Кристофер Банч - Король-Демон

— Жаль, — сказал Бакр, заметив, с каким интересом я наблюдал за происходившим, — что никто до сих пор не нашел способ воздействовать магией на цыплят и прочую живность, а то мы бы полностью избавились от необходимости таскать с собой повозки.

Я обратил внимание на то, как два мальчугана гнались за козлом, а через мгновение уже сами убегали от него.

— Да, в первую очередь на коз, — задумчиво пробормотал Бакр, потирая зад — то место, куда его, по всей видимости, когда-то здорово боднули.

Вскоре на поле остались только костры, котлы и сковороды, вокруг которых суетились повара. Теперь наступил черед настоящей трапезы. Мы позавтракали яйцами в соусе, таком горячем, что яйца сварились бы в нем, если бы уже не были сваренными вкрутую, так что весь свой жар соус обрушил на мой рот; свежеиспеченным ржаным хлебом; сладкими булочками и чаем в изобилии. После окончания завтрака настал черед кухонь. Чугунные котлы и огромные чугунные сковороды тоже значительно уменьшились в размерах. Иллей признался мне, что не владеет заклинаниями, способными воздействовать на жаропрочную посуду, поэтому ее приходится покупать в городах у чародеев, умеющих найти нужный подход к Шахрийе, богине Огня.

Наконец мы тронулись в путь.

Через два часа начал моросить мелкий дождик, но мы были рады спуститься с гор на уходящую к самому горизонту равнину.

Ко мне подъехал Бакр.

— Если не секрет, сколько у тебя было людей, когда ты покидал пределы Нумантии?

— Столько же, сколько их у меня сейчас.

— Рад это слышать, — сказал он. — Как правило, тем, кто пытается перейти через горы, приходится оставлять на пути кости.

— Наверное, нам повезло.

— Да, повезло, — рассеянно произнес Бакр. — А спросил я потому, что мне никогда не приходилось слышать о дипломате такого ранга, путешествующем, как ты, налегке. Насмотревшись на посланников короля, я пришел к выводу, что они шагу не могут ступить, не обставив его с огромной помпезностью. Или у вас в Нумантии все по-другому?

— Абсолютно так же, — сказал я. — Наверное, во всем мире политики одинаковы.

Какое-то время мы ехали молча.

— Еще один странный момент, — снова заговорил Бакр. — Если бы ты был майсирцем такого высокого ранга, все сопровождающие должны были бы быть офицерами.

— А кто в таком случае рубил бы дрова и готовил еду?

— Разумеется, младшие пыдна (офицеры), — сказал Бакр. — Майсирцы не любят общаться с низшими сословиями, калсторами и девасами (уоррент-офицерами и рядовыми) — если только речь не идет о том, чтобы приказать им пойти и храбро умереть. Простой солдат мало чем отличается от животного.

— Я читал об этом, — сказал я. — Но ни один военачальник, рассуждающий подобным образом, не сможет командовать своими подчиненными. Совсем не сможет.

— Не сможет, — согласился Бакр. — Вот почему солдаты бросают свои части и становятся негаретами. Мы являемся своего рода щелью, чтобы выпустить пар из накрытого крышкой котла с кипящей водой. Если кто-то больше не может терпеть издевательств своего хозяина, он, вместо того чтобы подкараулить его с топором, бежит к границе. И если ему удается добраться сюда, становится негаретом.

— Как вы определяете, что из беглеца выйдет хороший негарет? — спросил я.

— Раз он сумел дойти к нам живым, обязательно выйдет, — усмехнулся Бакр. — Ведь для этого ему нужно ускользнуть от ищеек своего господина, пройти по землям, где за поимку беглых рабов выплачивают вознаграждение, ускользнуть от волков и медведей, не утонуть в бурных реках... К тому времени как этот человек попадет к нам, он успеет закалиться. Или же его кости останутся белеть в суэби.

Сперва такому новичку предложат работу в одном из сообществ негаретов. Потом, когда какой-нибудь отряд, вроде отряда Бакра, называемый ланксом, прибудет в город, чтобы купить все необходимое, беглец при желании сможет к нему присоединиться.

— И через какое-то время этот человек — не важно, мужчина или женщина, — закончил Бакр, — становится настоящим негаретом, и ему позволяется выступать на наших риетах, или собраниях. То же самое произошло и со мной. Да-да, — подтвердил Бакр, увидев мое изумление. — Любой может подняться с самого низа на самый верх. На наших риетах любого могут предложить в качестве предводителя; кроме того, каждый человек может выдвинуть самого себя. Затем все взрослые принимают участие в голосовании, и так выбирается новый йедаз. Если кому-то не нравится йедаз, он волен перейти в другой ланке. И это очень хорошо, ибо так снижается внутренняя напряженность в ланксе. Помимо этого, обмен людьми предотвращает кровосмешение внутри одного ланкса, что могло бы в конечном счете привести к тому, что вместо воинов остались бы одни придурки, пускающие слюни и способные только гонять цыплят.

— Разве у негаретов нет верховного вождя?

— Разумеется, есть. Король Байран.

— Нет, я имею в виду единого предводителя из вашей же среды!

— Зачем он нам нужен? В каждом нашем городе есть кантибе, мэр Его выбирают на городском риете. В последнее время король повадился присылать в наши города своих наместников, чтобы они защищали интересы Майсира.

— И как вы к этому относитесь?

Бакр начал было что-то говорить, но вовремя спохватился.

— Конечно, хорошо. Мы же преданные слуги короля Байрана. — Он хитро усмехнулся. — Ну а если наместник придется нам не по душе, просто поразительно, какие жуткие вещи могут случиться с майсирским шамом, если ему, например, вздумается прогуляться ночью по берегу реки. Пока что всякий раз, когда происходило подобное прискорбное событие, преемник несчастного оказывался гораздо более благоразумным.

— По крайней мере в части прогулок по берегу реки, — уточнил я.

Мы спустились с гор в суэби. Как и описывали ее путешественники, бескрайняя равнина простиралась, покуда хватало глаз. Но это была не ровная пустыня. Подобное заблуждение могло привести опрометчивых к гибели. Суэби пересекают многочисленные овраги и балки, где запросто может устроить засаду отряд бандитов или кавалерийский эскадрон.

Местность бывает то засушливой, то заболоченной, и путнику приходится тщательно выбирать дорогу, чтобы не утонуть и не завязнуть в болоте. Порой встречаются небольшие леса, но в них нет высоких сосен и тропических деревьев джунглей Нумантии. Здесь все деревья невысокие, с кривыми, изогнутыми ветвями, с густым подлеском. И еще в суэби постоянно дует ветер — иногда он что-то нежно напевает, обещая неведомые чудеса, иногда яростно ревет.

Я влюбился в суэби с первого взгляда, особенно в ее бесконечные просторы, более величественные, чем все то, что мне доводилось видеть, и манящее небо над головой. Кое-кого из моих людей, наоборот, суэби сделала дерганым и излишне осторожным. Курти стал пугливым как никогда, но чего он опасался, он и сам не мог сказать. По крайней мере на одного человека, на капитана Ласту, эта бескрайняя равнина навевала ужас. Но поскольку бывалый солдат был человек храбрый, он заговорил об этом лишь однажды, когда мы рассуждали о причудливых формах облаков. Вздрогнув, Ласта вдруг хрипло пробормотал, что ему кажется, будто на одном из них сидит демон, выжидая, чтобы напасть на ничего не подозревающего солдата, — так же ястреб высматривает снующую по земле мышь.