Джулия Джонс - Пещера Черного Льда

— Пожалуйста, уведи его к себе, Ката. Пожалуйста.

Аш ненавидела себя за это желание, ненавидела мысль о ручищах Марафиса, обнимающих Кату, но ей очень нужно было, чтобы девушка отвлекла Ножа. Сегодня она должна была покинуть Крепость Масок, и единственный способ выскользнуть из комнаты незамеченной — это если Ката уведет Ножа. Уведет и уложит с собой в постель.

Аш провела рукой по глазам, стараясь отогнать вызванную этой мыслью картину. Это только так говорится: «уложит».

Чувствуя, как горят у нее щеки, Аш рискнула подвинуться еще ближе к двери. Марафис умел говорить тихо, когда хотел, и она его не слышала, хотя разговор имел место. Катин голос становился чуть громче временами, когда она забывала о необходимости хранить тайну. Аш уловила слова «поцелуешь» и «подарок». За этим последовала тишина, которую нарушило хорошо слышное тяжелое дыхание.

— Ишь ведьма, — донесся через дверь голос Марафиса. Это прозвучало так, что руки у Аш покрылись мурашками. Потом послышались другие, самые разнообразные звуки, и наконец две пары ног зашагали прочь. Аш прислонилась головой к двери. Они ушли, но ей это не доставило радости. Померещилось ей, или один из них, с более легкой походкой, приволакивал ноги? Зная, что такие мысли могут только помешать ей, Аш прогнала их от себя. Ката встречается с Ножом не впервые и может сама о себе позаботиться.

Аш окинула взглядом кучу подушек на кровати, прикрытую одеялом, накинула свой самый простой и теплый плащ и открыла ставни. Пусть думают, что она каким-то образом спустилась на внешнюю сторону Бочонка и так убежала — авось это собьет их со следа. Потом подняла медную крышку жаровни и запустила руку в варежке в мягкую черную сажу. Эту сажу она стала втирать себе в волосы — было горячо, и голова ужасно чесалась. Притом от сажи щипало горло, и Аш крепко зажмурилась. Открыв глаза перед зеркалом минуту спустя, она увидела перед собой незнакомку. Матово-черные волосы совсем не шли ей, и лицо из-за них казалось восковым. Аш резко отвернулась. Делать нечего, придется оставить так.

Что взять с собой? Что ей может понадобиться? Аш обдумала все заранее, она почти ни о чем другом и не думала последние шесть дней, но почему-то избегала думать о том, что возьмет с собой. Все в этой комнате принадлежало Иссу. Он, конечно, говорил, что все это ее, и часто делал ей красивые, хотя и недорогие подарки, но в любое время мог все это забрать назад. Она убедилась в этом за последние две недели, когда Ката и Кайдис Зербина уносили из комнаты разные вещи по его приказу. Она не родная его дочь: он никогда не позволял ей забывать об этом. Она всегда была названой дочкой, ею и останется.

Найденыш. Оставленная умирать за Тупиковыми воротами.

Теперь она рассердилась, и ей расхотелось уходить с пустыми руками. Серебряную щетку для волос можно продать на Нищенском рынке, и оловянная заколка для плаща с каким-то красным камешком тоже может иметь свою цену. Аш схватила их и спрятала за подкладкой плаща, пока решимость не остыла. Что еще? Она оглядела комнату. Книги в переплетах из свиной кожи с еще приделанными к ним библиотечными цепями тоже что-то стоили, но их Аш отвергла: слишком тяжелые, да и цепи сразу выдадут ее, если она попытается их продать.

Довольно. Некогда перебирать все, что есть в комнате. Либо она уйдет сейчас, либо упустит свой случай.

Если бы она только могла быть уверена...

Нет. Аш тряхнула головой так, что сажа посыпалась с волос. Надо уходить. Она будет дурой, если останется, и за все, что бы с ней ни произошло, ей придется винить только себя. Она найденыш: если она сама не позаботится о себе, то и никто не позаботится. Пентеро Исс не принимает ее судьбу близко к сердцу. Хуже того — он хочет ее переселить в Кость и... Аш заколебалась. По правде говоря, она не знала, что намерен с ней сделать приемный отец. Знала только, что ее вещи перенесли в Кость, что второй по значению человек города Вениса поставлен караулить у ее двери, словно простой солдат, и что каждое утро, пока она умывается и причесывается, горничная роется в ее белье, ища следы крови.

Аш окинула комнату прощальным взглядом. Все это так, но уходит она не поэтому. Ее вынуждает к этому то, что заключено в Кости, со своей больной ненавистью и нуждой столь ненасытной, что Аш ощутила ее, всего лишь приложив ладонь к двери. При одном только воспоминании о невыразимом несчастье этого существа желудок Аш наливался свинцом.

Оно хотело того, чем она владела, и Аш Марка, найденыш и приемная дочь, не желала это ему отдавать.

Укрепившись духом, она толкнула дверь. Холод ужалил ее — как змея, и она с трудом поборола желание вернуться назад. Недели недосыпания измотали ее, и всякие мелочи — вроде постоянного холода — докучали ей больше обыкновенного. Аш набрала в легкие воздуха, словно собиралась погрузиться в воду, а не во мрак, и вышла в коридор. Там царила мертвая тишина, и над лестницей чадил единственный факел. У Каты под дверью света не было.

Теперь Аш двигалась быстро. Она и так уже потеряла порядочно времени на раздумья, хотя по опыту знала, как мало минут нужно Марафису, чтобы сделать свое дело. Он того и гляди появится из комнаты Каты, завязывая кожаные тесемки своих штанов, с маленьким ртом, еще влажным от слюны Каты.

«Обещайте, что возьмете меня с собой, когда уйдете отсюда».

От этих слов жар снова прилил к лицу. Это было первое серьезное обещание, которое Аш дала за всю свою жизнь, и хотя она намеренно выбирала слова так, чтобы обмануть служанку, легче ей от этого не стало. Утром Ката снова окажется в кухне, единственном во всей крепости месте, где ей не хотелось быть.

Лучше уж кухня, чем то, куда я иду. Не давая чувствам взять верх, Аш устремилась вниз по лестнице. Нынче Смертельная Ночь, и все Рубаки обходят дозором город, поддерживая порядок. Гвардейцев в крепости осталось совсем немного.

Смертельная Ночь — самый древний из Божьих Дней, и празднуют ее, когда стемнеет. Аш не очень хорошо понимала, что отмечают в этот праздник. По словам ее приемного отца, это была закладка города Вениса, постройка первого укрепления у подножия Смертельной горы лордом-бастардом Тероном Пенгароном. Это было разумное объяснение, и люди в эту ночь действительно грели камни со Смертельной горы в своих очагах и жаровнях, но Аш слышала и другое. Старые слуги в крепости говорили о смерти, о заклинании тьмы, о печатях, мешающих древнему злу выйти наружу. Аш слышала даже, что слово «Смертельная» не имеет ничего общего с горой и в других городах на Востоке употребляется в настоящем своем значении.

Аш нахмурилась в темноте. Что же она делает, во имя Творца? Этой ночью ей есть чего бояться и без старых басен, которые она вздумала вспоминать.