления, которое они начали принимать. С тех пор, как он стал преступно заглядываться на невесту Аластера, все вокруг вызывало сомнение: закон, приличия, сам вселенский порядок, на который он до сих пор полагался.

Сейчас юноша заставил себя сосредоточиться на стуке копыт по промерзшим камням дороги. Возглас Маркоса вернул его к действительности.

— Мы опоздали! Они уже подожгли… сторновские собаки. Деревня горит.

— Стойте, — крикнул Конн. — Там еще могут оставаться жители. А если их выгнали из дому в эту ночь, то сейчас им, как никогда, потребуется наша помощь.

Тут со стороны дороги послышались крики. Солдаты в сторновской форме подгоняли разношерстную толпу полуодетых мужчин, женщин и детей. Среди них была молодая женщина в ночной рубашке с двумя младенцами на руках, а несколько малолетних босоногих детишек цеплялись за ее подол. Кроме того, в толпе метался что-то яростно выкрикивавший и кипевший гневом старик.

— Клянусь, что после сорока лет службы моему господину я не заслужил такого обращения!

Пожилая женщина с седыми волосами, очевидно его жена, пыталась его успокоить.

— Тише, тише, придет день, и все станет на свои места. Вот тогда ты можешь говорить…

— Но его светлость обещал мне…

И тут внимание Конна привлек другой человек в заплатанной ночной рубашке и ботинках на босу ногу, потрясающий кулаками и что-то резко выкрикивавший. Конн прислушался. Кто-то из его людей попытался выяснить у этого старика, что же все-таки произошло.

— Они пришли, когда мы спали, и выкинули нас под дождь, а дом подожгли. Я говорил им… я требовал, чтобы они прекратили… я приказывал им остановиться, говорил им, кто я такой, но они не слушали…

Лицо низкорослого старика было красным как помидор, так что Конн даже подумал, не хватил ли его удар.

— А кто ты, дедушка? — доброжелательно спросил один из людей Маркоса.

— Ардрин Сторн! — выкрикнул тот, багровея еще больше.

Один из сторновских солдат захохотал:

— Ну да, тогда я — Хранитель Башни Арилинн. Значит, сегодня мы будем соблюдать протокол, можешь звать меня «ваша светлость».

— Черт бы тебя побрал, — прокричал старик. — Говорю тебе, я — Ардрин, лорд Сторн, и просто остановился здесь на ночлег.

— Заткнись, старик, и не испытывай мое терпение! Неужели ты думаешь, что я не знаю в лицо моего господина? — ответил солдат.

Конн вгляделся в лицо старика. Не обладай он лараном, он в жизни не поверил бы его словам, но как телепат мог сказать наверняка: все, что тот сказал, — правда. Старик действительно был лордом Сторном. Какая ирония судьбы, что Сторна выкинули под дождь его собственные солдаты из того самого дома, где ему дали ночлег, и который сожгли на его глазах по его же приказу. Конн и не думал осуждать солдата за грубость. Кто бы мог поверить, что дряхлый старик в застиранной фланелевой ночной рубашке мог быть одним из самых могущественных людей отсюда до владений Алдаранов?

Подойдя к нему, Конн слегка поклонился и тихо произнес:

— Лорд Сторн, я вижу, наконец-то вы ощутили на себе результаты своих приказов! — Солдату же он бросил: — Старики все похожи друг на друга, если на них нет роскошной одежды и парика.

Солдат пригляделся.

— Зандру меня побери! — воскликнул он. — Мой господин, я не знал… я всего лишь исполнял ваш приказ выставить семью Джереда…

Сторн фыркал и, казалось, готов был взорваться.

— Мой приказ? — зловеще повторил он. — Разве в нем сказано, что выставлять семью Джереда из дома нужно посреди ночи, в такую бурю?

— Но, — неуверенно произнес солдат, — я думал, после этого нам не придется возиться с другими… Надо лишь показать пример…

— Ах, ты думал? — угрожающе спросил Сторн. Он указал на дрожащих, плачущих детей. — Глядя на них, я сомневаюсь, что ты вообще способен думать.

В разговор вступил Конн:

— Дело уже сделано. Сейчас главное — предоставить этим детишкам кров.

Сторн хотел было что-то сказать, но Конн повернулся к нему спиной и направился к женщине, у которой на руках были спеленутые младенцы.