Ричард Байерс - Ярость

— Горстаг был моим студентом, — сказал Тэган. Павел огляделся, убедившись, что никто не подслушивает, и сказал:

— Мы пытаемся разузнать о неприятностях, которые привели его к гибели. И мы знаем, что фехтование много для него значило. Он вам доверял? Может, он был близок с кем-то из ваших учеников?

— Если я не ошибаюсь, вы нездешние, — сказал Тэган. — Почему вас так интересует, что случилось с Горстагом?

— Потому что он вступил в конфликт с Культом Дракона, — сказала Кара. — Вы что-нибудь об этом знаете?

— А как же, — грубо бросил Дорн, потому что его раздражал даже самый звук ее голоса. — Именно поэтому демоны…

— Абишаи, — пробормотал Павел. Благодаря своим сакральным знаниям он определил, что это были за существа.

— Именно поэтому абишаи напали на школу, — продолжал Дорн. — И именно поэтому вы решили, что я враг. Не так ли, эльф?

Тэгану не понравилось, что его назвали эльфом, но он подумал, что у него есть сложности и поважнее.

— И все-таки, — сказал Тэган, — почему вас интересует Горстаг?

— Если Горстаг что-нибудь рассказал вам, — сказала Кара, — он, возможно, открыл вам, что работает на Арфистов.

— Так вы Арфисты?

— Нет, — сказала она. — Он ошибался. Но важно, что он в это верил. Это не мы интересуемся Горстагом, это его работодатель послал нас выяснить обстоятельства его смерти.

— Итак, — сказал Уилл, — вы поможете нам?

Тэгану было интересно, купят ли чужеземцы руководство и фолиант, и если да, то сколько они заплатят. Это могло возместить убытки, нанесенные пожаром, но он не решался спросить. Наверное, мешало благородство, а может быть, необъяснимое чувство долга перед Горстагом или чувство благодарности по отношению к Дорну и его товарищам, а может, просто желание отомстить оккультистам, не замутненное ожиданием выгоды.

Как бы то ни было, авариэль сказал:

— Нам есть о чем потолковать, и я подозреваю, это займет какое-то время. Давайте не будем стоять

на улице. Я знаю один трактир неподалеку, там мы сможем занять отдельную комнату, потребовать воды, мыла и полотенец, умыться и позавтракать.

Когда Тэган выслушал их историю и рассказал свою, от копченой рыбы, яиц и ячменных лепешек остались одни воспоминания.

— Скорее всего, — закончил он, — после двух неудачных попыток убить меня они решили устроить поджог. Даже если бы я не погиб в огне, пламя уничтожило бы пурпурную книгу, а это лучше, чем оставить ее в руках неверного.

— Надеюсь, — сказал Дорн, — когда вы со мной расстались, вы забрали ее и листки.

— Вообще-то да, — сказал Тэган.

Он сдвинул в сторону грязную посуду и вытащил интересующие всех бумаги.

— Могу я взглянуть? — спросил Павел. Он взял книгу, нахмурился, увидев знак, вытисненный на корешке, и полистал страницы. — Это «Том Дракона», собрание дьявольских сведений о секте.

— Ты можешь это прочитать? — спросил Рэрун.

— Нет. Тексты зашифрованы. Но думаю, спустя столетия кому-нибудь удастся их расшифровать. Есть у меня мысль… Назовем его пока Саммастер, хотя надеюсь, это всего лишь самозванец — Если Саммастер записал что-то о бешенстве, которое только что началось, то записи эти должны быть здесь.

Затем он взял в руки фолиант, просмотрел несколько страниц и скривился от досады.

— Я забираю это, — сказал Тэган, — вы все равно не можете прочесть, что здесь написано.

— Еще бы, — сказал священник. — В той книге, по крайней мере, использован торасский алфавит. А буквы, которыми испещрены эти листки, не существуют ни в одном известном мне алфавите.

Усевшись на высоком стуле, чтобы удобнее чувствовать себя за столом, Уилл усмехнулся:

— Разыгрываешь из себя ученого, но мы-то знаем, что ты едва можешь имя свое написать.

Павел ощетинился:

— Ты вечно злословишь. Я знаю восемь языков, а распознать могу и того больше.

— Сомневаюсь, что ты знаешь хоть один трюк, который используют воры, чтобы зашифровать свои сообщения. Дай-ка мне эту писанину. — Забрав документы, он стая их внимательно рассматривать. — Вот черт, — выругался он.

— Зачем нам их читать? — рявкнул Дорн. — Мы должны передать их Бримстоуну, кем бы он ни был, а остальное — не наше дело, не забыли?

— А вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам? — спросил Тэган.

Только боги знали, какая у него была в этом насущная необходимость.

Ночь выдалась теплее, чем ожидал Дорн. Воздух наполняли ароматы, принесенные южным ветром, — первые предвестники весны. И хотя авариэль не в первый раз путешествовал по пересеченной местности в темноте, это было не так-то просто, даже если эта местность была такой мирной и спокойной, как земледельческие угодья вокруг Лирабара. Кто-нибудь все равно мог незаметно подкрасться.

Поэтому Дорн был рад тому, что Кара даже в человеческом облике сохраняла свою обостренную способность видеть, слышать и чувствовать. Она видела в темноте не хуже Тэгана и, возможно, даже лучше Рэруна, а значит, у их команды теперь был другой впередсмотрящий. И все же это раздражало его.

И без того мрачное настроение Дорна еще больше ухудшилось, когда она, пропустив своих спутников вперед, поравнялась с ним на грязной разъезженной дороге.

— Теперь, когда вы все обо мне знаете, — пробормотала она, — я хочу поблагодарить и извиниться за то, что обманывала вас.

— Просто заплатите, что должны. Она вздохнула:

— Я понимаю, почему вы ненавидите драконов. Но не все они одинаковы. Дорн не стал отвечать.

— Послушайте, — настаивала она, — да, в первую встречу я скрыла от вас, откуда были мои раны. Но ведь я не лгала. Я просто не все вам рассказала.

— И все-таки вы лгали. Вы притворялись, что я вам нравлюсь.

— А вы и вправду мне нравились. Нравитесь.

— Нравлюсь вам… — было трудно произнести эти слова. Сама мысль об этом вызывала в его голове целый хор насмешек. — Нравлюсь вам, как женщине может нравиться мужчина. Это был трюк, необходимый, чтобы я защищал вас от агентов Ларета.

— Вы ошибаетесь.

— Проклятие, можете вы хотя бы сейчас говорить прямо, без обиняков. Или ваш язык всегда раздвоен, что бы ни было на вас надето? Мы — два совершенно разных существа.

— Это не имеет значения, — сказала она. — Так было веками: драконы, которые могли принимать облик человека, часто влюблялись в людей или эльфов.

«Вряд ли они выбирали калек или уродов», — подумал Дорн, но это рассуждение было слишком горьким и мучительным, чтобы произнести его вслух.

— Наверное, в каждом виде есть извращения, — сказал он.

— Это не извращение. Это нормально, особенно для певчих драконов. Мы во многом отличаемся от других наших сродственников, и одно из отличий заключается в том, что мы проводим большую часть жизни в человеческом облике. Существует легенда, что наши предки были людьми, пока боги не наградили их способностью превращаться в драконов.