Джулия Джонс - Крепость Серого Льда

— Где твой новый плащ, Брим? — спросил, поравнявшись с ним, Дидди До, свирепый маленький мечник со смуглой кожей и золотистыми глазами; говорили, что мать его спала с лесным жителем. Не услышав ответа, Дидди добавил: — Ты надел бы его. Надо подъехать к Кругу во всем блеске.

Дидди проехал вперед, и перед Бримом оказалось четверо всадников — все в красивых голубых плащах.

«Вот, Брим, возьми. Это Бабушка соткала его для тебя».

Он тихонько вздохнул. У Робби все со смыслом, даже подарки. Этот плащ рожден на свет не только чувством вины, но и выгодой. Это первое посольство, которое Робби отправляет к Скиннеру Дхуну, и оно должно быть достойно короля. Робби Дан Дхун не может допустить, чтобы брат его был одет хуже, чем его воины, — гордость не позволяет.

Брим обернулся назад и достал плащ из седельной сумки. Тот помялся, и от трехдневного путешествия в сырой коже на крупе лошади запах у него не улучшился. Брим скривился, встряхнув его. Новый плащ он застегнул отцовской пряжкой, а старый аккуратно сложил. Исполнив свой долг, он снова наденет его.

Послы перешли на рысь, и полуденное солнце ярко светило им в лица. Лес поредел, и начались луга, где паслись овцы и коровы. Гнаш — крупный и богатый клан, владеющий тысячами акров плодородной земли. Три реки орошают его: Быстрая, Глоз и Таррел. Брим много раз бывал здесь при жизни старого вождя Маггиса Дхуна, но Старый Круг не видел ни разу.

Он знал только, что это старый круглый дом Гнаша, сожженный Черным Градом тысячу лет назад и после этого покинутый. Пожар этот явился итогом ожесточенного спора за северо-западные области Гнаша, и его, по преданию, было видно до самого Дхунского дома. Брим в это не верил, но любопытствовал по этому поводу. Каменное здание сжечь не так-то легко: оно может обгореть, но будет стоять, как стояло. А сам поджог? Орлийцы долго обстреливали дом Скарпа пузырями с маслом, прежде чем поджечь его, но пожар, по рассказам, получился так себе. Дом рухнул только через два дня, когда сдали несущие балки. Вызванный обвалом сквозняк раздул огонь заново, и дом на этот раз загорелся еще и изнутри.

Брима интересовало также, почему Гнаш не стал отстраивать свой круглый дом и предпочел поставить новый на семь лиг к западу, на южном берегу Таррела. Может быть, гнашийцы поступили так в оборонительных целях — ведь теперь между ними и Черным Градом оказались целых три реки.

Брим часто раздумывал о подобных вещах, поворачивая их в голове так и этак. Ему нравилось докапываться до причин разных событий, и он порой сожалел, что не родился в Визи или Колодезе, где хранятся летописи и все накопленные кланами знания. «Жаль, что Робби не продал тебя туда», — шепнул тихий голосок внутри, но Брим устыдился его и заставил умолкнуть.

Выехав из рощи водяных дубов, послы увидели девять дхунитов в доспехах и шлемах. Могучие, как на подбор, с выпущенными из-под шлемов белокурыми косами и обнаженными голубыми мечами, они пересекали выгон, распугивая овец.

— Тихо, — скомандовал Гай Морлок, переходя на шаг. — Въезжай вперед, Брим, и дай им знать, что мы пришли с миром.

Брим, кивнув, достал меч из ножен и опередил своих спутников. Вожак в таких случаях всегда защищает своих людей, поднимая меч над головой двумя руками, за рукоять и за острие. Брим понимал, однако, как бесит его воинов необходимость сдаваться — причем трое из них сдаются своим же сокланникам. Знал Брим и то, что не вышел ростом для своих пятнадцати лет. На это Гай Морлок и рассчитывает — знает, что на Брима дхуниты погодят нападать.

Брим всего пять дней назад отточил свой меч на жернове Молочного Камня, и лезвие кололо ему руку через перчатку вареной кожи. Ему казалось, что сердце у него вот-вот выскочит из груди, и он благодарил Каменных Богов за то, что конь ведет себя смирно и не пытается воспользоваться тем, что хозяин отпустил повод. Головной дхунит поднял кулак, давая своим знак сбавить ход. Брим не видел его глаз из-за шлема.

Придержав коня в ста шагах от него, дхунит прокричал:

— Именем дхунского вождя, кто идет?

Брим, надеясь, что на таком расстоянии не видно, как колеблется его меч, и стараясь держать его ровно, ответил:

— Брим Кормак, брат Робби Дхуна, прибыл для разговора с вождем в изгнании Скиннером Дхуном.

Дхунит снял шлем и тряхнул косами. Его густо татуированное лицо раскраснелось от нагретого железа. Он окинул взглядом Гая, Дидди и двух других воинов. Его губы брезгливо поджались, и Брим представил себя на месте Джорди Сарсона, которому выражал свое презрение дхунит. Джорди всего шесть недель назад считался человеком Скиннера, но на Молочной перешел к Робби и теперь вернулся сюда в составе его посольства. Он сохранил невозмутимость, но белая кожа выдала его, и Брим заметил, как побагровела у него шея.

— Проводите меня к Скиннеру Дхуну, — сам себе удивившись, сказал Брим. — То, что я должен ему передать, не терпит отлагательства. — С этими словами он спрятал меч в ножны и устремил на главного воина такой твердый взгляд, что заставил его сморгнуть.

Дхунит переглянулся со своими людьми. Многие из них по его примеру сняли шлемы, и некоторых Брим узнал.

— Отберите у них оружие и сопроводите на рысях к Старому Кругу, — приказал главный, а сам, пришпорив коня, поскакал назад через пастбище.

Гай Морлок прошипел что-то сквозь зубы, но Дидди заметил ему, что сопротивляться бессмысленно, отцепил меч в ножнах от пояса и бросил на землю. Брим, Джорди и Мангус Угорь проделали то же самое. Гай расстался с мечом последний. Ни один воин не любит отдавать свое оружие, но только глупец, отправляясь в воюющий клан, может полагать, что ему не придется этого делать. Дхуниты не стали усугублять оскорбления, обыскивая их на предмет ножей и прочего мелкого оружия. Один из них просто спешился и собрал мечи.

Покончив с формальностями, дхуниты расположились клином вокруг приезжих и повели их к Старому Кругу.

Брим, сам того не сознавая, сохранил свое место во главе отряда. Пастбища сменились черными вспаханными полями. В маленькой долине стояли каменные домики издольщиков, окруженные живыми изгородями.

Низкое солнце било Бриму прямо в глаза, и он не сразу разглядел Старый Круг. Он ожидал увидеть обгоревшую развалину, но не принял в расчет благодетельных сил природы. От старого круглого дома осталась ровно половина, имеющая форму полумесяца. От рухнувшей части не осталось ничего, но очертания ее фундамента еще виднелись под усыпанным гравием двором. Купол над уцелевшей половиной сохранился, а на крыше разрослись дерн и ползучая ива. Брим достаточно разбирался в растениях и понимал, что теперь ее нипочем не выдерешь, не рискуя выворотить камень вместе с корнями.