Кристофер Банч - Крылья Урагана

Сам того не замечая, Ларнелл говорил все громче и громче.

— Я просто не мог все это больше выносить. Я не дезертир... я не сбежал бы. Но я подумал, что если я скажу, будто разбираюсь в драконах, то смогу уйти с передовой. Получу шанс обдумать все, собраться. Пожалуйста, не рассказывай никому обо мне, — умоляюще сказал он, и его голос был голосом ребенка, который смертельно боится, что о его проступке станет известно родителям.

Хэл взглянул ему в глаза, увидел морщинки в уголках век и подумал, что у Ларнелла взгляд очень старого человека.

Послушай, — сказал Хэл, немного помолчав. — Я не доносчик. Я уже говорил это прежде и, возможно, скажу еще не раз. Ты хочешь летать на драконах, и это замечательно. Но не стоит делать так, как ты сделал вчера. Просто держи рот на замке и не болтай о том, чего не знаешь.

— Не буду. Честное слово, не буду. И спасибо. Спасибо тебе.

Он дважды кивнул и поспешил прочь.

«Превосходно, — подумал Хэл. — Теперь ты еще и исповедником стал. А вдруг Ларнелл пройдет обучение, а потом дрогнет в бою и подставит кого-нибудь? »

«Тогда, — холодно проговорила какая-то часть его разума, — тебе придется убить его собственными руками».

— Может, принести тебе чего-нибудь из столовки, Хэл? — с заискивающей улыбкой спросил Вэд Феччиа.

— Не нужно, спасибо.

Феччиа поколебался, потом убежал. Сержант Ти слышал этот обмен репликами.

— Он несколько переменился после одного происшествия, о котором я слышал, — заметил он.

— Да, — коротко отозвался Хэл.

— Почти как задира, которому в голову вбили немного ума... Или как какая-нибудь шавка, которая лижет задницу здоровой псине, намявшей ей холку... с той, разумеется, разницей, что в нашей школе запрещены драки.

Хэл ничего не ответил. Феччиа был с ним само дружелюбие после той «драки», которую Хэл считал лишь незначительной стычкой.

— Один совет, юный сержант, — сказал Ти. — Змея, сменившая кожу однажды, вполне может сделать это и во второй раз.

— Я уже понял это.

— Просто на всякий случай.

— Это может быть интересным, — сказал Фаррен Мария. — Видишь, что у меня тут?

— Похоже на... — осторожно ответил Хэл, — на детскую игрушку. Ты впал в детство, Фаррен, прикидываясь дурачком, чтобы уклониться от одного из милых нарядов Пэтриса?

— Хе-хе... — протянул Мария. — И что же это за игрушка?

— Ну...

— Что-то вроде ассенизационной повозки, проехавшей примерно половину своего круга, — ответил Рэй Гэредис.

Четверо курсантов притулились в дверях своего барака. Фаррен специально предупредил их, не пояснив, в чем дело, и сказав, что никто не должен их видеть.

— Умник-разумник, — сказал Мария. Его соседи уже привыкли к тому, что время от времени он начинает сыпать прибаутками. — Так, только так, и никак иначе.

— А кто это тащится к повозке?

— Пэтрис.

— Хе. Хе. Хе, — снова 6 сказал Фаррен, теперь раздельно.

— Я вырезал эту штуковину из задка повозки. Потом окунул в настоящее дерьмо — своего собственного не пожалел, пожертвовал, как говорится, — и натер кое-какими травками, которые надергал во время последней пробежки. И еще сказал над ней кое-какие слова, которым научил меня мой прадедушка. Колеса я сделал из зубочисток, а потом потер о настоящие. А теперь смотрите на эту повозку, а я стану колдовать.

Гэредис с испугом отпрянул, и Фаррен усмехнулся, заметив это.

— Осторожно, а не то я ошибусь, и ты всю оставшуюся жизнь проскачешь жабой.

С этими словами Фаррен отодрал у игрушечной повозки одно из колесиков.

Ничего не произошло.

Но снаружи колесо настоящей ассенизационной повозки с жалобным скрипом слетело с оси.

Подвода накренилась, и сержант Пэтрис вскрикнул. Через миг она рухнула набок, выплеснув густую коричневую волну, с головой накрывшую офицера.

Тот попытался убежать, но тут отвалилось второе колесо, и его снова обдало зловонной жижей.

Высыпавшие из своих бараков на крики курсанты торжествующе завопили, сгибаясь пополам от хохота.

— Просто чудо! — сказал Хэл, торжественно взяв Фаррена за уши и поцеловав его.

— Отвали! — пискнул Мария.

— Так ты действительно колдун! — сказал Эв Ларнелл.

— Теперь мы всю ночь будем все это убирать, — сказал Рэй. — Но я ни на минуту об этом не пожалею.

— Разрешите обратиться, сержант? — спросил Хэл у Ти, замещавшего Пэтриса в его отсутствие.

— Обращайтесь.

— Вы же приписаны к нашей группе, верно?

— Да.

— Но я не помню, чтобы вы хоть раз вели занятия, если не считать утренней пробежки раз в неделю.

— Да.

— Можно узнать почему?

Ти улыбнулся улыбкой кота, скрывающего множество секретов, и ничего не ответил.

— Я тоже хотел бы кое-что у вас узнать, Кэйлис.

— Да, сержант.

— У вас есть какие-то соображения относительно того, как с бедным сержантом Пэтрисом мог произойти тот несчастный случай?

— Никак нет, сержант.

— Так я и думал. И никто другой тоже не знает. — Ти улыбнулся, и его худое, похожее на череп лицо стало почти дружелюбным.

— Возвращайтесь к своим товарищам, юный сержант. Скоро вечернее занятие.

Хэл, поняв, что никакого ответа на свой вопрос не получит, отсалютовал и удалился.

Возможный ответ пришел к нему на бегу: как высокопоставленный офицер не станет без веских на то причин рассказывать о том, где был, так, должно быть, обстояли дела и с сержантом.

Неужели Ти понимал, какая липа вся эта школа, и не хотел брать на себя ответственность за этот балаган?

Некоторые курсанты взяли привычку между вечерней поверкой и отбоем сидеть за бараками, на тихой поляне, — если позволяла погода. Там можно было поболтать о событиях дня, попытаться решить, увидят ли они вообще когда-нибудь живого дракона, не говоря уже о том, чтобы полетать на нем.

Поскольку осень уже плавно перетекала в зиму, многие прихватывали с собой одеяла, сидя на них и накидывая на плечи.

Однажды вечером все отправились спать, кроме Хэла и Сэслик.

Было тихо и ясно, ночной воздух дышал холодом, и они обнаружили, что совершенно естественным образом сидят, прижавшись друг к другу и глядя на почти полную луну.

— Представь себе, — тихонько сказала Сэслик, — что где-нибудь в Роче такие же парень и девушка, как мы, всадники на драконах, сейчас сидят и смотрят на эту луну... Интересно, о чем они думают? О чем-нибудь романтическом?

Хэл тоже думал о рочийцах, за тем лишь исключением, что его мысли крутились, скорее, вокруг нескольких появившихся у него идей относительно того, как можно убивать рочийских всадников — какого бы пола они ни были.