Мэрион Брэдли - Королева бурь

Эллерт покачал головой:

— Ты можешь идти, Лелла. Сегодня ночью я буду спать один.

Его терзали эротические фантазии — все, что он мог сделать с ней, но вместе с тем перед глазами вставали все возможные варианты будущего, бесконечно ветвящийся набор возможностей, берущий начало в настоящем. Лелла опустилась на край его постели. Ее мягкие, гибкие пальцы, такие нежные, что казались почти бескостными, погладили тыльную сторону его ладони.

— Если я не доставлю вам удовольствия, ваи дом , то меня накажут, — умоляюще прошептала она. — Чего бы вы хотели от меня? Я знаю много, очень много способов подарить радость.

Юноша догадался, что отец умышленно подстроил это. Ришья выведены, обучены и закляты таким образом, чтобы их чары были неотразимы. Может быть, дом Стефан надеялся, что Лелла разрушит защитные барьеры Эллерта?

— Правда, мой хозяин очень рассердится, если я не смогу доставить вам удовольствия. Может, мне послать за сестрой — той, с темными волосами? Она даже искуснее меня. Или, может, вам доставит удовольствие поколотить меня, лорд? Мне нравится, когда меня бьют, правда нравится!

— Ш-ш-ш! — с досадой прошипел Эллерт. — Кому нужна другая, когда рядом такая красавица, как ты?

И в самом деле: безупречное юное тело, очаровательное маленькое лицо, обрамленное длинными надушенными локонами, — все это выглядело очень соблазнительно. От нее веяло сладковатым, слегка мускусным ароматом. До того, как Лелла прикоснулась к нему, Эллерт почему-то считал, что от ришья должно пахнуть животным, а не человеком.

«Ее чары уже действуют на меня», — подумал он. Как он мог сопротивляться? Сладостная истома охватила юношу, когда ришья провела кончиком тонкого пальца по его шее от мочки уха до плеча. «Какая разница? Я действительно решил жить без женщины, чтобы не передавать по наследству свое проклятье, но это бедное создание бесплодно, и я не смогу стать отцом ее ребенка, даже если бы захотел. Возможно, когда отец узнает, что я выполнил его волю, он больше не станет оскорблять меня, поверит в мое мужское естество… О Святой Носитель Вериг, укрепи меня! Ведь я всего лишь стараюсь найти оправдание своему желанию! Но почему бы и нет? Почему я должен в одиночку противиться тому, что по праву дано любому мужчине моей касты?» Мысли Эллерта беспорядочно блуждали. Десятки возможных вариантов будущего разворачивались перед ним: в одном он хватал девушку за горло и сворачивал ей шею, как животному, которым она, в сущности, и была; в другом видел себя и девушку сплетавшимися в страстных объятьях, образ разрастался, наполняя его пламенным желанием; в третьем видел ее, лежащую мертвой у его ног… «Так много возможностей, так много смертей и отчаяния…» Судорожно, безнадежно пытаясь вытолкнуть из разума роящиеся видения, он обнял девушку и притянул на постель. В тот момент, когда губы Леллы приблизились к его губам, юношу пронзила горькая мысль: «Какая разница, если рушится вся моя жизнь?»

Он слышал, словно из ниоткуда, ее приглушенные сладострастные стоны. Последней мыслью Эллерта было «по крайней мере, ей это нравится», а потом вообще перестал думать, что явилось для него огромным облегчением.

Когда Эллерт проснулся, девушка уже ушла. Некоторое время он лежал неподвижно, полный отвращения к самому себе. «Как не удержаться и не убить этого человека после того, что он со мной сотворил…» Но когда перед глазами Эллерта проплыло мертвое лицо отца в знакомой комнате с зелеными портьерами, он сурово напомнил себе: «Я сам сделал выбор. Он лишь предоставил мне возможность».

Тем не менее, одеваясь и готовясь к предстоящей поездке, юноша продолжал всей душой презирать себя. Этой ночью он узнал о себе кое-что, чего предпочел бы не знать вовсе.

После шести лет в Неварсине для Эллерта не составляло труда жить без мыслей о женщинах. У него никогда не возникало искушения, даже в день празднования середины лета, когда монахам не возбранялось присоединяться к общему веселью и искать в нижнем городе любви или же ее противоположности. Поэтому ему ни разу не приходило в голову, что может оказаться непросто сохранять решимость никогда не жениться и не зачинать детей, несущих в себе чудовищное проклятье ларана . Однако, несмотря на отвращение к такому существу, как Лелла, шесть лет добровольного воздержания были забыты за несколько минут.

«Что со мной стало? Если я в первую же ночь не смог сдержаться…» В роящихся образах будущего появился новый, наиболее тревоживший его: он мог уподобиться старому дому Мариусу, отказавшись от брака и удовлетворяя свою похоть с помощью искусственно выведенных самок, если не худшими способами.

Юноша обрадовался тому, что гостеприимный хозяин не появился за завтраком. Ему было тяжело встретиться даже с отцом; видение мертвого, обескровленного лица почти затмило живого человека, склонившегося над тарелкой с овсяной кашей. Ощущая невысказанный гнев сына (Эллерту было интересно, не получил ли его отец подробного отчета от слуг, не унизился ли до подтверждения его мужской силы из уст самой Леллы), дом Стефан хранил молчание до тех пор, пока они не покончили с завтраком.

— Мы оставим верховых животных здесь, сынок, — сказал он, когда они надели дорожные плащи. — Дом Мариус любезно предложил нам аэрокар, который доставит нас прямо в Хали, а слуги через пару дней доставят нашу поклажу. Ты не летал на аэрокаре с самого раннего детства, не так ли?

— Не помню, приходилось ли мне вообще летать на них, — признался Эллерт, заинтересованный против своей воли. — И уж конечно, в те времена они были большой редкостью.

— Разумеется, это и сейчас большая редкость. Игрушки для богачей, управляемые опытными пилотами, одаренными лараном . В горах они бесполезны; встречные воздушные течения и ветра разобьют о скалы любой механический аппарат тяжелее воздуха. Но здесь, на равнинах, они относительно безопасны, и думаю, полет доставит тебе немалое удовольствие.

— Должен признать, я весьма заинтересован, — отозвался Эллерт, подумав о том, что дом Мариус, очевидно, решил не жалеть усилий, чтобы ублажить сюзерена. Сперва он предоставил в его распоряжение своих любимых ришья, а теперь еще и это! — Но я слышал, что эти устройства и здесь не слишком безопасны. Пока между Элхалином и Риденоу идет война, их легко атаковать как с земли, так и с воздуха.

Дом Стефан пожал плечами:

— Все мы обладаем лараном . И сумеем охладить пыл любого, кто осмелится напасть на нас. Возможно, после шестилетнего пребывания в монастыре твои боевые навыки успели слегка заржаветь, особенно в том, что касается мечей и стрел, но не сомневаюсь в твоей способности нанести удар лараном . — Старик с хитринкой посмотрел на сына и добавил: — Или ты собираешься доказать мне, будто монахи сделали тебя столь миролюбивым, что теперь ты не станешь защищать даже свою жизнь и жизнь родственников, Эллерт? Кажется, я припоминаю, что в детстве ты был трусоват для честной драки.