Джеймс Баркли - Рассветный вор

— Мой дорогой Гресси, — сказал Понтойс. — Вы, наверное, располагаете более надежными фактами, чем лорд Раше и Хаверн.

— Да, располагаю, — заявил Гресси, и уважение, которым он пользовался, все же заставило многих прислушаться. — Динебри старается объяснить вам, что Висмин может вторгнуться в Балию в любой минуту. Я уверен, что уже сейчас их войска сосредоточены в центральной части страны. Они организованы и сильны, так что завтра на рассвете я выступаю на помощь Блэксону.

— Неужели? — На губах Понтойса застыла улыбка. — Дорогая затея.

— Деньги — ничто, — сказал Гресси. — Главное — выжить.

За столом послышались смешки.

— Ваши опасения не соответствуют фактам, — заявил лорд Раше. — Должно быть, ваши мозги протухли с годами.

— На протяжении поколений мы — я включаю сюда и свой род — проживали богатства Балии, ее людские и природные ресурсы. Мы упивались ее красотой и наслаждались безопасностью. Все наши разногласия разлетались, как солома, под яростным ветром войны, когда запад раздирали на части полчища Висмина. Но сейчас все иначе. Противник объединился, и он гораздо сильнее нас. Его армии лучше подготовлены и по численности превосходят наши войска, — сказал Гресси. — Неужели вы не видите этого? Разве вы не слышите, о чем вам твердит Динебри? — Он повернулся к Понтойсу. — Я буду рыдать от радости, барон, стоя на стрелковой галерее своей крепости и наблюдая, как ваши люди вновь пытаются овладеть замком Танцующих скал. Но если мы не покончим с угрозой, которая нависла над нами сейчас, то над моим замком будет развиваться знамя Висмина.

— Я предпочту дожидаться этих висминцев, попивая вино из твоих подвалов, — сказал Понтойс. — В это время года погода в Балии очень непостоянна.

Его слова были встречены с одобрением. В зале снова послышался смех.

— Смейтесь, смейтесь, — с горечью произнес Гресси, — пока можете. Мне жаль вас, но мне жаль и Балию. Я люблю эту страну. Мне хочется и впредь по утрам смотреть из окон своего замка и видеть, как блестят в лучах утреннего света далекие Терновые горы, как с пастбищ поднимается туман, и наслаждаться свежестью воздуха.

— Я буду счастлив зарезервировать место для вашего кресла-качалки на своих галереях, — сказал в ответ Понтойс.

— Я, честно говоря, надеюсь, что вы умрете гораздо раньше, чем мне потребуется кресло-качалка, — презрительно проронил Гресси. — Я буду проклинать каждый день своей жизни, когда защищал ваши поганые шкуры. Вместо этого мне и другим жителям этой страны нужно было спасать свою родину. — Он повернулся и зашагал к двери, а вдогонку ему несся хохот. На пороге Гресси задержался. — Подумайте, почему здесь нет Блэксона, почему все четыре университета в эту минуту совещаются на озере Триверн. Подумайте и о том, почему Вороны сегодня работают на Зитеск, хотя они поклялись никогда не делать этого. Они все хотят спасти нашу страну от Висмина, а наших женщин — от поругания. И любой из вас, кто откажется присоединиться к Блэксону, Андерстоуну или университетам, простится с жизнью гораздо раньше, чем боги Балии сойдут на землю и настанет час расплаты. А он обязательно настанет.

С этими словами Гресси вышел из банкетного зала ТСК, оставив после себя тяжелую тишину.

В сумерках Денсер увел отряд в лес и остановился, только когда с дороги их уже невозможно было заметить. Все спешились, и Ричмонд развел небольшой костер.

Денсер огляделся, потом что-то прошептал на ухо своей лошади, показывая пальцем куда-то в чащу. Кобыла коричневой масти неторопливо направилась в ту сторону, куда показал маг, и увела за собой остальных лошадей.

— Отличный фокус, — заметил Ричмонд. Денсер только пожал плечами:

— Ничего особенного. — Он сел, прислонившись спиной к дереву, и зажег свою трубку. Кот высунул голову у него из-за пазухи, спрыгнул на землю и исчез в траве.

— Ну и какой у нас план, Денсер? — спросил Талан, протирая глаза от дорожной пыли.

— Очень простой. Амулет должен указать нам дверь в мастерскую Септерна. По нашим предположениям, она находится в пространстве между измерениями. Илкар прочитает надпись на амулете, произнесет заклинание и откроет дверь.

— Действительно просто, Денсер, — пробормотал Илкар. — Я всю жизнь только и делал, что произносил заклинания измерений.

— А то нет? — хмыкнул Хирад. — Я сам слышал, как ты разглагольствовал об измерениях и порталах между ними, но до сих пор понятия не имею, о чем ты говорил. Может, все-таки попробуешь объяснить так, чтобы я понял?

Илкар и Денсер переглянулись. Зитескианец кивнул эльфу.

— На самом деле общая концепция довольна проста, — начал Илкар, — но чтобы привыкнуть к ней, требуется некоторое умственное усилие. Фактически, одновременно с нашим существует множество других миров — или измерений, как называют их маги. Мы — под словом «мы» я подразумеваю в первую очередь магов — пока хорошо знаем два, хотя их, несомненно, гораздо больше.

— Ясно, — буркнул Хирад, поджав губы.

— Что не так? — спросил Илкар, и его уши встали торчком.

— Я знаю, что ты видел дракона, и помню твои слова о том, что он находится в каком-то другом измерении. Но сейчас ты утверждаешь, что все вокруг захламлено другими мирами, — сказал Талан. — Вот мы видим небо, землю и море. А потом хочешь, чтобы мы поверили, что в этом месте и в эту минуту существуют другие миры, но мы их увидеть не можем. Да еще радостно заявляешь, что сам знаешь о двух таких мирах.

— Прости, Илкар, — добавил Ричмонд, — но для нас все это является большим сюрпризом.

— Да, — снова вмешался Талан, — и я хочу знать, как кому-то в голову могла прийти сама мысль об этом?

— Денсер? — предположил Илкар. Из травы появился кот, прыгнул Денсеру на колени и устроился там, неотрывно глядя в глаза своему хозяину.

— Мы пришли к выводу, что Септерн знал об этом всегда, хотя, вероятно, как он обо всем догадался, так и останется тайной. Он первым из магов допустил существование других измерений, кроме того, о котором нам известно достаточно давно благодаря исследованиям маны. Сейчас утверждение Септерна уже не вызывает сомнений и он считается гением, но в то время его подвергли обструкции. Из-за этого ему пришлось покинуть Додовер и построить собственный дом.

— Я не мудрец, — серьезно проговорил Хирад.

— Самое правдоподобное предположение таково: что-то заставило Септерна обратить внимание на особенности потоков маны, которые свидетельствовали об активной деятельности за пределами нашего измерения. Он был способен чувствовать и видеть то, чего никогда не мог почувствовать и увидеть ни один маг на земле. Он был уникальным человеком, — сказал Денсер. — Простите, что говорю слишком общо, но многие из ранних работ Септерна утеряны. Он знал обязательную магию, хотя впоследствии развил и собственное учение, на основе которого строятся заклинания для создания порталов между измерениями. А может быть, это всего лишь наши догадки.